Так и есть! Вот они! Те самые упаковки с блинчиками! Еще замороженное мясо в фольге, пакет зеленой фасольки и что-то неопределенное, тоже завернутое в фольгу. Дрожащими руками схватила это что-то и, развернув, обнаружила фляки. Надо же, напрочь забыла о них! Непременно приготовлю на ужин, давно не ела.
А вот кассет не оказалось, хотя Марта скрупулезно перебрала все прочие продукты в холодильнике, я ведь могла сунуть кассеты и на другие полки. При этом тоже обнаружилось много интересного, ну, например, кусок уже заплесневевшей печеной грудинки. Не спросив разрешения, продукт она выбросила в мусорное ведро. Хорошо еще, что тарелочку оставила. Затем вынула очередную банку пива и удалилась в гостиную успокаиваться.
Цезарь Прекрасный ловил каждое сказанное нами слово и ни на шаг не отступал от нас с Мартой. Он и напомнил мне, что я не закончила дедуцировать.
Пришлось продолжить:
– Позвонила, значит, Анита и рассказала мне о Трупском, – послушно заговорила я, добросовестно стараясь вспомнить все подробности. – Представляете, пан майор, оказывается, тот самый Стефан Трупский, ну, помните, вы еще им интересовались, не кто иной, как задушенный в "Мариотте" Антоний Липчак!
– Что?! – страшным голосом вскричал младший инспектор.
Вот тебе и хваленая полицейская выдержка. Никакой конспирации перед безответственными бабами, отреагировал не как Каменный Гость, а как самый нормальный человек, ошарашенный неожиданным известием. Однако тут же спохватился и придал лицу обычное каменное выражение, устремив на меня требовательный вопросительный взгляд.
Я терпеливо повторила:
– Антоний Липчак, задушенный в номере отеля "Мариотт", некогда звался Стефаном Трупским. Фамилию изменил. Имя тоже. Неужели пан этого не знал?
По своему обыкновению не удостоив подозреваемую ответом, полицейский сам задал вопрос:
– Откуда пани это известно?
Он что, не слушает? На глупый вопрос сочла себя вправе дать глупый ответ:
– От Аниты Ларсен.
И назло ему замолчала, не выкладывая подробностей, пусть сам попросит.
Что ж, и попросил. Я не стала больше вредничать и охотно поведала о том, кто такой, по сведениям Аниты, был Трупский, чем занимался, как вынюхивал компромат на интересующих его лиц и хранил чужие тайны, продавая их по мере потребности за большие деньги. И он, младший инспектор, при желании может опять лично связаться с Анитой и лично же расспросить ее, но только не теперь. Придется подождать, сейчас она уже должна находиться в Италии.
– Но вернется, – добавила я в утешение пану майору и желая его хоть немного опять оживить.
Удалось.
– Понятно, – произнес Цезарь совсем не полицейским тоном. – А какая тут связь с кассетами?
– Ну как же, дедукция! – пояснила я. Да, не очень-то он сообразительный, наш красавец Чарек. Не уловил связи! – Ведь Трупский меня вдохновил. Положив телефонную трубку после разговора с Анитой, я тут же бросилась к компьютеру записать пришедшие в голову идеи. Этот Трупский для нас с Мартой просто подарок. Непонятно выражаюсь? Отлично вписывается в сценарий сериала, над которым мы работаем. Нет, разумеется, персонаж весьма непривлекательный, зато как отрицательная личность – мечта. И тут кассеты куда-то подевались, во всяком случае перестали мне мешать, на компьютере я работала свободно. Вот и все, что я надедуцировала.
Цезарь деревянным голосом поинтересовался:
– За это время в вашем доме бывал еще кто-нибудь?
– Понимаю ваш вопрос, вас интересует отрезок времени после просмотра пленок с пожаром. Просматривали мы их позавчера вечером, так что речь может идти о вчерашнем дне и сегодняшнем. Что у нас было вчера? Вторник? Нет, вчера никого не было… Хотя… почтальон приходил, принес что-то заказное, но он даже не заходил, я расписалась на пороге… ну, пан майор понимает, расписалась я в книге доставки, но на пороге квартиры… А потом… потом вчера никого не было. Сегодня же я поехала с утра – для меня утро ближе к полудню, – с утра, значит, меня понесла нелегкая в Ошолом из-за проклятого аккумулятора, стала бы я терять на косметику драгоценные для работы утренние часы…
– А до Ошолома? – опять пожелал уточнить полицейский, как-то сразу догадавшись, какое заведение я окрестила этим именем. А может, и не догадавшись, не все ли равно, куда меня понесла нелегкая, главное, дома не было.
