Наоборот, он доставил бы ей этим огромную радость. Ядвига за подобные сведения о своём бывшем муже его бы озолотила, потому что целый век ведёт с ним войну за алименты.
— Семьдесят тысяч злотых?
— Ах, вы и это знаете! Да, семьдесят тысяч злотых. Если бы покойный собирал для неё негативную информацию об упомянутом супруге, она кормила бы его ананасами, а не душила. Это ерунда!
— Но она смогла бы это сделать?
— Только в одном случае… — сказала я, погружаясь в размышления. — Только в одном случае…
— Ну?
— Если бы речь шла о ребёнке, о будущем её дочери. Если бы Тадеуш каким-то способом мог впоследствии причинить вред её ребёнку, она была бы способна абсолютно на все. И способ совершения преступления даже как-то к ней подходит…
— Вижу, что нужно будет подробно изучить вопрос об этом таинственном автомобиле, — неохотно признал прокурор. — Не знаю, каким способом… Но, может, в этом что-то есть?
Затем я с уверенностью заявила, что о. Витеке могу сказать немного. Был ли у него какой-нибудь повод? С одной стороны, все выглядело так, как будто Витек не подвергался шантажу, в записной книжке Тадеуша он записан не был. Но, с другой стороны, судя по замечаниям Януша, что-то между ними было. Что? Мои предположения на этот счёт были такими туманными и такими неприятными, что я предпочла о них не вспоминать. Снова у меня перед глазами замаячила мрачная картин и я опять постаралась как можно быстрее от неё избавиться…
— Ну да, собственно, у него не было повода, — задумчиво сказал прокурор. — А если бы был, то какой?
— Карьера, — ответила я без размышлений. — Профессиональная карьера. У Витека колоссальные амбиции и отсутствие всякой щепетильности. Он готов по трупам идти наверх. И характер у него подходящий. Он достаточно умен и выдержан, чтобы спланировать и выполнить даже двадцать преступлений. И нет сомнений, что ради карьеры он пошёл бы на все, потому что в этом — смысл его жизни. Если бы я знала, что у него был повод, поставила бы на него без колебаний, но Тадеуш о нем ничего не знал.
— А вы что-то знаете?..
Я молча взглянула на прокурора, стараясь спрятать в глубине души мои туманные подозрения. Я уже достаточно натворила, нечего снова валять дурака, я должна быть беспристрастна…
— Я знаю, что мастерская для него — один из важнейших элементов карьеры. Но боюсь, что это преступление прикончит её…
Прокурор неохотно покачал головой.
— Меня вот ещё что удивляет. Скажите мне: почему убийца, задушив Столярека, не забрал записную книжку?
— У него не было времени, — решительно ответила я. — Я уже думала об этом, но несколько хаотично, и не успела обговорить это с Алицией. Самое важное для него было исчезнуть с места преступления, а не уничтожить записную книжку. Вы же сами видите, что если основываться на этой записной книжке, то подозреваемых становится около двадцати человек. Он мог себе это позволить…
— Да… Остаётся последний…
— Вот именно, Веслав! — я снова почувствовала себя удивлённой. — Он действительно мог его убить только за что?
— У него были причины, — зловредно усмехнулся прокурор.
В какой-то момент мне показалось, что эту зловредную усмешку я откуда-то знаю, но, поглощённая мыслями о Веславе, не стала на этом останавливаться.
— Что вы говорите, какие причины? Веслав? Что могло быть у Тадеуша с Веславом?
— У пана Веслава есть своя тайна, которую знали покойный и руководитель мастерской, больше никто. Мы тоже её знаем, но разрешите нам оставить это при себе. Об этом мы узнали в доверительном разговоре. Причины, по которым пребывание Столярека на этом свете было для него нежелательным, были того же рода, что и дела пани Моники или пана Каспера. Если мы принимаем во внимание те, то должны взять и эти…
С огромным удивлением я вглядывалась в прокурора. Действительно, Веслав никогда бы не пришёл мне на ум! Что такого он мог сделать? Об этом знали Тадеуш и Витек… Действительно, в этом свете его положение было роковым. И он, что хуже всего, мог не только совершить убийство, но также и позвонить по телефону… А эта ошибка с личностью жертвы? Веслав мог собираться убить Витека, потому что тот обо всем знал, но по ошибке убил Тадеуша, который тоже все знал, это было одинаково выгодно для него, и что теперь? Убьёт Витека? А раньше ему помешали? Ерунда! Совершённая галиматья!
— Так, — сказал прокурор. — Среди восьми подозреваемых у нас есть четыре человека, которые могли как позвонить по телефону, так и убить. Из этих четырех вы освобождаете от подозрений двоих. Нам остаются пан Веслав и пани Ядвига. Честно признаюсь вам, что мне это не нравится.
