В действительности же эти
"секретные проекты" были наглым производством синтетического кокаина,
бета-фенилтиамина и различных сделанных на заказ производных эндорфина -
естественного обезболивающего, в десять тысяч раз более мощного, чем
морфин.
Одному из "черных хэкеров" Маккарли, возможно, самому Беренбауму,
пришла в голову идея "имплантированной фабрики наркотиков". Смысл ее был
во включении производящих наркотик генов непосредственно в человеческий
геном, после чего наркоман будет находиться в состоянии непрерывного
опьянения. В качестве агента для фиксации предлагался ретровирус СПИДа,
последовательность ДНК которого была общеизвестна и доступна через десяток
научных баз данных открытого пользования. Единственным недостатком схемы
было, конечно, то, что наркоман просто "сгорел бы подобно мотыльку из
туалетной бумаги", если воспользоваться запоминающейся фразой автора.
Глава третья по сути техническая. Написанная легким и популярным
стилем доктора Хоттона, она восхитительна при чтении. В ней автор делает
попытку реконструировать неуклюжие попытки Беренбаума добиться желаемого
через общие манипуляции с ДНК-транскриптазой вируса СПИДа. Беренбаум,
конечно же, искал способ включать и выключать переносчика транскриптазы,
что позволило бы сознательно управлять внутренней фабрикой наркотика.
Созданная им транскриптаза была запрограммирована реагировать на простое
пусковое вещество, то есть "триггер", принятое пользователем - вероятно,
как предполагает Хоттон, d-1,2,5-фосфолитическую глютеиназу,
фракционированный компонент "Сельдерейной шипучки доктора Брауна". Этот
безвредный напиток был любимым питьем в кругах генохэкеров.
Решив, что геномы производства кокаина слишком сложны, Беренбаум
(или, возможно, его сообщник, некто Ричард ("Прилипала") Равеч)
переключились на более простую полезную нагрузку: только что открытый
геном фактора дендритного роста млекопитающих. Дендриты - это ветвящиеся
отростки мозговых клеток, известные любому современному школьнику,
обеспечивающие мозг млекопитающих потрясающе сложной паутиной связей. В
свое время существовала теория о том, будто фактор ДР может быть ключом к
значительно более высоким ступеням человеческого разума. Предположительно,
и Беренбаум и Равеч делали себе инъекции собственного препарата. Как могут
подтвердить многие нынешние жертвы нейронного чернобыля, это оказывает
определенный эффект. Но, однако, не совсем тот, каким его представляли
фанатики из "КоКоГенКо".
Во время временного сводящего с ума возбуждения от дендритного
"веточного эффекта" Беренбаума посетило злосчастное озарение. Ему удалось
снабдить свою модель ДНК-транскриптазы триггером, но таким, который делал
эту транскриптазу гораздо опаснее исходного вируса СПИДа. Сцена для
катастрофы отказалась подготовлена.
В этом месте читателю следует припомнить социальные отношения,
породившие угрожающую душевному равновесию изоляцию научного работника тех
лет. Доктор Хоттон довольно безжалостен в психоанализе умственного
состояния своих предшественников. Предлагавшаяся в то время различными
науками якобы "объективная картина мира" ныне правильнее должна
рассматриваться как разновидность умственной "промывки мозгов",
направленно лишающей свои жертвы полного спектра человеческих эмоций и
реакций. при подобных условиях безрассудный поступок Беренбаума становится
почти достойным жалости - он был судорожной сверхкомпенсацией за годы
эмоционального голода. Не посоветовавшись со своим начальством, которое
могло проявить большее благоразумие, Беренбаум начал предлагать бесплатные
образцы своей "мокрятины" любому, желающему их испробовать.
В Рэлее разразилась внезапная короткая эпидемия эксцентричных гениев,
конец которой положили лишь хорошо ныне известные симптомы "дендритного
краха", вышвыривающие экспериментаторов в отгороженное от мира видениями
поэтическое безумие. Сам Беренбаум покончил с собой задолго до того, как
стали известны полные эффекты. А полные же эффекты, разумеется,
простираются далеко за пределы этой прискорбной человеческой трагедии.
Глава четвертая постепенно, по мере того, как медленно накапливаются
доказательства, превращается в захватывающую детективную историю.
