Благодаря этому нехитрому украшению
деревенская улица выглядела зеленой. К этому опрятному пейзажу присоеди-
нялись запахи свежеиспеченного хлеба, пирогов из калины. Так почему же
сегодня у русского мужика глаза налиты кровью? Раньше он не был таким
агрессивным.
Расстроганный воспоминаниями, подобревший от них, Веселок преданно
посмотрел на людей. Вот сейчас они улыбнутся, застесняются своей шутки,
ради которой собрались, и разойдутся по домам. Увы! Люди как стояли, так
и стоят с чеканно суровыми лицами. Запах березовой рощи не смягчил их
души, жаждущие справедливости, мщения.
Эх вы, березы, русские березы! О вас еще поют на простонародных зас-
тольях, но на нравственную жизнь вы уже не влияете. Времена поэзии и
нежной, чистой души прошли. Теперь у народа звериный оскал, публичное
сердце!
Люди держали в покрасневших от холода руках отяжелевшие камни. Неуже-
ли они приготовились убивать, забить какого-нибудь несчастного евре нас-
мерть? Ну и жизнь пошла. На старой христианской площади, продуваемой
вечными ветрами, ждали крови, преступления, соучастником которого станет
каждый. Поняв, что и ему не избежать этого, Веселок еле удержался, чтобы
не упасть в обморок. "И упаду", - подумал он, успокаиваясь найденным ре-
шением, весьма, конечно, сомнительным.
Дрова выгрузили, грузовик уехал. А из толпы выскочили девки в наряд-
ных шерстяных сарафанах. Все же холодно, осень со снегом. Девки повели
хоровод. Пока они кружились, вот такой ширины, вот такой высоты, выросла
стройная поленница дров. И чубатые парни гикнули, подхватив девок, тоже
пустились в пляс. "Что ж, - подумал Веселок, - изящная сценка перед
преступлением".
Камень все тяжелел в озябшей руке. Он как бы созревал для святого или
гнусного поступка. Кому как. На вкус и цвет... Веселок больше не мог
терпеть камень в руке. Или сейчас порвутся сухожилия, или... Веселок
расслабил ладонь. Камень без грохота тихонько скатился на мостовую. Ве-
селок облегченно вздохнул, словно камень не только с тела, но и с души
свалился. Он подул на затекшую ладонь и засунул в карман. Жест невероят-
но наглый. Но никто этот жест не заметил. Все отвлеклись на чудовищный
рев техники, приближающейся к площади.
- Пархатого везут! - радостно закричала толпа. По площади прокатилась
волна удовольствия.
- Пархатого везут, - машинально повторил Веселок. И тут же прикусил
язык. Но было поздно: слово было произнесено.
На площадь въехал пятитонный кран. Не много ли, чтобы поднять одного
человека? Впрочем, толпе видней, толпа любит эффекты. На красном крюке
крана болтался железный крест, к которому был привязан маленький голый
человек. Тело его посинело, вид был самый жалкий и неподвижный.
- Да он же мертвый, - разочаровались в толпе. Веселок, наоборот, об-
радовался, что человек уже отмучился. Ему уже все равно, как жарок будет
костер из березовых дров. Почему-то особо невыносимым делало зрелище то
обстоятельство, что человек висел на железном кресте. Деревянный пока-
зался бы милосерднее. Все же дерево теплее.
Веселок вдруг наклонился и принялся развязывать ботинки. Этим он
привлек к себе внимание. На него посмотрели сотни глаз, заметили и ка-
мень на земле.
- Ты что делаешь?
- Разуваюсь, - злобно ответил Веселок. Видимо, нервы расшалились, вы-
шел за предел, за которым собственная жизнь теряла обычную ценность.
- Зачем?
- Разве вы не видите, у него ступни до крови разбиты. Кровь течет,
померзнут же открытые жилы.
Дружный смех заглушил слова Веселка, кто-то, показав на него, покру-
тил пальцем у виска, мол, мужик не в себе.
- На костре согреется! Ха-ха! - Веселка подняли, положили вновь ка-
мень в руку.
- Не бойтесь, - коснулась его женская рука, - ваша смерть не сегодня.
- Откуда вы знаете?
- На таких мероприятиях за один вечер сразу двоих не сжигают. Нашим
устроителям присуще чувство меры.
Веселок оглянулся. Утешительница стояла с детским ведерком в руке, в
котором постукивал осколок закопченого кирпича.
- Мне камня не хватило, - пояснила женщина, - когда пробралась во
второй ряд, мешок уже опустел. Не могли бы вы...
- Мог бы, - с готовностью сказал Веселок и галантно отдал свой камень
даме.
- Спасибо, спасибо, - спешно поблагодарила она и с ехидной улыбкой
отошла на свое место.
Веселок этой улыбки не заметил. Он радовался, что избавился от камня.