— Мне тоже не нравится. Я освобождаю Веслава и Ядвигу тоже…
— Послушайте, прекратите, а то я сойду с ума. Произошло убийство, это факт, правда? Что вы на это окажете?
— Откуда я знаю, что сказать?
Я сидела совершенно подавленная, бессмысленно уставившись в красивое лицо моего собеседника. После некоторого молчания он тяжело вздохнул, закурил новую сигарету и приступил к другому вопросу.
— Ну, теперь разберёмся с этой дверью. Она была заперта, это не вызывает сомнений. Разве что этот пан лжёт?..
— Он не лжёт, это исключено, и не является невменяемым истериком, который не отвечает за свои слова. Дверь была заперта, можно считать это установленным фактом.
— Поскольку никто не хочет сознаться в том, что запер её, следует признать, что это сделал убийца. Но зачем? Специально, чтобы обратить на это внимание?
— Нет, — и я объяснила ему историю с испорченным замком, одновременно продолжая интенсивно размышлять о другом. Чтобы отпереть дверь, нужно иметь ключ от неё. Где он был, все ещё в директорском ящике? И что с этим ключом в вазоне?
— В нашем вазоне был найден ключ… — сказала я, вопросительно глядя на него.
— Да, конечно. Это ключ именно от той двери…
Теперь уже я почувствовала себя совершенно глупо. Веслав выходил на балкон, когда Лешек ел рыбу. Господи! Веслав? Нет, это невозможно, я никогда не поверю, что это сделал Веслав!
— Сейчас. Но ведь… по ключу можно узнать. Он был такой… осклизлый…
— Был. Лежал там достаточно долго.
— Но ведь его должны были перед этим вынуть из вазона?
— Разумеется. Он мог его вынуть, использовать, не очищая, а затем бросить назад. Это был бы совсем неплохой замысел.
— А что Витек говорит о ключе? — спросила я.
— Он утверждает, что ничего не знает. Не пользовался ключом, не знает, где он находился и где находится сейчас.
Дьявол творил, что о ключе знают только убийца и я… До сих пор дьявол все время оказывался прав. Этот ключ видели все, он находится у милиции, может быть, в этом что-то есть? Витек говорит, что ничего не знает?.. Сейчас, по-моему, было что-то такое…
— Подождите, я должна сосредоточиться, — решительно потребовала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Семьдесят тысяч злотых?
— Ах, вы и это знаете! Да, семьдесят тысяч злотых. Если бы покойный собирал для неё негативную информацию об упомянутом супруге, она кормила бы его ананасами, а не душила. Это ерунда!
— Но она смогла бы это сделать?
— Только в одном случае… — сказала я, погружаясь в размышления. — Только в одном случае…
— Ну?
— Если бы речь шла о ребёнке, о будущем её дочери. Если бы Тадеуш каким-то способом мог впоследствии причинить вред её ребёнку, она была бы способна абсолютно на все. И способ совершения преступления даже как-то к ней подходит…
— Вижу, что нужно будет подробно изучить вопрос об этом таинственном автомобиле, — неохотно признал прокурор. — Не знаю, каким способом… Но, может, в этом что-то есть?
Затем я с уверенностью заявила, что о. Витеке могу сказать немного. Был ли у него какой-нибудь повод? С одной стороны, все выглядело так, как будто Витек не подвергался шантажу, в записной книжке Тадеуша он записан не был. Но, с другой стороны, судя по замечаниям Януша, что-то между ними было. Что? Мои предположения на этот счёт были такими туманными и такими неприятными, что я предпочла о них не вспоминать. Снова у меня перед глазами замаячила мрачная картин и я опять постаралась как можно быстрее от неё избавиться…
— Ну да, собственно, у него не было повода, — задумчиво сказал прокурор. — А если бы был, то какой?
— Карьера, — ответила я без размышлений. — Профессиональная карьера. У Витека колоссальные амбиции и отсутствие всякой щепетильности. Он готов по трупам идти наверх. И характер у него подходящий. Он достаточно умен и выдержан, чтобы спланировать и выполнить даже двадцать преступлений. И нет сомнений, что ради карьеры он пошёл бы на все, потому что в этом — смысл его жизни. Если бы я знала, что у него был повод, поставила бы на него без колебаний, но Тадеуш о нем ничего не знал.
— А вы что-то знаете?..
Я молча взглянула на прокурора, стараясь спрятать в глубине души мои туманные подозрения. Я уже достаточно натворила, нечего снова валять дурака, я должна быть беспристрастна…
— Я знаю, что мастерская для него — один из важнейших элементов карьеры. Но боюсь, что это преступление прикончит её…
Прокурор неохотно покачал головой.
