Твардовский Александр Трифонович
По праву памяти
Александр Твардовский
По праву памяти
Смыкая возраста уроки, Сама собой приходит мысль Ко всем, с кем было по дороге, Живым и павшим отнесись. Она приходит не впервые, Чтоб слову был двойной контроль: Где, может быть, смолчат живые, Так те прервут меня: - Позволь! Перед лицом ушедших былей
Не вправе ты кривить душой, Ведь эти были оплатили Мы платой самою большой... И мне да будет та застава, Тот строгий знак сторожевой Залогом речи нелукавой По праву памяти живой.
1. ПЕРЕД ОТЛЕТОМ
Ты помнишь, ночью предосенней, Тому уже десятки лет, Курили мы с тобой на сене, Прозрев опасливый запрет.
И глаз до света не сомкнули, Хоть запах сена был не тот, Что в ночи душные июля Заснуть подолгу не дает...
То вслух читая чьи-то строки, То вдруг теряя связь речей, Мы собирались в путь далекий Из первой юности своей.
Мы не испытывали грусти, Друзья - мыслитель и поэт, Кидая в наше захолустье В обмен на целый белый свет.
Мы жили замыслом заветным Дорваться вдруг До всех наук Со всем запасом их несметным И уж не выпускать из рук.
Сомненья дух был нам неведом; Мы с тем управимся добром И за отцов своих и дедов Еще вдобавок доберем.
Мы повторяли, что напасти Нам никакие нипочем, Но сами ждали только счастья, Тому был возраст обучен.
Мы знали, что оно сторицей Должно воздать за наш порыв В премудрость мира с ходу врыться, До дна ее разворотив.
Готовы были мы к походу, Что проще может быть: Не лгать. Не трусить. Верным быть народу.
Любить родную землю-мать, Чтоб за нее в огонь и в воду. А если То и жизнь отдать.
Что проще! В целости оставим Таким завет начальных дней. Лишь от себя теперь добавим: Что проще - да. Но что сложней?
Такими были наши дали, Как нам казалось без прикрас, Когда в безудержном запале Мы в том друг друга убеждали, В чем спору не было у нас.
И всласть толкуя о науках, Мы вместе грезили о том, Ах, и о том, в каких мы брюках Домой заявимся п о т о м.
Дивись, отец, всплакни, родная, Какого гостя бог нанес, Как он пройдет, распространяя Московский запах папирос. Москва, столица, - свет не ближний, А ты, родная сторона, Какой была, глухой, недвижной, Нас на побывку ждать должна.
И хуторские посиделки, И вечеринки чередом, И чтоб загорьевские девки Глазами ели нас потом, Неловко нам совали руки, Пылая краской до ушей.
А там бы где-то две подруги, В стенах столичных этажей, С упреком нежным ожидали Уже тем часом нас с тобой, Как мы на нашем сеновале Отлет обдумывали свой...
И невдомек нам было вроде, Что здесь, за нашею спиной, Сорвется с места край родной И закружится в хороводе Вслед за метелицей сплошной...
Ты не забыл, как на рассвете Оповестили нас, дружков, Об уходящем в осень лете Запевы юных петушков.
Их голосов надрыв цыплячий Там, за соломенной стрехой, Он отзывался детским плачем И вместе удалью лихой.
В какой-то сдавленной печали, С хрипотцей истовой своей Они как будто отпевали Конец ребячьих наших дней.
Как будто сами через силу Обрядный свой тянули сказ О чем-то памятном, что было До нас. И будет после нас.
Но мы тогда на сеновале Не так прислушивались к ним, Мы сладко взапуски зевали, Дивясь, что день, а мы не спим.
И в предотъездном наше часе Предвестий не было о том, Какие нам дары в запасе Судьба имела на п о т о м.
И где, кому из нас придется, В каком году, в каком краю За петушиной той хрипотцей Расслышать молодость свою. Навстречу жданной нашей доле
Рвались мы в путь не наугад, Она в согласье с нашей волей Звала отведать хлеба-соли. Давно ли? Жизнь тому назад...