Даже в наше время термин "Рэлейская колли" имеет для любителей собак
особый смысл, но многие из них уже забыли о его истинном происхождении.
Эти симпатичные, общительные и тревожно разумные сообразительные существа
при посредничестве энергичных владельцев питомником и покупателей вскоре
распространились по свей стране. Однажды перебравшись с хозяина-человека
на собаку, транскриптазное производное Беренбаума, подобно исходному
вирусу СПИДа, прошло и через родильные пути собак. Оно передавалось также
при их случках и через слюну при укусе или облизывании.
Но ни одной дендритно обогащенной "Рэлейской колли" и в голову не
придет укусить человека. Совсем наоборот, эти послушные и воспитанные
домашние любимцы, как достоверно известно, даже поднимают опрокинувшиеся
мусорные баки и забрасывают в них обратно просыпанный мусор. Среди людей
случаи инфицирования нейронным чернобылем остаются резкими, зато среди
собачьей популяции Северной Америки инфекция распространилась со скоростью
лесного пожара - и доктор Хоттон иллюстрирует это серией логично
составленных карт и диаграмм.
Глава пятая предоставляет нам преимущество ретроспективного взгляда.
К настоящему времени мы уже свыклись с представлением о многих различных
видах "разумности". Существуют, к примеру, различные типы компьютерного
Искусственного Разума, не имеющего реального родства с человеческим
"мышлением". Они не были неожиданностью, зато всевозможные формы
разумности животных до сих пор способны удивлять нас своим разнообразием.
Различие между Canis familiaris и его диким двоюродным родственником
койотом до сих пор оставалось необъясненным. Д-р Хоттон предлагает нам
весьма убедительное объяснение, основывая свое толкование картой нервной
системы койота, составленной его коллегой, доктором Рейной Санчес из
Лос-Аламосской национальной лаборатории. Вполне вероятно, что причина
кроется в строении ретикулярной формации. Сейчас, во всяком случае, ясно,
что среди дико популяции койотов на всей территории страны существует
поразительно совершенная форма социальной организации, использующая
развитую систему кодированного лая, "запаховую монетную систему" и
специализацию ролей при охоте и хранении пищи.
1 2 3 4
"секретные проекты" были наглым производством синтетического кокаина,
бета-фенилтиамина и различных сделанных на заказ производных эндорфина -
естественного обезболивающего, в десять тысяч раз более мощного, чем
морфин.
Одному из "черных хэкеров" Маккарли, возможно, самому Беренбауму,
пришла в голову идея "имплантированной фабрики наркотиков". Смысл ее был
во включении производящих наркотик генов непосредственно в человеческий
геном, после чего наркоман будет находиться в состоянии непрерывного
опьянения. В качестве агента для фиксации предлагался ретровирус СПИДа,
последовательность ДНК которого была общеизвестна и доступна через десяток
научных баз данных открытого пользования. Единственным недостатком схемы
было, конечно, то, что наркоман просто "сгорел бы подобно мотыльку из
туалетной бумаги", если воспользоваться запоминающейся фразой автора.
Глава третья по сути техническая. Написанная легким и популярным
стилем доктора Хоттона, она восхитительна при чтении. В ней автор делает
попытку реконструировать неуклюжие попытки Беренбаума добиться желаемого
через общие манипуляции с ДНК-транскриптазой вируса СПИДа. Беренбаум,
конечно же, искал способ включать и выключать переносчика транскриптазы,
что позволило бы сознательно управлять внутренней фабрикой наркотика.
Созданная им транскриптаза была запрограммирована реагировать на простое
пусковое вещество, то есть "триггер", принятое пользователем - вероятно,
как предполагает Хоттон, d-1,2,5-фосфолитическую глютеиназу,
фракционированный компонент "Сельдерейной шипучки доктора Брауна". Этот
безвредный напиток был любимым питьем в кругах генохэкеров.
Решив, что геномы производства кокаина слишком сложны, Беренбаум
(или, возможно, его сообщник, некто Ричард ("Прилипала") Равеч)
переключились на более простую полезную нагрузку: только что открытый
геном фактора дендритного роста млекопитающих. Дендриты - это ветвящиеся
отростки мозговых клеток, известные любому современному школьнику,
обеспечивающие мозг млекопитающих потрясающе сложной паутиной связей. В
свое время существовала теория о том, будто фактор ДР может быть ключом к
значительно более высоким ступеням человеческого разума. Предположительно,
и Беренбаум и Равеч делали себе инъекции собственного препарата. Как могут
подтвердить многие нынешние жертвы нейронного чернобыля, это оказывает
определенный эффект. Но, однако, не совсем тот, каким его представляли
фанатики из "КоКоГенКо".