И не просто избавился, а по уважительной причине. "А где твой камень?" -
спросят Веселка. Он ответит, что отдал женщине, которой не досталось.
Его обзовут рыцарем, но придраться не смогут.
Довольно-таки быстро установили крест. Поставили прямо на мостовую.
От ветра крест немного покачался, но его с двух сторон привалили полень-
ями. Над площадью плыли бледные облака. Тревожно просвечивали серые
звезды. Поленницу облили бензином.
- Не жалейте горючего, - крикнул высокий мужик, - не хватит, выручим.
- Сейчас согреется, - сказал сосед и потер руки.
"Согреется, - подумал Веселок, - пока огонь не начнет кусаться".
Костер выпыхнул, загорелся. Пламя еще не коснулось человека, и пока
огонь казался мирным. Несколько людей, ужасно измученных холодом, пере-
шагнули белую черту и протянули к костру руки. Камни пока они спрятали
за пазуху. (А у Веселка пазуха была чиста. Какое это счастье!)
От запаха дыма проснулся голый еврей, потянул ноги, чтобы они были
ближе к теплу. Уж он-то замерз как никто. На несколько секунд установи-
лась мирна картина: жертва и палачи грелись у костра, как дружная компа-
ния.
Пока не подбежал человек с мегафоном. Он заорал:
- Господа, господа! Отойдите от костра. Это вам очистительный огонь,
а не пошлое бытовое тепло.
Люди неохотно отошли.
А человек на костре ожил окончательно. От тепла проснулось его созна-
ние. Господи, как безнадежно и жалобно он кричал. Это был интернацио-
нальный общечеловеческий крик: в нем не было акцента. По этой причине
многие почувствовали к несчастному сострадание.
Костер полыхал, окружив себя тенью, находясь в ней, как в футляре. По
площади кругами расходилось тепло. Веселку оно согрело продрогшую грудь.
Какое благо, но на ужасном фоне трагедии. Первый ряд потянулся к костру.
Но устроители казни дали команду "Назад!", потому что ненависть лучше
сохраняется на морозе.
Раздалась команда бросать камни. А у Веселка не было камня, но, чтобы
не привлекать к себе внимания, он сжал в ладони немного легкого прост-
ранства и взмахнул рукой. И опешил! От его жеста колыхнулось пламя, опа-
лив жертве лицо, загорелись волосы и выступила черна кровь под ребром,
сломанным камнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
деревенская улица выглядела зеленой. К этому опрятному пейзажу присоеди-
нялись запахи свежеиспеченного хлеба, пирогов из калины. Так почему же
сегодня у русского мужика глаза налиты кровью? Раньше он не был таким
агрессивным.
Расстроганный воспоминаниями, подобревший от них, Веселок преданно
посмотрел на людей. Вот сейчас они улыбнутся, застесняются своей шутки,
ради которой собрались, и разойдутся по домам. Увы! Люди как стояли, так
и стоят с чеканно суровыми лицами. Запах березовой рощи не смягчил их
души, жаждущие справедливости, мщения.
Эх вы, березы, русские березы! О вас еще поют на простонародных зас-
тольях, но на нравственную жизнь вы уже не влияете. Времена поэзии и
нежной, чистой души прошли. Теперь у народа звериный оскал, публичное
сердце!
Люди держали в покрасневших от холода руках отяжелевшие камни. Неуже-
ли они приготовились убивать, забить какого-нибудь несчастного евре нас-
мерть? Ну и жизнь пошла. На старой христианской площади, продуваемой
вечными ветрами, ждали крови, преступления, соучастником которого станет
каждый. Поняв, что и ему не избежать этого, Веселок еле удержался, чтобы
не упасть в обморок. "И упаду", - подумал он, успокаиваясь найденным ре-
шением, весьма, конечно, сомнительным.
Дрова выгрузили, грузовик уехал. А из толпы выскочили девки в наряд-
ных шерстяных сарафанах. Все же холодно, осень со снегом. Девки повели
хоровод. Пока они кружились, вот такой ширины, вот такой высоты, выросла
стройная поленница дров. И чубатые парни гикнули, подхватив девок, тоже
пустились в пляс. "Что ж, - подумал Веселок, - изящная сценка перед
преступлением".
Камень все тяжелел в озябшей руке. Он как бы созревал для святого или
гнусного поступка. Кому как. На вкус и цвет... Веселок больше не мог
терпеть камень в руке. Или сейчас порвутся сухожилия, или... Веселок
расслабил ладонь. Камень без грохота тихонько скатился на мостовую. Ве-
селок облегченно вздохнул, словно камень не только с тела, но и с души
свалился. Он подул на затекшую ладонь и засунул в карман. Жест невероят-
но наглый. Но никто этот жест не заметил. Все отвлеклись на чудовищный
рев техники, приближающейся к площади.