– До Ошолома никто ко мне не заходил, я женщина порядочная, и знакомые мои тоже люди воспитанные, с утра в гости не припрутся. Вернулась домой около двух, нашла квартиру в полном порядке, никто не звонил, никто не приходил, в числе и взломщики-грабители, – поспешила уточнить, увидев, как полицейский уже открыл рот, чтобы спросить именно об этом. – Сразу после ограбления моей квартиры – последнего, года назад, – я такие двери поставила – теперь танком не протаранишь. Прошу, можете сами убедиться. Так что если бы взломщики заявились после моего отъезда, еще бы до сих пор мучились.
Дотошный полицейский и в самом деле пошел полюбоваться на мою стойкую дверь. Дав ей высокую оценку, вернулся к своим баранам:
– Из этого следует вывод, что кассеты должны по-прежнему находиться в вашей квартире?
– Разумеется. Я, конечно, склеротичка, но не до такой степени, чтобы отправляться в Ошолом с кассетами в руках, да еще не отдавая себе в этом отчета. Но вы не огорчайтесь, пан майор. Завтра ко мне приходит уборщица, уж она-то их обязательно найдет.
– Почему вы так в этом уверены?
– Она всегда находит то, что у меня потерялось, уж не знаю, каким образом. Иногда ненароком наткнется, а иногда я ее специально прошу отыскать пропажу, и не было случая, чтобы ей это не удалось. Так что не волнуйтесь, пан майор, кассеты вы получите.
– Ты что?! – не выдержала Марта.
– Успокойся, у пана майора хватит мозгов, чтобы понять – мы ему дадим копию. Будет какое-то время ходить за тобой по пятам и смотреть на руки, но ты уж потерпи. А если осмелится заявить, что не согласен, то скрою от полиции факт обнаружения кассет. Или просто не скажу Ханне, чтобы искала.
Красавец майор явно переживал целую гамму чувств, решая, что предпочесть, и просто на глазах преображаясь из полицейского пня в человека. Даже заговорил совсем по-человечески:
– Если бы вы знали, как они нам нужны!..
– Ясное дело, нужны, ведь Грохольский погорел. Я еще тогда сказала – тогда, значит, позавчера, – что обязательно нужно выделить звуки и записать отдельно, и этим пусть занимается полиция. По опыту знаю, сколь ценными могут оказаться реплики зевак, обычно соседям известно больше, чем мы думаем, а та болтливая баба вовсе не такая уж глупая, и, если пожелаете, мы с Мартусей можем в подробностях рассказать о том, что видели и слышали на пропавших пленках, ведь несколько раз их прокручивали…
Цезарь пожелал, и мы с Мартусей, перебивая друг дружку, красочно и во всех подробностях передали кассетные записи пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
А вот кассет не оказалось, хотя Марта скрупулезно перебрала все прочие продукты в холодильнике, я ведь могла сунуть кассеты и на другие полки. При этом тоже обнаружилось много интересного, ну, например, кусок уже заплесневевшей печеной грудинки. Не спросив разрешения, продукт она выбросила в мусорное ведро. Хорошо еще, что тарелочку оставила. Затем вынула очередную банку пива и удалилась в гостиную успокаиваться.
Цезарь Прекрасный ловил каждое сказанное нами слово и ни на шаг не отступал от нас с Мартой. Он и напомнил мне, что я не закончила дедуцировать.
Пришлось продолжить:
– Позвонила, значит, Анита и рассказала мне о Трупском, – послушно заговорила я, добросовестно стараясь вспомнить все подробности. – Представляете, пан майор, оказывается, тот самый Стефан Трупский, ну, помните, вы еще им интересовались, не кто иной, как задушенный в "Мариотте" Антоний Липчак!
– Что?! – страшным голосом вскричал младший инспектор.
Вот тебе и хваленая полицейская выдержка. Никакой конспирации перед безответственными бабами, отреагировал не как Каменный Гость, а как самый нормальный человек, ошарашенный неожиданным известием. Однако тут же спохватился и придал лицу обычное каменное выражение, устремив на меня требовательный вопросительный взгляд.
Я терпеливо повторила:
– Антоний Липчак, задушенный в номере отеля "Мариотт", некогда звался Стефаном Трупским. Фамилию изменил. Имя тоже. Неужели пан этого не знал?
По своему обыкновению не удостоив подозреваемую ответом, полицейский сам задал вопрос:
– Откуда пани это известно?
Он что, не слушает? На глупый вопрос сочла себя вправе дать глупый ответ:
– От Аниты Ларсен.
И назло ему замолчала, не выкладывая подробностей, пусть сам попросит.
Что ж, и попросил. Я не стала больше вредничать и охотно поведала о том, кто такой, по сведениям Аниты, был Трупский, чем занимался, как вынюхивал компромат на интересующих его лиц и хранил чужие тайны, продавая их по мере потребности за большие деньги. И он, младший инспектор, при желании может опять лично связаться с Анитой и лично же расспросить ее, но только не теперь. Придется подождать, сейчас она уже должна находиться в Италии.