2. СЫН ЗА ОТЦА НЕ ОТВЕЧАЕТ
Сын за отца не отвечает Пять слов по счету, ровно пять. Но что они в себе вмещают, Вам, молодым, не вдруг понять.
Их обронил в кремлевском зале Тот, кто для всех был одним Судеб вершителем земным, Кого народы величали На торжествах отцом родным.
Вам Из другого поколенья Едва ль постичь до глубины Тех слов коротких откровенье Для виноватых без вины.
Вас не смутить в любой анкете Зловещей некогда графой: Кем был до нас еще на свете Отец ваш, мертвый иль живой.
В чаду полуночных собраний Вас не мытарил тот вопрос: Ведь вы отца не выбирали, Ответ по-нынешнему прост.
Но в те года и пятилетки, Кому с графой не повезло, Для несмываемой отметки Подставь безропотно чело.
Чтоб со стыдом и мукой жгучей Носить ее - закон таков. Быть под рукой всегда - на случай Нехватки классовых врагов.
Готовым к пытки быть публичной И к горшей горечи подчас, Когда дружок твой закадычный При этом не поднимает глаз...
О, годы юности немилой, Ее жестоких передряг. То был отец, то вдруг он - враг. А мать? Но сказано: два мира, И ничего о материях...
И здесь, куда - за половодьем Тех лет - спешил бы босиком, Ты именуешься отродьем, Не сыном даже, а сынком...
А как с той кличкой жить парнишке, Как отбывать безвестный срок, Не понаслышке, Не из книжки Толкует автор этих строк...
Ты здесь, сынок, но ты нездешний, Какой тебе еще резон, Когда родитель твой в кромешный, В тот самый список занесен.
Еще бы ты с такой закваской Мечтал ступить в запретный круг. И руку жмет тебе с опаской Друг закадычный твой...
И вдруг: - Сын за отца не отвечает. С тебя тот знак отныне снят. Счастлив стократ: Не ждал, не чаял, И вдруг - ни в чем не виноват.
Конец твоим лихим невзгодам, Держись бодрей, не прячь лица. Благодари отца народов, Что он простил тебе отца Родного
с легкостью нежданной Проклятье снял. Как будто он, Ему неведомый и странный, Узрел и отменил закон.
(Да, он умел без оговорок, Внезапно - как уж припечет Любой своих просчетов ворох Перенести на чей-то счет;
На чье-то вражье искаженье Того, что возвещал завет, На чье-то г о л о в о к р у ж е н ь е От им предсказанных побед.)
Сын - за отца? Не отвечает! Аминь!
И как бы невдомек: А вдруг тот сын (а не сынок!), Права такие получая, И за отца ответить мог. Ответить - пусть не из науки, Пусть не с того зайдя конца, А только, может, вспомнив руки, Какие были у отца.
В узлах из жил и сухожилий, В мослах поскрюченных перстов Те, что - со вздохом - как чужие, Садясь к столу он клал на стол. И точно граблями, бывало, Цепляя
ложки черенок,
Такой увертливый и малый, Он ухватить не сразу мог. Те руки, что своею волей Ни разогнуть, ни сжать в кулак: Отдельных не было мозолей Сплошная.
Подлинно - к у л а к!
И не иначе, с тем расчетом Горбел годами над землей, Кропил своим бесплатным потом, Смыкал над ней зарю с зарей.
И от себя еще добавлю, Что, может, в час беды самой Его мужицкое тщеславье, О, как взыграло - боже мой!
И в тех краях, где виснул иней С барачных стен и потолка, Он, может, полон был гордыни, Что вдруг сошел за кулака.
Ошибка вышла? Не скажите, Себе внушал он самому, Уж если этак, значит - житель, Хозяин, значит, - потому...
А может быть, в тоске великой Он покидал свой дом и двор И отвергал слепой и дикий, Для круглой цифры приговор.
1 2 3