Род подошел к нему — осторожно ступая — и нахмурился, разглядывая грубо обтесанные доски.
— Не вижу тут дверной ручки.
— А с чего б ей там быть? — обронила рядом с ним Агата. — Кто сюда заявится помимо самого этого древнего петушка? А когда он хочет полетать, то несомненно открывает эту крышку снизу.
— И просто оставляет ее открытой? А что он делает с дождем?
Агата покачала головой.
— Сомневаюсь, чтоб он подымался наверх в дурную погоду.
— Верно, — рассудил Род. — Вероятно, он подымается только поглядеть на звезды — так зачем же ему утруждать себя, когда звезд нет?
Вытащив кинжал, он припал на колено.
— Надо быть поосторожней — сталь у него хорошая, но она может сломаться.
Вонзив острие в дерево, он приподнял крышку. Люк поднялся на дюйм; прижав его носком сапога, Род вытащил кинжал и отбросил в сторону, а потом схватился за дерево кончиками пальцев и снова приподнял крышку — со стоном боли; этот маневр определенно не пошел на пользу его маникюру. Но он приподнял ее достаточно, чтобы засунуть под нее носок сапога, а затем захватил ее пальцами как полагается и откинул настежь.
— Уф! Вот и вся основа «взлома-и-проникновеняя».
— Отлично проделано! — похвалила слегка удивленная Агата.
— Не совсем то, что я назвал бы большим достижением, — отряхнул с рук пыль Род.
— Или нужным, — напомнила ему старая ведьма. — И твоя жена, и я могли б заставить ее подняться саму собой.
— О. — Род начал понимать, что при очень незначительном усилии, он может научиться ненавидеть эту старую язву. Пытаясь быть тактичным, он сменил тему. — Знаете, в стране, где столько народу умеет летать, можно б было предположить, что он надумает воспользоваться замком.
Стоявшая рядом с ним Гвен покачала головой.
— Немногие из колдовского племени посмеют даже прилететь сюда. Таковой он пользуется славой.
Такая линия рассуждений определенно не вселяла уверенности в полного надежд взломщика. Род сделал глубокий вдох, напряг мускулы, сдерживая дрожь в глубине желудка, и шагнул вниз по лестнице.
— Да. Ну... полагаю, нам действительно следовало бы постучать...
Но его голова уже спустилась ниже уровня крыши.
Лестница круто свернула и стала очень темной. Род остановился; Агата врезалась ему в спину.
— Мммф! Ты не мог бы предупреждать меня, когда собираешься останавливаться, лорд Чародей?
— В следующий раз постараюсь запомнить. Дорогая, ты не возражаешь? Здесь внизу немного темновато.
— Да, милорд. — На ладони у Гвен запылал люминесцентным светом шар. Она протиснулась мимо него — определенно куда быстрей, чем ему хотелось бы — и пошла впереди, освещая лестницу своим блуждающим огоньком.
Внизу путь им преградила темная ткань — занавески, плотно задернутые для защиты от сквозняка. Они пробрались сквозь них и оказались в круглой камере с двумя бойницами. Гвен погасила свой фосфоресцирующий шар, отчего в камере потемнело; небо снаружи затянуло тучами и мрак смягчал только серый свет. Но его хватило, чтобы показать им круглый лабораторный стол, тянувшийся вдоль всей окружности помещения и выстроившиеся позади стола у стены высокие полки. На полках теснились банки и коробки, источавшие запахи в диапазоне от пряного до кислого; а на столах жались перегонные кубы, тигли, ступки с пестиками и мензурки.
Агата в отвращении наморщила нос.
— Алхимия!
Род одобрительно кивнул.
— Похоже, этот старый хрыч немного интеллигентней, чем я его считал.
— Не хочешь же ты сказать, будто одобряешь Черную Магию! — воскликнула Агата.
— Нет, не одобряю, и Гален явно тоже. Его не удовлетворяет знание, что чего-то действует — он хочет также знать почему.
— Разве не довольно будет сказать, что это делают черти? — Род в отвращении плотно сжал рот.
— Это значит уклоняться от вопроса, а не отвечать на него.
Позади него звякнуло стекло. Он резко развернулся.
К перегонному кубу подплыла банка, зависла над ним, выливая в него тонкую струйку зеленоватой жидкости. На глазах у Рода на банку опять опустилась крышка и завинтилась на пол-оборота, когда банка выпрямилась и проплыла обратно на полку.
— Гарольд! — предупредила Агата. — Не трогай; они не твои.
— Э, не будем чересчур спешить. — Род следил, как с другой полки взлетел ящичек. Крышка у него поднялась и в перегонный куб высыпалась струйка серебристого порошка.
— Пусть паренек поэкспериментирует. Никогда не следует душить стремление к познанию.
— Удушить-то следует тебя! — сердито глянула на Рода Агата. — Вмешательство Гарольда без сомнения служит какому-то твоему замыслу.