– Но вернется, – добавила я в утешение пану майору и желая его хоть немного опять оживить.
Удалось.
– Понятно, – произнес Цезарь совсем не полицейским тоном. – А какая тут связь с кассетами?
– Ну как же, дедукция! – пояснила я. Да, не очень-то он сообразительный, наш красавец Чарек. Не уловил связи! – Ведь Трупский меня вдохновил. Положив телефонную трубку после разговора с Анитой, я тут же бросилась к компьютеру записать пришедшие в голову идеи. Этот Трупский для нас с Мартой просто подарок. Непонятно выражаюсь? Отлично вписывается в сценарий сериала, над которым мы работаем. Нет, разумеется, персонаж весьма непривлекательный, зато как отрицательная личность – мечта. И тут кассеты куда-то подевались, во всяком случае перестали мне мешать, на компьютере я работала свободно. Вот и все, что я надедуцировала.
Цезарь деревянным голосом поинтересовался:
– За это время в вашем доме бывал еще кто-нибудь?
– Понимаю ваш вопрос, вас интересует отрезок времени после просмотра пленок с пожаром. Просматривали мы их позавчера вечером, так что речь может идти о вчерашнем дне и сегодняшнем. Что у нас было вчера? Вторник? Нет, вчера никого не было… Хотя… почтальон приходил, принес что-то заказное, но он даже не заходил, я расписалась на пороге… ну, пан майор понимает, расписалась я в книге доставки, но на пороге квартиры… А потом… потом вчера никого не было. Сегодня же я поехала с утра – для меня утро ближе к полудню, – с утра, значит, меня понесла нелегкая в Ошолом из-за проклятого аккумулятора, стала бы я терять на косметику драгоценные для работы утренние часы…
– А до Ошолома? – опять пожелал уточнить полицейский, как-то сразу догадавшись, какое заведение я окрестила этим именем. А может, и не догадавшись, не все ли равно, куда меня понесла нелегкая, главное, дома не было.
– До Ошолома никто ко мне не заходил, я женщина порядочная, и знакомые мои тоже люди воспитанные, с утра в гости не припрутся. Вернулась домой около двух, нашла квартиру в полном порядке, никто не звонил, никто не приходил, в числе и взломщики-грабители, – поспешила уточнить, увидев, как полицейский уже открыл рот, чтобы спросить именно об этом. – Сразу после ограбления моей квартиры – последнего, года назад, – я такие двери поставила – теперь танком не протаранишь. Прошу, можете сами убедиться. Так что если бы взломщики заявились после моего отъезда, еще бы до сих пор мучились.
Дотошный полицейский и в самом деле пошел полюбоваться на мою стойкую дверь. Дав ей высокую оценку, вернулся к своим баранам:
– Из этого следует вывод, что кассеты должны по-прежнему находиться в вашей квартире?
– Разумеется. Я, конечно, склеротичка, но не до такой степени, чтобы отправляться в Ошолом с кассетами в руках, да еще не отдавая себе в этом отчета. Но вы не огорчайтесь, пан майор. Завтра ко мне приходит уборщица, уж она-то их обязательно найдет.
– Почему вы так в этом уверены?
– Она всегда находит то, что у меня потерялось, уж не знаю, каким образом. Иногда ненароком наткнется, а иногда я ее специально прошу отыскать пропажу, и не было случая, чтобы ей это не удалось. Так что не волнуйтесь, пан майор, кассеты вы получите.
– Ты что?! – не выдержала Марта.
– Успокойся, у пана майора хватит мозгов, чтобы понять – мы ему дадим копию. Будет какое-то время ходить за тобой по пятам и смотреть на руки, но ты уж потерпи. А если осмелится заявить, что не согласен, то скрою от полиции факт обнаружения кассет. Или просто не скажу Ханне, чтобы искала.
Красавец майор явно переживал целую гамму чувств, решая, что предпочесть, и просто на глазах преображаясь из полицейского пня в человека. Даже заговорил совсем по-человечески:
– Если бы вы знали, как они нам нужны!..
– Ясное дело, нужны, ведь Грохольский погорел. Я еще тогда сказала – тогда, значит, позавчера, – что обязательно нужно выделить звуки и записать отдельно, и этим пусть занимается полиция. По опыту знаю, сколь ценными могут оказаться реплики зевак, обычно соседям известно больше, чем мы думаем, а та болтливая баба вовсе не такая уж глупая, и, если пожелаете, мы с Мартусей можем в подробностях рассказать о том, что видели и слышали на пропавших пленках, ведь несколько раз их прокручивали…
Цезарь пожелал, и мы с Мартусей, перебивая друг дружку, красочно и во всех подробностях передали кассетные записи пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82