- Пархатого везут! - радостно закричала толпа. По площади прокатилась
волна удовольствия.
- Пархатого везут, - машинально повторил Веселок. И тут же прикусил
язык. Но было поздно: слово было произнесено.
На площадь въехал пятитонный кран. Не много ли, чтобы поднять одного
человека? Впрочем, толпе видней, толпа любит эффекты. На красном крюке
крана болтался железный крест, к которому был привязан маленький голый
человек. Тело его посинело, вид был самый жалкий и неподвижный.
- Да он же мертвый, - разочаровались в толпе. Веселок, наоборот, об-
радовался, что человек уже отмучился. Ему уже все равно, как жарок будет
костер из березовых дров. Почему-то особо невыносимым делало зрелище то
обстоятельство, что человек висел на железном кресте. Деревянный пока-
зался бы милосерднее. Все же дерево теплее.
Веселок вдруг наклонился и принялся развязывать ботинки. Этим он
привлек к себе внимание. На него посмотрели сотни глаз, заметили и ка-
мень на земле.
- Ты что делаешь?
- Разуваюсь, - злобно ответил Веселок. Видимо, нервы расшалились, вы-
шел за предел, за которым собственная жизнь теряла обычную ценность.
- Зачем?
- Разве вы не видите, у него ступни до крови разбиты. Кровь течет,
померзнут же открытые жилы.
Дружный смех заглушил слова Веселка, кто-то, показав на него, покру-
тил пальцем у виска, мол, мужик не в себе.
- На костре согреется! Ха-ха! - Веселка подняли, положили вновь ка-
мень в руку.
- Не бойтесь, - коснулась его женская рука, - ваша смерть не сегодня.
- Откуда вы знаете?
- На таких мероприятиях за один вечер сразу двоих не сжигают. Нашим
устроителям присуще чувство меры.
Веселок оглянулся. Утешительница стояла с детским ведерком в руке, в
котором постукивал осколок закопченого кирпича.
- Мне камня не хватило, - пояснила женщина, - когда пробралась во
второй ряд, мешок уже опустел. Не могли бы вы...
- Мог бы, - с готовностью сказал Веселок и галантно отдал свой камень
даме.
- Спасибо, спасибо, - спешно поблагодарила она и с ехидной улыбкой
отошла на свое место.
Веселок этой улыбки не заметил. Он радовался, что избавился от камня.
И не просто избавился, а по уважительной причине. "А где твой камень?" -
спросят Веселка. Он ответит, что отдал женщине, которой не досталось.
Его обзовут рыцарем, но придраться не смогут.
Довольно-таки быстро установили крест. Поставили прямо на мостовую.
От ветра крест немного покачался, но его с двух сторон привалили полень-
ями. Над площадью плыли бледные облака. Тревожно просвечивали серые
звезды. Поленницу облили бензином.
- Не жалейте горючего, - крикнул высокий мужик, - не хватит, выручим.
- Сейчас согреется, - сказал сосед и потер руки.
"Согреется, - подумал Веселок, - пока огонь не начнет кусаться".
Костер выпыхнул, загорелся. Пламя еще не коснулось человека, и пока
огонь казался мирным. Несколько людей, ужасно измученных холодом, пере-
шагнули белую черту и протянули к костру руки. Камни пока они спрятали
за пазуху. (А у Веселка пазуха была чиста. Какое это счастье!)
От запаха дыма проснулся голый еврей, потянул ноги, чтобы они были
ближе к теплу. Уж он-то замерз как никто. На несколько секунд установи-
лась мирна картина: жертва и палачи грелись у костра, как дружная компа-
ния.
Пока не подбежал человек с мегафоном. Он заорал:
- Господа, господа! Отойдите от костра. Это вам очистительный огонь,
а не пошлое бытовое тепло.
Люди неохотно отошли.
А человек на костре ожил окончательно. От тепла проснулось его созна-
ние. Господи, как безнадежно и жалобно он кричал. Это был интернацио-
нальный общечеловеческий крик: в нем не было акцента. По этой причине
многие почувствовали к несчастному сострадание.
Костер полыхал, окружив себя тенью, находясь в ней, как в футляре. По
площади кругами расходилось тепло. Веселку оно согрело продрогшую грудь.
Какое благо, но на ужасном фоне трагедии. Первый ряд потянулся к костру.
Но устроители казни дали команду "Назад!", потому что ненависть лучше
сохраняется на морозе.
Раздалась команда бросать камни. А у Веселка не было камня, но, чтобы
не привлекать к себе внимания, он сжал в ладони немного легкого прост-
ранства и взмахнул рукой. И опешил! От его жеста колыхнулось пламя, опа-
лив жертве лицо, загорелись волосы и выступила черна кровь под ребром,
сломанным камнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20