Селезенка там, или поджелудочная железа...
– Как же, селезенка, – брюзжал Калотрик. Последнее время он явно был не в себе; глаза его пожелтели и покрылись сетью лопнувших сосудов. – Хрен тебе. Ни ты, ни я ни шиша не смыслим в анатомии, особенно китовой. Может, у них и вовсе нет селезенки.
– Будем делать все, что возможно, – успокаивал я, – рано или поздно сделаем так, как надо. Не хочешь сам попробовать? Вдруг Мерфиг просто физически чем-то отличается?
– Придумал мне новую пытку? – озлобился Калотрик. – Мы ж его пичкаем этим уже четвертый день, и ничего. Ни-че-го! А тебе хоть бы хны, как я погляжу. Что-то больно легко ты это переносишь. Спокоен, как рыба, ни тебе дрожи, ни ломки. Наверно, у тебя припрятано что-нибудь, а ты молчишь? Бутылка, например.
– Две! – огрызнулся я.
– Ты хорошо устроился, ты в курсе? Прохлаждаешься тут, внизу. Готовишь так называемую еду. Не перебивай меня, ты! Знаешь, каково мне там, наверху? Они гоняют меня, как собаку, поручают такое, о чем я впервые в жизни слышу, а я даже переспросить не могу, пока на мне эта хренова маска! Мне приходится снимать ее и кровенить глотку. Ну ничего, я им каждую пылинку припомню. Чтоб они передохли все! Да на этой лоханке каждый поганый шнурок на свой лад обозван. Одних фордунов три штуки разных. А паруса – фоки и форы, бизани и крюйсы... Думаешь, нормальный человек может все это запомнить? Вот они и посылают меня на самые дерьмовые работы, куда больше никто не идет. Ты это видел?
Калотрик сунул мне под нос кулак. Кожа на костяшках была содрана. Сама рука заметно дрожала.
– Сегодня утром я перетаскивал запасной генератор. Я корячился, а Грент стоял рядом, чистил ногти и указывал, что делать. А сейчас я должен заняться системой переработки отходов – канализацией! И никакой тебе воды, чтоб ополоснуться. Ветоши – и той не хватает. А-а-а-ах, мы каждую каплю бережем. А в трюмах – десятки бочек с чистейшей водой. Груз, говорят, для Острова-на-Взводе. Начальство моется каждый день, а мы должны жариться на палубе...
– Ты сам напросился.
– Не трави душу.
– И ты не единственный салага на борту.
– Мерфиг родился здесь. Есть разница. Впрочем, с ним я еще разберусь.
– Не бери в голову, – вяло подбодрил я. – Сегодня к вечеру будет готова новая партия. Полбутылки. На этот раз должно получиться, если вообще суждено...
Пару секунд Калотрик мрачно смотрел на меня, а потом поднялся на палубу. Человеческая кровь ядовита для китов, подумал я. Интересно, сколько акул сдохнет, если я вышвырну Калотрика за борт?
Перед самым ужином Калотрик заглянул ко мне на камбуз.
– Сделал? – спросил он, едва стянув маску.
– Сделал, – успокоил я. – Но я тут подумал. Странно. Как ни крути, сушнецы живут здесь уже пятьсот лет. Я бы не удивился, если б к этому времени они все поголовно сидели на Пламени. Или по крайней мере знали о нем.
– Ну и что? Не тяни резину.
– Подожди и послушай, – продолжал я, стараясь не вспылить. – Не знаю, известно тебе или нет, но первопоселенцев на Сушняке было всего ничего. Человек пятьдесят, не больше.
– Ради всех Забытых, о чем ты? – Калотрик не на шутку пристрастился к сушняцким присловьям.
– Слушай дальше. Видишь ли, первое поколение полностью клонировали, чтобы приспособить к местным условиям. Волосатые ноздри, тяжелые веки, и все такое, понимаешь? От первых пятидесяти прямых потомков вообще не было – они все стерилизовались. Кто знает, может от этих генетических манипуляций сушнецы приобрели и иммунитет к Пламени.
– Иммунитет? – ужаснулся Калотрик.
– Почему бы и нет. Я вполне допускаю такую возможность. Основатели вообще были против неортодоксальных наркотиков. Готов спорить, они знали о Пламени с самого начала. Они были психами, но не дураками.
– Это что же, выходит, что мы скормили этому ублюдку целую бутыль Пламени просто так, за здорово живешь? – Лицо Калотрика налилось кровью.
– Я не уверен. Я же не генетик.
– Давай сюда бутылку, – потребовал он. Я не стал перечить.
– Разумеется, все, что я говорил насчет возможных опасностей, остается в силе.
– Заткнись, – Калотрик вытащил пипетку, наклонил бутыль и набрал несколько капель. – Верно, я свихнулся, раз делаю это.
– Ничем не могу помочь.
– Впрочем... ну, подмажем судьбу! – Калотрик прыснул дозу на язык и сглотнул.
Мы подождали.
– Ну как? – не выдержал я.
Калотрик открыл было рот, но слова застряли у него в горле.
– Уххх! – в конце концов выдавил он.