— Меня вот ещё что удивляет. Скажите мне: почему убийца, задушив Столярека, не забрал записную книжку?
— У него не было времени, — решительно ответила я. — Я уже думала об этом, но несколько хаотично, и не успела обговорить это с Алицией. Самое важное для него было исчезнуть с места преступления, а не уничтожить записную книжку. Вы же сами видите, что если основываться на этой записной книжке, то подозреваемых становится около двадцати человек. Он мог себе это позволить…
— Да… Остаётся последний…
— Вот именно, Веслав! — я снова почувствовала себя удивлённой. — Он действительно мог его убить только за что?
— У него были причины, — зловредно усмехнулся прокурор.
В какой-то момент мне показалось, что эту зловредную усмешку я откуда-то знаю, но, поглощённая мыслями о Веславе, не стала на этом останавливаться.
— Что вы говорите, какие причины? Веслав? Что могло быть у Тадеуша с Веславом?
— У пана Веслава есть своя тайна, которую знали покойный и руководитель мастерской, больше никто. Мы тоже её знаем, но разрешите нам оставить это при себе. Об этом мы узнали в доверительном разговоре. Причины, по которым пребывание Столярека на этом свете было для него нежелательным, были того же рода, что и дела пани Моники или пана Каспера. Если мы принимаем во внимание те, то должны взять и эти…
С огромным удивлением я вглядывалась в прокурора. Действительно, Веслав никогда бы не пришёл мне на ум! Что такого он мог сделать? Об этом знали Тадеуш и Витек… Действительно, в этом свете его положение было роковым. И он, что хуже всего, мог не только совершить убийство, но также и позвонить по телефону… А эта ошибка с личностью жертвы? Веслав мог собираться убить Витека, потому что тот обо всем знал, но по ошибке убил Тадеуша, который тоже все знал, это было одинаково выгодно для него, и что теперь? Убьёт Витека? А раньше ему помешали? Ерунда! Совершённая галиматья!
— Так, — сказал прокурор. — Среди восьми подозреваемых у нас есть четыре человека, которые могли как позвонить по телефону, так и убить. Из этих четырех вы освобождаете от подозрений двоих. Нам остаются пан Веслав и пани Ядвига. Честно признаюсь вам, что мне это не нравится.
— Мне тоже не нравится. Я освобождаю Веслава и Ядвигу тоже…
— Послушайте, прекратите, а то я сойду с ума. Произошло убийство, это факт, правда? Что вы на это окажете?
— Откуда я знаю, что сказать?
Я сидела совершенно подавленная, бессмысленно уставившись в красивое лицо моего собеседника. После некоторого молчания он тяжело вздохнул, закурил новую сигарету и приступил к другому вопросу.
— Ну, теперь разберёмся с этой дверью. Она была заперта, это не вызывает сомнений. Разве что этот пан лжёт?..
— Он не лжёт, это исключено, и не является невменяемым истериком, который не отвечает за свои слова. Дверь была заперта, можно считать это установленным фактом.
— Поскольку никто не хочет сознаться в том, что запер её, следует признать, что это сделал убийца. Но зачем? Специально, чтобы обратить на это внимание?
— Нет, — и я объяснила ему историю с испорченным замком, одновременно продолжая интенсивно размышлять о другом. Чтобы отпереть дверь, нужно иметь ключ от неё. Где он был, все ещё в директорском ящике? И что с этим ключом в вазоне?
— В нашем вазоне был найден ключ… — сказала я, вопросительно глядя на него.
— Да, конечно. Это ключ именно от той двери…
Теперь уже я почувствовала себя совершенно глупо. Веслав выходил на балкон, когда Лешек ел рыбу. Господи! Веслав? Нет, это невозможно, я никогда не поверю, что это сделал Веслав!
— Сейчас. Но ведь… по ключу можно узнать. Он был такой… осклизлый…
— Был. Лежал там достаточно долго.
— Но ведь его должны были перед этим вынуть из вазона?
— Разумеется. Он мог его вынуть, использовать, не очищая, а затем бросить назад. Это был бы совсем неплохой замысел.
— А что Витек говорит о ключе? — спросила я.
— Он утверждает, что ничего не знает. Не пользовался ключом, не знает, где он находился и где находится сейчас.
Дьявол творил, что о ключе знают только убийца и я… До сих пор дьявол все время оказывался прав. Этот ключ видели все, он находится у милиции, может быть, в этом что-то есть? Витек говорит, что ничего не знает?.. Сейчас, по-моему, было что-то такое…
— Подождите, я должна сосредоточиться, — решительно потребовала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64