— Может быть, может быть. — Род следил, как под перегонным кубом зажглась спиртовка. — От стука, вероятно, все равно было б мало проку. Гален, как мне кажется, из тех, кто бывает настолько поглощен своими исследованиями, что...
— Милорд. — Пальцы Гвен сжали ему предплечье. — Мне не нравится, как бурлит это варево.
— Уверен, беспокоиться не о чем, — сказал Род, нервно взглянув на пробирки на другом столе, которые пустились в пляс, переливая взад-вперед другую зеленоватую жидкость. В конце концов они утихомирились, но...
— Тот пузырек тоже бурлит, — проворчала Агата. — Эй, сынок! Что ты делаешь?
Позади них снова звякнуло стекло. Резко обернувшись, они увидели, как реторта всовывает свой носик в стеклянный змеевик. Под ретортой зажглось пламя, а из отверстия в подвешенном над стеклом сосуде начала капать вода, расплескиваясь на стеклянном змеевике.
— Милорд, — нервно обратилась к нему Гвен. — То варево бурлит теперь крайне чудесно. Ты убежден, что Гарольд понимает свои действия?
Род был уверен, что Гарольд понимает, что делает, спору нет. Фактически, он был даже уверен, что Гарольд намного искушенней и изобретательней, чем представлялось Роду. А напряжение являлось составной частью маневра, толкая его поближе к черте...
Но не настолько близко! Он прыгнул к перегонному кубу. Его беспокоили газы, производимые в присутствии открытого огня.
— Что ты делаешь?
Слова прогремели по камере, и в дверях появился Гален в своем балахоне, с седой бородой и красным лицом. Он с одного взгляда оценил положение и бросился к перегонному кубу погасить огонь, затем метнулся схватить пробирку и бросить ее в лохань с водой, а затем прыгнул потушить спиртовку под ретортой.
— Двигаешься ты крайне проворно, — пропела Агата, — для старого дурня.
Кудесник прожег ее взглядом, прислонившись к столу и трясясь. Голос его дрожал от гнева.
— Подлая старая карга! Ты столь завидуешь моим трудам, что должна попытаться разрушить мою Башню?
— Ну, безусловно, ничего столь отчаянного не учинялось, — возразила Гвен.
Гален переключил пылающий взгляд на нее.
— Да, у нее для такого не хватит знаний — хотя злоба ее могла бы опустошить тут помещение и содержащиеся в нем плоды многих лет выдувания стекла и исследований!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Не вижу тут дверной ручки.
— А с чего б ей там быть? — обронила рядом с ним Агата. — Кто сюда заявится помимо самого этого древнего петушка? А когда он хочет полетать, то несомненно открывает эту крышку снизу.
— И просто оставляет ее открытой? А что он делает с дождем?
Агата покачала головой.
— Сомневаюсь, чтоб он подымался наверх в дурную погоду.
— Верно, — рассудил Род. — Вероятно, он подымается только поглядеть на звезды — так зачем же ему утруждать себя, когда звезд нет?
Вытащив кинжал, он припал на колено.
— Надо быть поосторожней — сталь у него хорошая, но она может сломаться.
Вонзив острие в дерево, он приподнял крышку. Люк поднялся на дюйм; прижав его носком сапога, Род вытащил кинжал и отбросил в сторону, а потом схватился за дерево кончиками пальцев и снова приподнял крышку — со стоном боли; этот маневр определенно не пошел на пользу его маникюру. Но он приподнял ее достаточно, чтобы засунуть под нее носок сапога, а затем захватил ее пальцами как полагается и откинул настежь.
— Уф! Вот и вся основа «взлома-и-проникновеняя».
— Отлично проделано! — похвалила слегка удивленная Агата.
— Не совсем то, что я назвал бы большим достижением, — отряхнул с рук пыль Род.
— Или нужным, — напомнила ему старая ведьма. — И твоя жена, и я могли б заставить ее подняться саму собой.
— О. — Род начал понимать, что при очень незначительном усилии, он может научиться ненавидеть эту старую язву. Пытаясь быть тактичным, он сменил тему. — Знаете, в стране, где столько народу умеет летать, можно б было предположить, что он надумает воспользоваться замком.
Стоявшая рядом с ним Гвен покачала головой.
— Немногие из колдовского племени посмеют даже прилететь сюда. Таковой он пользуется славой.
Такая линия рассуждений определенно не вселяла уверенности в полного надежд взломщика. Род сделал глубокий вдох, напряг мускулы, сдерживая дрожь в глубине желудка, и шагнул вниз по лестнице.
— Да. Ну... полагаю, нам действительно следовало бы постучать...
Но его голова уже спустилась ниже уровня крыши.
Лестница круто свернула и стала очень темной. Род остановился; Агата врезалась ему в спину.
— Мммф! Ты не мог бы предупреждать меня, когда собираешься останавливаться, лорд Чародей?
