— Ты что, спятил? Совсем мозги отбило?! Ведь она тоже смотрит передачу, не заметил?! Чего ради вскакивать и лететь на кухню?! Подождёшь, пока кончится, а если тебе невмоготу, пойди сделай сам.
Збышек растерялся, а Лилька встала.
— Я сделаю, — сказала она что-то уж слишком ласково. — Перестань, сама видишь. Уж я ему сделаю…
Семейных сцен рассказывать больше не стану, но Лилька унаследовала одну немаловажную фамильную черту — ожесточённое упорство. И чувство юмора, помогавшее настоять на своём. Лилька закончила геофизику, начала работать, родила двоих детей, Богдана и Александру, и в одно прекрасное утро — Богдан ещё в школу не ходил — использовала весеннюю экспедицию на раскопки, то есть геофизические исследования, забрала с собой детей и объявила: к мужу не вернётся.
Збышек был потрясён до глубины души. Человек верующий, религиозный и потому не признающий развода, он никогда больше не женился бы, разве что Лильку пришил бы кто-нибудь, но такого выхода в обозримом будущем не намечалось. За помощью обратился к нашему семейству, Лилька тоже. После экспедиции, осенью, приехала в Варшаву, где запросто могла найти себе работу. Тётя Ядя, золотое сердце, предложила ей жильё у себя — одну из трех комнат, в ту пору бабушка по отцу уже умерла.
В связи с бабушкой по отцу тётя Ядя много чего пережила. У бабушки в числе прочих болезней развился мощный склероз, и последние годы жизни она вела себя несколько странно. С бабушкой и тётей Ядей ещё со времён войны жила подруга бабушки, пани Барская. Пани Барская, ровесница бабушки, склероз своей подруги тоже отстрадала, да ещё как.
Например, бабушка уронила что-то на кухне, пани Барская наклонилась поднять, бабуля взяла кастрюлю с молоком и медленно, тоненькой струйкой вылила ей на голову. Хорошо, молоко уже остыло. Яйца для яичницы она старательно разбивала на пол, а случалось, и пани Барской на ноги. Короче говоря, ближним своим разнообразила жизнь на все сто.
Пани Барская вскоре умерла, очень надеюсь, не из-за молока и яиц, а тётя Ядя решила спать с бабушкой в одной комнате, зачем, я так и не уяснила, в её распоряжении имелись ещё две комнаты.
Бабушка выработала свой взгляд на время.
— Ядя! — звала она в два ночи. — Ядя, вставай, на работу пора!
— Нет, мамуля, — с ангельским терпением успокаивала её тётя. — Ещё очень рано, всего два часа.
Бабушка соглашалась, но в три начинала снова.
— Ядя, уже утро, пора вставать…
И с завидным постоянством будила в четыре, в пять, в шесть, и так каждую ночь. Это продолжалось года три, каким чудом тётя Ядя не спятила, не понимаю до сих пор. В конце концов бабушка умерла, а тётя Ядя предложила одну комнату Лильке.
А Лилька, primo, сбежала от мужа с детьми, secundo, увлеклась. Вернее, парень увлёкся ею; поскольку он обладал всеми совершенствами с точностью до наоборот, чем у Збышека, постольку для Лильки представлял своего рода отдохновение, но он учился в Советском Союзе, и посему привычки и обычаи опять не совпадали. Лилька проблему разрешила трезво, дурацких иллюзий не питала, контакт с хахалем рассматривала как своего рода терапию и использовала этот контакт рационально.
На всю Лилькину историю я смотрела с испугом и сочувствием: первая ошибка, совершённая с размаху, подействовала на неё чересчур сильно. Она информировала о своих переживаниях семейство, а семейство впилось в развлечение зубами и когтями. На Аллее Неподлеглости происходили настоящие конференции, Лильку хвалили и ругали по очереди, грызли и жевали её, а карканье не утихало ни на минуту. Разложили Лильку, Збышека и хахаля на первоэлементы, придушили её так, что не могла вздохнуть, — не успела я её предупредить, и вот последствия. Хахаль сам уготовал себе полное поражение, разумеется не догадываясь об этом, — Лильку он обожал беззаветно.
Прежде всего он принял предложение тёти Яди и сразу бестактно пустился переделывать всю квартиру. Распоряжался так, что ангельски мягкая и полная доброй воли тётя Ядя впала в панику.
— Знаете, — несмело сообщила она, расстроенная и со слезами на глазах. — Я намеревалась отдать комнату Лильке, а оказалось, надо отдать Лильке, двоим детям и чужому мужику. Мне кажется, пожалуй, это чересчур, не знаю уж, правильно ли…
Мы утешили тётю Ядю вполне: совершенно очевидно, история с хахалем разладится. В который уже раз приехал отчаявшийся Збышек, страшные сцены разыгрывались на Аллее Неподлеглости, моя мамуля и Люцина купались в полном упоении, Лилька наконец взбунтовалась и замолчала, на такое неблагоприятное положение вещей напоролся несчастный хахаль. По-видимому, для куража он хлебнул лишнего, а может, аукнулся в нем Советский Союз, короче, прибыл он для выяснения отношений изрядно под хмель ком. Темперамент проявила моя мамуся, не признававшая алкоголя в принципе, ураганом сорвалась она из-за стола и вылетела в прихожую.
— Может, помочь надо?.. — неуверенно осведомился кто-то из присутствующих. Явно не Люцина.
— Нет, — мягко возразила я, ибо знала свою мамулю. — Успокойтесь, помощь не понадобится.
Люцина хохотнула; мамуся выставила за дверь нежелательный элемент, будто дохлого мотылька сдунула. Падение хахаля стало фактом необратимым.
Пожалуй, я тоже способствовала этому падению. Фраер оказался явно не того уровня, и сам помог мне усечь это. Явились ко мне с визитом втроём: Лилька, поклонник и нечто третье — индивид ростом с сидящего пса, приведённый в качестве партнёра для меня и заранее настроенный на тесные личные контакты. Понятия не имею, что затевалось, оргия или ещё что — идея исходила от хахаля, а Лилька не протестовала, ей, видите ли, было любопытно, как я справлюсь с этим идиотизмом.
Недаром же я была дочерью своей матери. Проблему решила молниеносно: кресло, где я сидела, тут же превратилось в трон, а чело моё увенчала корона. Монархини всего мира до пят мне не доставали, креатура же песьесидячего роста вдавилась в щель на полу, хахаль онемел, и вся компания отвалила, причём Лилька изо всех сил старалась сохранить серьёзность.
— Я знала, что так получится, — оправдывалась она позже, — да уж очень хотелось посмотреть в подробностях. Прости меня.
— Ничего страшного, только смотри, того, сама понимаешь…
Збышек ночевал у меня. До трех ночи гремел потрясающий скандал — я не преминула высказать все мои соображения на его счёт. Сидели мы по-турецки, он на кресле-кровати, я на тахте; клеймила я его и поливала на полную катушку, в целом все сводилось к тому, что жена тоже человек, да ещё и женщина. Он, вынуждена признаться, принимал мои внушения вполне разумно. Почти осознал свои ошибки, благородно сокрушался и клялся исправиться.
В общем, Лилька все-таки вернулась домой, я не дам головы на отсечение, лучший ли это выход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92