- Извините, я сейчас не могу разговаривать с вами...
У него был острый жалкий кадык на цыплячьей шее, вогнутое лицо и
стеклянные, пустые, безо всякого дна глаза, - точно в иной мир. Где-то я
уже видел такую галактическую пустоту. Трое его напарников переглянулись и
один за другим торопливо исчезли в дыре за досками.
Кусаков зажмурился.
- Его пустили на мыло, - очень медленно сообщил он. - Получилось
душистое розовое мыло. Вывели ночью, была травяная тишь, надрывались
кузнечики, развели костер под чаном, налили щелочной раствор, кто-то запел
колыбельную, кого-то поцеловали, их было девять человек, - плакала голубая
ива, и звезда, просияв, отразилась в омуте. Говорят, что грачи после этого
трое суток метались, как оглашенные, вы не слышали? - Он открыл глаза,
посмотрев удивительно трезво и сердито. - Перестаньте сюда ходить. Не
нужно. Я никогда не был знаком с Женей Корецким и никогда не бывал у него
дома на улице Апрельских Тезисов, квартира одиннадцать. И жену его,
Виолетту, я тоже не знаю...
Мелкие катышки желваков передвигались у него на скулах, трепетали,
сужаясь, ресницы. Все было ясно. Я собирался сегодня отыскать Постникова,
Идельмана, Тялло Венника и гражданку Бехтину Любовь Алексеевну. А также
некоего Б. Бывший следователь Мешков тоже стоял у меня в плане. Но теперь
можно было не утруждаться. Обо всех уже позаботились. Прочная и невидимая,
непреодолимая для человека стена отгораживала меня от людей. Имя ей было:
в_р_е_м_я_. Я вдруг почувствовал свою совершеннейшую беспомощность. Вахтер
в телогрейке, наполовину высунувшись из проходной, отчаянно и тревожно
замахал мне фуражкой: Скорее! Скорее! К телефону!.. - Меня?! - изумленно
переспросил я. - Вас! Вас! Немедленно!.. - Столько испуга звучало в его
голосе, что я невольно побежал, - трубка лежала рядом с аппаратом, и когда
я, задыхаясь, поднял ее, то уверенный тонкий голос Батюты, не здороваясь,
даже не называясь, равнодушной будничной скороговоркой произнес: Следует
явиться к двенадцати часам, назначено заседание бюро, центральное здание,
комната двадцать шесть, второй этаж, просьба не опаздывать! - и сразу же,
без перерыва, запищал суетливый отбой. Я не успел вымолвить ни единого
слова - так и стоял с трубкой, пока вахтер, деликатно покряхтев, не вынул
ее из оцепенелых пальцев: вот мол, как бывает - лично товарищ Батюта. Его
уважение ко мне значительно возросло. Он даже обмахнул табуретку - чтобы я
мог присесть. Я покачал головой. Комната была низкая, тесная, на стене
висели "Правила внутреннего распорядка", а под ними коробились двухпудовой
грязью кирзовые сапоги. Стукал будильник. Я не понимал, откуда _о_н_и
узнали, что я нахожусь на заводе? Я и сам не предполагал, что пойду туда.
Это был точнейший смертельный выстрел. Накрытие. Значит, я на заводе уже
не в первый раз. Хронос! Хронос! Ковчег! Я подумал, что если сейчас на
улице меня ждет Циркуль-Клазов, то _о_н_и_ и в самом деле вычисляют каждый
мой шаг. Каждое дыхание. У меня заныло в груди. Стрелки на будильнике
показывали десять пятнадцать.
- Что с вами луч-и-лось? - странно булькая, неразборчиво спросил
вахтер. Я его не слышал. Он говорил на неизвестном мне языке. Я вышел на
улицу, где царила куриная бархатная пыль: Циркуль-Клазов, клетчатый,
отутюженный, прислонившийся в тени на другой стороне, отклеился от забора
и непринужденно тронулся вслед за мной, по-гусиному задирая штиблеты. Он
шагал, как привязанный, в крупных зубах у него дымилась сигарета, и
белесые дымчатые слепые очки тонтон -макута, будто крохотные зеркала,
отражали небо.
Все было ясно.
Все было ясно.
Ревел умирающий тиранозавр на заводе, и перетекал через колючую
проволоку рыжий тягучий дым. Вспыхнули иглы чертополоха, врассыпную
бросились перепуганные воробьи.
Был август, понедельник.
Карась, догоняя сзади, жестко и уверенно взял меня под руку:
- Слушай внимательно, не перебивай: Постников _п_о_с_т_а_р_е_л_ - у
него выпадают зубы и облетели все волосы, ревматизм, артрит, язва
двенадцатиперстной, жутко опухают ноги, водянка, старческая слабость, он
уже ничего не помнит, ярко выраженный склероз, чавкает манной кашей и
надувает пузыри слюной. Это - один ноль. Достаточно? Венника превратили в
Пугало, он дежурит на Огородах - отруби и солома, дурацкий комбинезон,
размалеванная тупая морда, гусеницы, зной, чесотка, он кричит, машет
руками - птицы расклевывают затылок. Это - два ноль. Достаточно? С
Кусаковым ты уже разговаривал. Его сварили. Это - три ноль...
Карась был все тот же - танцующий, как на резине, гладкий, умытый,
любезный, в белой крахмальной рубашке при галстуке - улыбался квадратными
зубами и оглаживал идиотские, будто приклеенные усы.
Слабым мужским лосьоном веяло от его бритых щек.
Он нисколько не изменился.
- За мною - хвост, - напряженно сказал я.
- Н_е _в_и_ж_у_, - ответил Карась, мелко подпрыгивая и кося лошадиным
глазом на конверт с документами, торчащий у меня из-под мышки. - Слушай
меня внимательно: Это - четыре ноль! Гупкина закопали в городском саду.
Ночью. Под центральной клумбой. Когда тихо, то слышны животные стоны из
георгинов. Его не отпустят. Достаточно? Некто Б. угодил в Гремячую Башню.
Механические мастерские в подвалах - электропила, раскаленные напильники,
керамитовое сверление каждые два часа. Достаточно? Некто В. обитает теперь
в пруду - чешуя и мохнатые жабры, рыбий хвост, перепонка на спине, его
кормят кровавым мотылем. Достаточно? Следователь Мешков пошел на
повышение. Он уже подполковник, работает в прокуратуре. Это - пять, шесть
и семь. Достаточно? А гражданку Бехтину Любовь Алексеевну насмерть
защекотал Мухолов. Мухолов обожает престарелых. Он сначала интеллигентно
беседует с ними - о жизни, о страстях, а потом бережно, любовно щекочет им
пятки - у него мягкая щетина на пальцах. Это - восемь ноль! Кажется, весь
твой список! Не оглядывайся, не оглядывайся, прошу тебя! _Н_и_к_т_о _з_а
н_а_м_и _н_е _с_л_е_д_и_т_. Просто - Ковчег. Началась охота, распахнулся
город, двери стоят без запоров, колеблется земля, дикие прожорливые демоны
целой сворой спущены на прокорм с цепи. Я надеюсь, что о судьбе Корецкого
тебе хорошо известно?..
Карась ослепительно улыбался. Он шипел мне в ухо и одновременно, как
гуттаперчевый, мягко втягивал грудь, кланялся многочисленным встречным:
- Здравствуйте... Здравствуйте... Обязательно... Здравствуйте...
Здравствуйте... Очень-очень рад...
Я прикидывал, как от него избавиться. Мне вовсе не требовался
соглядатай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69