она мечтает о том великом дне, когда окажется на поле брани; подняв голову, молодая Пери видит остальных, тоже погруженных в зубрежку: вот Эйден, со страстью в глазах и морщинками на лбу – он явно озадачен тем, что только что прочел; вот Рена (которая погибнет в период подготовки после ухода Пери) двигает челюстью из стороны в сторону, пока читает; а это Бретт, на которого материал явно наводит скуку; вот Марта, которая смотрит в книжку спокойно и с присущей ей поразительной уверенностью.
На мгновение Пери захотелось, чтобы эта комната превратилась в машину времени и перенесла ее обратно в те годы, предоставив еще один шанс, – впрочем, нет, даже зная столько, сколько она знает теперь, у нее никогда не будет необходимых для настоящего воина качеств. Пери была без пяти минут воином, она умела многое, но всегда почему-то упускала из виду какую-нибудь мелочь, реагировала на долю секунды медленнее, чем необходимо, получая нагоняй от сокольничего Джоанны и неодобрительные взгляды со стороны главного наставника Тера Рошака, весьма придирчивого офицера…
– Что ты здесь делаешь, шпион-страваг?
– Я принадлежу к касте ученых. Наяд удивленно подняла брови:
– Тогда зачем шпионить? Разве нельзя было пройти через главные ворота?
– Я бы не смогла пройти по своим документам. Возможно, ты не знаешь, но и ты, и твоя сиб-группа засекречены.
– Я знаю, – ответила Наяд, но по ее смущенному виду Пери поняла, что девочка солгала.
– Тогда ответь мне, в чем суть секретного проекта, птенчик, так как я почему-то пропустила этот момент в своих исследованиях.
– Не называй меня птенчиком.
– Это совсем не обидное слово, деточка.
– И деточкой тоже, страваг!
– Скажи мне, в чем смысл проводящихся здесь исследований, – повторила Пери.
– Это тайна, поэтому нельзя говорить.
– А знаешь ли, милая, что ты генетически связана с героем Нефритовых Соколов по имени Эйден Прайд?
– Разумеется.
На этот раз трудно было сказать, говорит ли Наяд правду или просто поддакивает.
– А удивишься ли ты, когда узнаешь, что я – из той же сиб-группы, что и Эйден?
Во взгляде Наяд снова промелькнула растерянность. Потом там словно забрезжил свет.
– Ну, конечно. Вот почему ты так похожа на нас.
– И следовательно?..
– Нельзя говорить. Тайна.
Диана решила зайти с другой стороны:
– От какого замечательного воина Нефритового Сокола ведется твоя матрилинеальная генетическая ветвь?
Совсем растерявшись, Наяд посмотрела налево, потом направо, потом снова на Пери.
– Не твое дело, шпион-страваг, – буркнула она.
– Позволь сказать, что я думаю по этому поводу. В твоих генетических материалах не прослеживается никакой матрилинеальной ветви. И ты, и члены твоей сиб-группы целиком получены из генов Эйдена Прайда. Не знаю точно, как и почему подобное случилось, но это что-то вроде варианта партеногенеза, а такие вещи идут вразрез с дорогами Клана…
Пери замолчала, увидев полное смятение в глазах ребенка.
– Ты следуешь за ходом моих мыслей, Наяд?
– Разумеется, да, – соврала девочка не без раздражения в голосе.
Упрямство Наяд казалось Пери забавным и сильно напоминало ей Эйдена.
Пери зашла дальше того, что мог понять ребенок. Наяд только таращилась на нее, разинув рот. Но, даже если девочка ничего и не понимала, Пери было ясно, что не следует сообщать ей больше того, что уже было сказано. Наяд могла оказаться достаточно смышленой, чтобы навести на нужный след кого-то, кто сумел бы расспросить девочку об этом разговоре.
Хотелось бы разузнать у нее побольше… Не понимаю я все-таки, зачем они продолжают эти эксперименты, зачем работают с генами. Понятно, что Клан хочет создать поколение воинов, которые будут превосходить всех и вся во Вселенной, но все-таки… В конце концов, уже целые столетия мы занимаемся тем же самым – препарируем, изучаем и скрещиваем, пытаясь создать самых искусных, самых бесстрашных и верных солдат, каких только можно придумать. Но результаты пока не оправдывают затрат. Сколько бы мы ни бились, суперчеловека не получилось, только человек – просто человек… Едва удается избавиться от одних недостатков, как тут же проявляются другие. Мы не можем убрать из генотипа склонность к излишнему насилию, поменяв его на чувство юмора, или ликвидировать сладострастие, заменив его преданностью воинскому долгу. Уравновешенность страстей! – вот в чем вопрос. Иногда из целой сиб-группы выходят одни моральные уроды, которым не место в касте воинов. Да, в нашем Клане – самые лучшие воины среди всех, но ведь они могли получиться еще лучше…
Как ученого меня возмущает не собственно возня Бальзака и его присных вокруг их дурацких секретных программ. В конце концов, все работы ведутся в рамках закона, так что черт с ними. Мне вот только совсем не нравится, что и ученые других Кланов получили доступ к результатам деятельности лабораторий Нефритовых Соколов вообще и к генетическому материалу Эйдена Прайда в частности. Если все ученые всех Кланов будут обмениваться между собой разработками в области генной инженерии, что из этого выйдет? Кто явится из пробирки в очередной раз? Сокол, скрещенный с Волком? Уже было… Со временем генофонд Кланов может просто разрушиться. Но я не могу сказать об этом Наяд.