— В следующий раз постараюсь запомнить. Дорогая, ты не возражаешь? Здесь внизу немного темновато.
— Да, милорд. — На ладони у Гвен запылал люминесцентным светом шар. Она протиснулась мимо него — определенно куда быстрей, чем ему хотелось бы — и пошла впереди, освещая лестницу своим блуждающим огоньком.
Внизу путь им преградила темная ткань — занавески, плотно задернутые для защиты от сквозняка. Они пробрались сквозь них и оказались в круглой камере с двумя бойницами. Гвен погасила свой фосфоресцирующий шар, отчего в камере потемнело; небо снаружи затянуло тучами и мрак смягчал только серый свет. Но его хватило, чтобы показать им круглый лабораторный стол, тянувшийся вдоль всей окружности помещения и выстроившиеся позади стола у стены высокие полки. На полках теснились банки и коробки, источавшие запахи в диапазоне от пряного до кислого; а на столах жались перегонные кубы, тигли, ступки с пестиками и мензурки.
Агата в отвращении наморщила нос.
— Алхимия!
Род одобрительно кивнул.
— Похоже, этот старый хрыч немного интеллигентней, чем я его считал.
— Не хочешь же ты сказать, будто одобряешь Черную Магию! — воскликнула Агата.
— Нет, не одобряю, и Гален явно тоже. Его не удовлетворяет знание, что чего-то действует — он хочет также знать почему.
— Разве не довольно будет сказать, что это делают черти? — Род в отвращении плотно сжал рот.
— Это значит уклоняться от вопроса, а не отвечать на него.
Позади него звякнуло стекло. Он резко развернулся.
К перегонному кубу подплыла банка, зависла над ним, выливая в него тонкую струйку зеленоватой жидкости. На глазах у Рода на банку опять опустилась крышка и завинтилась на пол-оборота, когда банка выпрямилась и проплыла обратно на полку.
— Гарольд! — предупредила Агата. — Не трогай; они не твои.
— Э, не будем чересчур спешить. — Род следил, как с другой полки взлетел ящичек. Крышка у него поднялась и в перегонный куб высыпалась струйка серебристого порошка.
— Пусть паренек поэкспериментирует. Никогда не следует душить стремление к познанию.
— Удушить-то следует тебя! — сердито глянула на Рода Агата. — Вмешательство Гарольда без сомнения служит какому-то твоему замыслу.
— Может быть, может быть. — Род следил, как под перегонным кубом зажглась спиртовка. — От стука, вероятно, все равно было б мало проку. Гален, как мне кажется, из тех, кто бывает настолько поглощен своими исследованиями, что...
— Милорд. — Пальцы Гвен сжали ему предплечье. — Мне не нравится, как бурлит это варево.
— Уверен, беспокоиться не о чем, — сказал Род, нервно взглянув на пробирки на другом столе, которые пустились в пляс, переливая взад-вперед другую зеленоватую жидкость. В конце концов они утихомирились, но...
— Тот пузырек тоже бурлит, — проворчала Агата. — Эй, сынок! Что ты делаешь?
Позади них снова звякнуло стекло. Резко обернувшись, они увидели, как реторта всовывает свой носик в стеклянный змеевик. Под ретортой зажглось пламя, а из отверстия в подвешенном над стеклом сосуде начала капать вода, расплескиваясь на стеклянном змеевике.
— Милорд, — нервно обратилась к нему Гвен. — То варево бурлит теперь крайне чудесно. Ты убежден, что Гарольд понимает свои действия?
Род был уверен, что Гарольд понимает, что делает, спору нет. Фактически, он был даже уверен, что Гарольд намного искушенней и изобретательней, чем представлялось Роду. А напряжение являлось составной частью маневра, толкая его поближе к черте...
Но не настолько близко! Он прыгнул к перегонному кубу. Его беспокоили газы, производимые в присутствии открытого огня.
— Что ты делаешь?
Слова прогремели по камере, и в дверях появился Гален в своем балахоне, с седой бородой и красным лицом. Он с одного взгляда оценил положение и бросился к перегонному кубу погасить огонь, затем метнулся схватить пробирку и бросить ее в лохань с водой, а затем прыгнул потушить спиртовку под ретортой.
— Двигаешься ты крайне проворно, — пропела Агата, — для старого дурня.
Кудесник прожег ее взглядом, прислонившись к столу и трясясь. Голос его дрожал от гнева.
— Подлая старая карга! Ты столь завидуешь моим трудам, что должна попытаться разрушить мою Башню?
— Ну, безусловно, ничего столь отчаянного не учинялось, — возразила Гвен.
Гален переключил пылающий взгляд на нее.
— Да, у нее для такого не хватит знаний — хотя злоба ее могла бы опустошить тут помещение и содержащиеся в нем плоды многих лет выдувания стекла и исследований!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71