— Ну а если я себя убью, а Порсупах последует моему примеру?
— Тогда Роуз будет угрожать смертью и мне, если я не верну ему товар. Захоти вы столь дружным самоубийством лишить Доминика его главного козыря, он про все на свете забудет, кроме своей главной цели. Мне волей-неволей придется отдать ему свой винт. В противном случае я отправлюсь на небеса, а к этой отправке у меня пока нет ни малейших позывов!
— Оно и понятно, — с некоторым сожалением вздохнула Киттен. — Прости, Мэл, за то, что подвергла тебя такому испытанию!.. Но скажите, вам действительно хорошо известно, что эта штука делает с людьми?
— Хорошо. Во всяком случае несколько лучше, чем вам, дети мои.
— Я тебе не ребенок! — взвилась Киттен. — Назовешь так еще хоть разок — башку проломлю!
— Верю, что проломишь, — улыбнулся Мэл, — но что это изменит? Сделка об обмене винта на двух заложников заключена и уже работает. Деваться некуда.
— А нельзя как-нибудь эту сделку аннулировать? — полюбопытствовал Порсупах.
— Только в том случае, если мне удастся получить доступ к передатчику. Хотя бы к тому, что находится на борту моего аэромобиля. И сделать это нужно прежде, чем получить винт. Впрочем, ерунда, пустое теоретизирование: ничего сделать не удастся, даже если бы мы все очень захотели. У меня даже и желания нет. Все мои желания очень просты и сходятся в одной точке: спасти свою жизнь вкупе с вашими, приятели, даже если вам и наплевать на них!
— Но встает вопрос о том, — сказал енот, — какой ценой заключена эта сделка. Вы забываете о несоизмеримости двух зол: смерть троих и гибель миллионов. Что ни говори, а последнее зло куда страшнее первого. И между прочим, мне моя жизнь дорога, капитан!
— Твоя карта бита, Мэл, — подытожила слова Порсупаха Кай-Сунг.
Хаммураби начал потихоньку сердиться на своих сокамерников. В особенности на Киттен, которая вовсе не выглядела несчастной девушкой, попавшей в лапы к лютому ворогу и страстно желающей лишь одного: избавления.
— Послушай, ты, альтруистка…
Кай-Сунг мрачно посмотрела на капитана и, казалось, приготовилась к тому, чтобы перевести спор в практическую плоскость и решить на кулачках, кто прав и кто виноват.
К счастью, в тот же миг до слуха всей троицы донеслось мелодичное гудение дверного звонка. Взгляд Порсупаха был красноречивее всяких слов и конфликт прекратился, едва успев начаться.
— Дверь не заперта, — крикнул енот в дверной микрофон. — Разве это возможно, господа?
Панель бесшумно отъехала в сторону, и на пороге появился Филипп. В его руках был поднос, на котором помещалось множество всевозможных блюдец, розеток, тарелочек, чашек: изрозово-коричневые моллюски, белый хлеб, масло, специи, бисквиты с корицей, отварной картофель, копченые змеи…
— Меня кликнули на кухню, — отчитался парнишка, — и велели принести все это.
И Киттен, и Порсупах онемели, заметив на плече вошедшего пресмыкающее. Их обоих точно ледяной водой окатили.
— Не пугайтесь, друзья, — небрежно бросил Мэл. — Змейка совершенно ручная!
— Я знаю, что может сделать с человеком эта гадина, — прошептала Киттен, осторожно придвинувшись к Мэлу, имевшему неосторожность усесться на ее лавку. — Укушенная такой змейкой жертва погибает в страшных муках.
Мэл подавил в себе внезапное желание обнять девушку: ей это могло понравиться, а там пиши пропало…
Филипп собрался было уходить, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на Хаммураби.
— Вас удерживают здесь против вашей воли, да?
— Вы очень проницательны, юноша, — ехидно пропищала Кай-Сунг, хотя ее вовсе и не спрашивали.
— У его светлости часто бывают различные гости. Иногда они оказываются весьма странными персонами.
Филипп почесал чешуйчатый затылок своей питомицы. Змея, на миг вскинула голову и посмотрев недоуменно на хозяина, вновь свилась клубком и погрузилась в дремоту.
— Должен признаться, сэр, — сказал Филипп, по-прежнему обращаясь к одному капитану, — что мне кое-что известно о наркотиках.
Мэл, Порс и Киттен замерли от изумления.
— Ваше прибытие сюда, сэр, — продолжал юнец, — помогло мне понять некоторые вещи, которыми я давно уже интересовался. События представляются мне далеко не в самом ярком свете! Но… если я помогу вам спастись, вы можете обещать мне, что остановите поток винта в Реплер-Сити?
Киттен опять нетерпеливо подалась вперед.
— Неужели, добрый молодец, ты можешь вызволить нас из нашей темницы?
На лице Филиппа появилась грустная улыбка.
— Всех вас ожидает либо расстрел, либо утопление, либо электроток смертельного напряжения. Если вы согласитесь рискнуть, я вам попытаюсь помочь.
— Он знает выход из лабиринта, — пояснил Мэл сам себе.
— Тогда мы не только уничтожим наркотики, — воодушевленно заговорила Киттен, как если бы уже покинула узилище, — но и по заслугам наградим тебя, храбрый витязь!
— Тебе также будет гарантирована защита — влился Порсупах, — от недоброжелателей, которые непременно уцелеют даже после того, как Вселенская Церковь покончит с наркоимперией Роуза.
Филипп с недоумением осмотрел щедрого на посулы енота, потом улыбнулся и внезапно заговорил на целую октаву выше прежнего, причем слов нельзя было разобрать вовсе. Мэл примерно понимал, правда, о чем шла речь, так как изъяснялся на томианском достаточно бегло для того, чтобы вступать с кем-нибудь в торговые отношения и т. п. Этот язык отличался своими вычурными тоническими ударениями и запутанным синтаксисом, однако юнец говорил без малейшей запинки.
Внезапно Филипп замолчал. До того внезапно, что Киттен даже немного опешила: впрочем, у каждого языка свои особенности. Бог с ними…
Окончив свой разговор с енотом, юнец взял поднос под мышку и вышел вон. Дверь беззвучно затворилась за ним.
— Ну что, Порс, — спросила Кай-Сунг, — как тебе этот мальчишка?
— Он говорит на чистейшем томианском. Произношение дифтонгов безупречное. Диссимилятивного аканья не наблюдается. Цоканья тоже. А уж какие у него смычно-щелевые — любо-дорого! Даже в родимой сторонке я таких безукоризненных смычно-щелевых не слыхивал!
— Не сомневаюсь, что на одном дыхании он сможет выговорить по-вашему даже такие сложные слова, как “к-о-т” и “п-е-с”!
— Напрасно иронизируешь, милая Киттен!
— Ну ладно, Порс, ладно. Давай выкладывай, что он там тебе наболтал!
Мэл смотрел на закрытую дверь. Он тоже прекрасно понял, о чем говорил юноша, но решил не подавать виду.
— Как вы думаете, приятели, — спросил капитан, — не слишком ли странно, что обычный золотарь в совершенстве владеет томианским да и вообще, надо полагать, страшный полиглот?
— Он золотарь? — изумился Порсупах. — Ну и ну. Да, слушайте. Юнец сказал, что просит нас подождать его. Велел нам быть готовыми ко всему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70