Вдалеке послышались детские голоса. Наяд подняла голову.
– Все. Пора на тренировку. Октавиан очень не любит, когда кто-нибудь опаздывает. Кстати, тебя, наверное, придется отвести к нему, шпион-страваг. Уж он-то по-настоящему вредный…
Пери сделала вид, что полностью покорилась своей нелегкой шпионьей участи. Однако ей стало понятно, что пора отсюда уходить. Все-таки ей было необходимо вернуться в Айронхолд-Сити и выяснить все, что можно, об этой странной сиб-группе.
Пери поднялась с места. Быстро оглядевшись, она вспомнила свой заключительный день в такой же, как эта, казарме…
Джоанна разбудила ее посреди ночи и сообщила, что для Пери курс воинской подготовки окончен и что учебный центр даст ей новое назначение.
Голос Джоанны, обычно с гневными или, по крайней мере, суровыми интонациями, был непривычно мягок, когда она сообщала Пери, что она станет практиканткой в касте ученых. Для исключенного из процесса воина, как сказала Джоанна, это лучшее назначение, и то, что Пери выбрали, говорит только в ее пользу.
Расстроенная и раздосадованная, но понимавшая, что решение наставников было верным и что она не обладает необходимыми воинскими качествами, Пери пролежала в постели до тех пор, пока свет зари, пробивавшийся сквозь щели в стенах казармы, не позволил ей собрать вещи перед отъездом.
Согласно традиции, исключенный курсант должен был уехать незаметно, шагнув украдкой в ночь, да ей и не хотелось демонстрировать последствия своего провала четверке курсантов – таких же, как и она, членов сиб-группы, с которыми Пери провела все свое детство и с которыми теперь уже больше, как она ошибочно полагала, никогда не увидится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
На мгновение Пери захотелось, чтобы эта комната превратилась в машину времени и перенесла ее обратно в те годы, предоставив еще один шанс, – впрочем, нет, даже зная столько, сколько она знает теперь, у нее никогда не будет необходимых для настоящего воина качеств. Пери была без пяти минут воином, она умела многое, но всегда почему-то упускала из виду какую-нибудь мелочь, реагировала на долю секунды медленнее, чем необходимо, получая нагоняй от сокольничего Джоанны и неодобрительные взгляды со стороны главного наставника Тера Рошака, весьма придирчивого офицера…
– Что ты здесь делаешь, шпион-страваг?
– Я принадлежу к касте ученых. Наяд удивленно подняла брови:
– Тогда зачем шпионить? Разве нельзя было пройти через главные ворота?
– Я бы не смогла пройти по своим документам. Возможно, ты не знаешь, но и ты, и твоя сиб-группа засекречены.
– Я знаю, – ответила Наяд, но по ее смущенному виду Пери поняла, что девочка солгала.
– Тогда ответь мне, в чем суть секретного проекта, птенчик, так как я почему-то пропустила этот момент в своих исследованиях.
– Не называй меня птенчиком.
– Это совсем не обидное слово, деточка.
– И деточкой тоже, страваг!
– Скажи мне, в чем смысл проводящихся здесь исследований, – повторила Пери.
– Это тайна, поэтому нельзя говорить.
– А знаешь ли, милая, что ты генетически связана с героем Нефритовых Соколов по имени Эйден Прайд?
– Разумеется.
На этот раз трудно было сказать, говорит ли Наяд правду или просто поддакивает.
– А удивишься ли ты, когда узнаешь, что я – из той же сиб-группы, что и Эйден?
Во взгляде Наяд снова промелькнула растерянность. Потом там словно забрезжил свет.
– Ну, конечно. Вот почему ты так похожа на нас.
– И следовательно?..
– Нельзя говорить. Тайна.
Диана решила зайти с другой стороны:
– От какого замечательного воина Нефритового Сокола ведется твоя матрилинеальная генетическая ветвь?