– Раз так, то и я, пожалуй, подзаправлюсь. Одолжи-ка пипеточку, – я вынул инструмент из его онемевших пальцев. По уму, я должен был выждать и проследить, не возникнут ли какие-нибудь побочные эффекты, но я и сам весь горел. К тому же было ясно, что Калотрика основательно унесло. Его физиономия расцвела дурацкой улыбкой от уха до уха, а белки глаз начали терять болезненный оттенок. Я принял свою обычную дозу.
Когда я поднялся с пола, еда уже остыла и ее пришлось заново разогревать. Но оно того стоило.
При мысли о бутылке мне становилось тепло и уютно. Одному человеку ее содержимого хватило бы месяцев на пять, нам с Калотриком – месяца на два. Калотрик был в некотором смысле энтузиаст.
Бутылку я спрятал в буфете. Вечером, вымыв посуду (вернее, вычистив – я использовал песок, а не воду), я не удержался и принял новую дозу. Обычно одной мне вполне хватало на день, а большую часть времени я причащался и того реже. Ну, по крайней мере, значительную часть времени. Порой я даже завязывал на недельку-другую, однако при этом заметно возрастало потребление алкоголя, что мне не очень нравилось – проведя детство на окраинной планете, я вдоволь насмотрелся на жертв неумеренной выпивки. Конечно, я слабо представлял, к чему приведет достаточно долгое употребление Пламени, но зло неизвестное всегда привлекало меня больше, чем узнанное слишком хорошо. К тому же недавнее открытие просто взывало, чтобы его отметили. Воздержание тут неуместно. Я достал пипетку из тайника под крышкой стола и отмерил себе приличную порцию, может даже слишком. Выключив свет, я улегся на койку, натянул одеяло до подбородка и принял. Мне едва хватило времени, чтоб засунуть пипетку под подушку.
Темноту вокруг заполнили видения. Повсюду, куда ни глянь, колыхались мерцающие призрачно-голубым светом сети. Их сменили дрожащие серебристые точки, кружащиеся в безумных хороводах. По позвоночнику прокатилась волна света, испепелившая остатки разума.
Кто-то переступил через меня. Я узнал его – это Ангел Смерти! Он не заметит меня, думал я, повторяя мантры: Покой, Мир, Сон, Тишина... Зачем он открыл буфет? Замок щелкнул громче выстрела! Бесформенные тени, отзвуки, далекие голоса... Я тщетно пытался собраться. В комнате кто-то чужой. Я приподнялся, опершись на локоть, но стены надвинулись на меня, и я рухнул обратно на подушку, беспомощно улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Как же, селезенка, – брюзжал Калотрик. Последнее время он явно был не в себе; глаза его пожелтели и покрылись сетью лопнувших сосудов. – Хрен тебе. Ни ты, ни я ни шиша не смыслим в анатомии, особенно китовой. Может, у них и вовсе нет селезенки.
– Будем делать все, что возможно, – успокаивал я, – рано или поздно сделаем так, как надо. Не хочешь сам попробовать? Вдруг Мерфиг просто физически чем-то отличается?
– Придумал мне новую пытку? – озлобился Калотрик. – Мы ж его пичкаем этим уже четвертый день, и ничего. Ни-че-го! А тебе хоть бы хны, как я погляжу. Что-то больно легко ты это переносишь. Спокоен, как рыба, ни тебе дрожи, ни ломки. Наверно, у тебя припрятано что-нибудь, а ты молчишь? Бутылка, например.
– Две! – огрызнулся я.
– Ты хорошо устроился, ты в курсе? Прохлаждаешься тут, внизу. Готовишь так называемую еду. Не перебивай меня, ты! Знаешь, каково мне там, наверху? Они гоняют меня, как собаку, поручают такое, о чем я впервые в жизни слышу, а я даже переспросить не могу, пока на мне эта хренова маска! Мне приходится снимать ее и кровенить глотку. Ну ничего, я им каждую пылинку припомню. Чтоб они передохли все! Да на этой лоханке каждый поганый шнурок на свой лад обозван. Одних фордунов три штуки разных. А паруса – фоки и форы, бизани и крюйсы... Думаешь, нормальный человек может все это запомнить? Вот они и посылают меня на самые дерьмовые работы, куда больше никто не идет. Ты это видел?
Калотрик сунул мне под нос кулак. Кожа на костяшках была содрана. Сама рука заметно дрожала.
– Сегодня утром я перетаскивал запасной генератор. Я корячился, а Грент стоял рядом, чистил ногти и указывал, что делать. А сейчас я должен заняться системой переработки отходов – канализацией! И никакой тебе воды, чтоб ополоснуться. Ветоши – и той не хватает. А-а-а-ах, мы каждую каплю бережем. А в трюмах – десятки бочек с чистейшей водой. Груз, говорят, для Острова-на-Взводе. Начальство моется каждый день, а мы должны жариться на палубе...
– Ты сам напросился.
– Не трави душу.
– И ты не единственный салага на борту.
– Мерфиг родился здесь. Есть разница. Впрочем, с ним я еще разберусь.