Во время временного сводящего с ума возбуждения от дендритного
"веточного эффекта" Беренбаума посетило злосчастное озарение. Ему удалось
снабдить свою модель ДНК-транскриптазы триггером, но таким, который делал
эту транскриптазу гораздо опаснее исходного вируса СПИДа. Сцена для
катастрофы отказалась подготовлена.
В этом месте читателю следует припомнить социальные отношения,
породившие угрожающую душевному равновесию изоляцию научного работника тех
лет. Доктор Хоттон довольно безжалостен в психоанализе умственного
состояния своих предшественников. Предлагавшаяся в то время различными
науками якобы "объективная картина мира" ныне правильнее должна
рассматриваться как разновидность умственной "промывки мозгов",
направленно лишающей свои жертвы полного спектра человеческих эмоций и
реакций. при подобных условиях безрассудный поступок Беренбаума становится
почти достойным жалости - он был судорожной сверхкомпенсацией за годы
эмоционального голода. Не посоветовавшись со своим начальством, которое
могло проявить большее благоразумие, Беренбаум начал предлагать бесплатные
образцы своей "мокрятины" любому, желающему их испробовать.
В Рэлее разразилась внезапная короткая эпидемия эксцентричных гениев,
конец которой положили лишь хорошо ныне известные симптомы "дендритного
краха", вышвыривающие экспериментаторов в отгороженное от мира видениями
поэтическое безумие. Сам Беренбаум покончил с собой задолго до того, как
стали известны полные эффекты. А полные же эффекты, разумеется,
простираются далеко за пределы этой прискорбной человеческой трагедии.
Глава четвертая постепенно, по мере того, как медленно накапливаются
доказательства, превращается в захватывающую детективную историю.
Даже в наше время термин "Рэлейская колли" имеет для любителей собак
особый смысл, но многие из них уже забыли о его истинном происхождении.
Эти симпатичные, общительные и тревожно разумные сообразительные существа
при посредничестве энергичных владельцев питомником и покупателей вскоре
распространились по свей стране. Однажды перебравшись с хозяина-человека
на собаку, транскриптазное производное Беренбаума, подобно исходному
вирусу СПИДа, прошло и через родильные пути собак. Оно передавалось также
при их случках и через слюну при укусе или облизывании.
Но ни одной дендритно обогащенной "Рэлейской колли" и в голову не
придет укусить человека. Совсем наоборот, эти послушные и воспитанные
домашние любимцы, как достоверно известно, даже поднимают опрокинувшиеся
мусорные баки и забрасывают в них обратно просыпанный мусор. Среди людей
случаи инфицирования нейронным чернобылем остаются резкими, зато среди
собачьей популяции Северной Америки инфекция распространилась со скоростью
лесного пожара - и доктор Хоттон иллюстрирует это серией логично
составленных карт и диаграмм.
Глава пятая предоставляет нам преимущество ретроспективного взгляда.
К настоящему времени мы уже свыклись с представлением о многих различных
видах "разумности". Существуют, к примеру, различные типы компьютерного
Искусственного Разума, не имеющего реального родства с человеческим
"мышлением". Они не были неожиданностью, зато всевозможные формы
разумности животных до сих пор способны удивлять нас своим разнообразием.
Различие между Canis familiaris и его диким двоюродным родственником
койотом до сих пор оставалось необъясненным. Д-р Хоттон предлагает нам
весьма убедительное объяснение, основывая свое толкование картой нервной
системы койота, составленной его коллегой, доктором Рейной Санчес из
Лос-Аламосской национальной лаборатории. Вполне вероятно, что причина
кроется в строении ретикулярной формации. Сейчас, во всяком случае, ясно,
что среди дико популяции койотов на всей территории страны существует
поразительно совершенная форма социальной организации, использующая
развитую систему кодированного лая, "запаховую монетную систему" и
специализацию ролей при охоте и хранении пищи.
1 2 3 4