Совсем растерявшись, Наяд посмотрела налево, потом направо, потом снова на Пери.
– Не твое дело, шпион-страваг, – буркнула она.
– Позволь сказать, что я думаю по этому поводу. В твоих генетических материалах не прослеживается никакой матрилинеальной ветви. И ты, и члены твоей сиб-группы целиком получены из генов Эйдена Прайда. Не знаю точно, как и почему подобное случилось, но это что-то вроде варианта партеногенеза, а такие вещи идут вразрез с дорогами Клана…
Пери замолчала, увидев полное смятение в глазах ребенка.
– Ты следуешь за ходом моих мыслей, Наяд?
– Разумеется, да, – соврала девочка не без раздражения в голосе.
Упрямство Наяд казалось Пери забавным и сильно напоминало ей Эйдена.
Пери зашла дальше того, что мог понять ребенок. Наяд только таращилась на нее, разинув рот. Но, даже если девочка ничего и не понимала, Пери было ясно, что не следует сообщать ей больше того, что уже было сказано. Наяд могла оказаться достаточно смышленой, чтобы навести на нужный след кого-то, кто сумел бы расспросить девочку об этом разговоре.
Хотелось бы разузнать у нее побольше… Не понимаю я все-таки, зачем они продолжают эти эксперименты, зачем работают с генами. Понятно, что Клан хочет создать поколение воинов, которые будут превосходить всех и вся во Вселенной, но все-таки… В конце концов, уже целые столетия мы занимаемся тем же самым – препарируем, изучаем и скрещиваем, пытаясь создать самых искусных, самых бесстрашных и верных солдат, каких только можно придумать. Но результаты пока не оправдывают затрат. Сколько бы мы ни бились, суперчеловека не получилось, только человек – просто человек… Едва удается избавиться от одних недостатков, как тут же проявляются другие. Мы не можем убрать из генотипа склонность к излишнему насилию, поменяв его на чувство юмора, или ликвидировать сладострастие, заменив его преданностью воинскому долгу. Уравновешенность страстей! – вот в чем вопрос. Иногда из целой сиб-группы выходят одни моральные уроды, которым не место в касте воинов. Да, в нашем Клане – самые лучшие воины среди всех, но ведь они могли получиться еще лучше…
Как ученого меня возмущает не собственно возня Бальзака и его присных вокруг их дурацких секретных программ. В конце концов, все работы ведутся в рамках закона, так что черт с ними. Мне вот только совсем не нравится, что и ученые других Кланов получили доступ к результатам деятельности лабораторий Нефритовых Соколов вообще и к генетическому материалу Эйдена Прайда в частности. Если все ученые всех Кланов будут обмениваться между собой разработками в области генной инженерии, что из этого выйдет? Кто явится из пробирки в очередной раз? Сокол, скрещенный с Волком? Уже было… Со временем генофонд Кланов может просто разрушиться. Но я не могу сказать об этом Наяд.
Вдалеке послышались детские голоса. Наяд подняла голову.
– Все. Пора на тренировку. Октавиан очень не любит, когда кто-нибудь опаздывает. Кстати, тебя, наверное, придется отвести к нему, шпион-страваг. Уж он-то по-настоящему вредный…
Пери сделала вид, что полностью покорилась своей нелегкой шпионьей участи. Однако ей стало понятно, что пора отсюда уходить. Все-таки ей было необходимо вернуться в Айронхолд-Сити и выяснить все, что можно, об этой странной сиб-группе.
Пери поднялась с места. Быстро оглядевшись, она вспомнила свой заключительный день в такой же, как эта, казарме…
Джоанна разбудила ее посреди ночи и сообщила, что для Пери курс воинской подготовки окончен и что учебный центр даст ей новое назначение.
Голос Джоанны, обычно с гневными или, по крайней мере, суровыми интонациями, был непривычно мягок, когда она сообщала Пери, что она станет практиканткой в касте ученых. Для исключенного из процесса воина, как сказала Джоанна, это лучшее назначение, и то, что Пери выбрали, говорит только в ее пользу.
Расстроенная и раздосадованная, но понимавшая, что решение наставников было верным и что она не обладает необходимыми воинскими качествами, Пери пролежала в постели до тех пор, пока свет зари, пробивавшийся сквозь щели в стенах казармы, не позволил ей собрать вещи перед отъездом.
Согласно традиции, исключенный курсант должен был уехать незаметно, шагнув украдкой в ночь, да ей и не хотелось демонстрировать последствия своего провала четверке курсантов – таких же, как и она, членов сиб-группы, с которыми Пери провела все свое детство и с которыми теперь уже больше, как она ошибочно полагала, никогда не увидится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69