– Не бери в голову, – вяло подбодрил я. – Сегодня к вечеру будет готова новая партия. Полбутылки. На этот раз должно получиться, если вообще суждено...
Пару секунд Калотрик мрачно смотрел на меня, а потом поднялся на палубу. Человеческая кровь ядовита для китов, подумал я. Интересно, сколько акул сдохнет, если я вышвырну Калотрика за борт?
Перед самым ужином Калотрик заглянул ко мне на камбуз.
– Сделал? – спросил он, едва стянув маску.
– Сделал, – успокоил я. – Но я тут подумал. Странно. Как ни крути, сушнецы живут здесь уже пятьсот лет. Я бы не удивился, если б к этому времени они все поголовно сидели на Пламени. Или по крайней мере знали о нем.
– Ну и что? Не тяни резину.
– Подожди и послушай, – продолжал я, стараясь не вспылить. – Не знаю, известно тебе или нет, но первопоселенцев на Сушняке было всего ничего. Человек пятьдесят, не больше.
– Ради всех Забытых, о чем ты? – Калотрик не на шутку пристрастился к сушняцким присловьям.
– Слушай дальше. Видишь ли, первое поколение полностью клонировали, чтобы приспособить к местным условиям. Волосатые ноздри, тяжелые веки, и все такое, понимаешь? От первых пятидесяти прямых потомков вообще не было – они все стерилизовались. Кто знает, может от этих генетических манипуляций сушнецы приобрели и иммунитет к Пламени.
– Иммунитет? – ужаснулся Калотрик.
– Почему бы и нет. Я вполне допускаю такую возможность. Основатели вообще были против неортодоксальных наркотиков. Готов спорить, они знали о Пламени с самого начала. Они были психами, но не дураками.
– Это что же, выходит, что мы скормили этому ублюдку целую бутыль Пламени просто так, за здорово живешь? – Лицо Калотрика налилось кровью.
– Я не уверен. Я же не генетик.
– Давай сюда бутылку, – потребовал он. Я не стал перечить.
– Разумеется, все, что я говорил насчет возможных опасностей, остается в силе.
– Заткнись, – Калотрик вытащил пипетку, наклонил бутыль и набрал несколько капель. – Верно, я свихнулся, раз делаю это.
– Ничем не могу помочь.
– Впрочем... ну, подмажем судьбу! – Калотрик прыснул дозу на язык и сглотнул.
Мы подождали.
– Ну как? – не выдержал я.
Калотрик открыл было рот, но слова застряли у него в горле.
– Уххх! – в конце концов выдавил он.
– Раз так, то и я, пожалуй, подзаправлюсь. Одолжи-ка пипеточку, – я вынул инструмент из его онемевших пальцев. По уму, я должен был выждать и проследить, не возникнут ли какие-нибудь побочные эффекты, но я и сам весь горел. К тому же было ясно, что Калотрика основательно унесло. Его физиономия расцвела дурацкой улыбкой от уха до уха, а белки глаз начали терять болезненный оттенок. Я принял свою обычную дозу.
Когда я поднялся с пола, еда уже остыла и ее пришлось заново разогревать. Но оно того стоило.
При мысли о бутылке мне становилось тепло и уютно. Одному человеку ее содержимого хватило бы месяцев на пять, нам с Калотриком – месяца на два. Калотрик был в некотором смысле энтузиаст.
Бутылку я спрятал в буфете. Вечером, вымыв посуду (вернее, вычистив – я использовал песок, а не воду), я не удержался и принял новую дозу. Обычно одной мне вполне хватало на день, а большую часть времени я причащался и того реже. Ну, по крайней мере, значительную часть времени. Порой я даже завязывал на недельку-другую, однако при этом заметно возрастало потребление алкоголя, что мне не очень нравилось – проведя детство на окраинной планете, я вдоволь насмотрелся на жертв неумеренной выпивки. Конечно, я слабо представлял, к чему приведет достаточно долгое употребление Пламени, но зло неизвестное всегда привлекало меня больше, чем узнанное слишком хорошо. К тому же недавнее открытие просто взывало, чтобы его отметили. Воздержание тут неуместно. Я достал пипетку из тайника под крышкой стола и отмерил себе приличную порцию, может даже слишком. Выключив свет, я улегся на койку, натянул одеяло до подбородка и принял. Мне едва хватило времени, чтоб засунуть пипетку под подушку.
Темноту вокруг заполнили видения. Повсюду, куда ни глянь, колыхались мерцающие призрачно-голубым светом сети. Их сменили дрожащие серебристые точки, кружащиеся в безумных хороводах. По позвоночнику прокатилась волна света, испепелившая остатки разума.
Кто-то переступил через меня. Я узнал его – это Ангел Смерти! Он не заметит меня, думал я, повторяя мантры: Покой, Мир, Сон, Тишина... Зачем он открыл буфет? Замок щелкнул громче выстрела! Бесформенные тени, отзвуки, далекие голоса... Я тщетно пытался собраться. В комнате кто-то чужой. Я приподнялся, опершись на локоть, но стены надвинулись на меня, и я рухнул обратно на подушку, беспомощно улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25