Одно упало и растеклось по полу. Коротышка, казалось, даже не заметил этого. Зато шалопай издал серию хлюпающих звуков, выливая суп через нос. Позади жаровни стоял стальной рефлектор и я дважды поймал взгляд Коротышки, обращенный на меня. Лопаточка была достаточно велика, чтобы поместился кекс, а он не мог справиться с яйцом. Каждое давалось ему с третьей попытки.
Коротышку била дрожь. И ему вовсе не стало лучше, когда он отодвинул газету, чтобы поставить тарелку, и увидел фотографию Рыжей.
- У яиц есть одно неоспоримое преимущество, - проговорил я. - Их трудно испортить неуклюжим стряпаньем.
- Что вам от меня надо, мистер? - перебил Коротышка. - Вы полицейский?
Мы оба одновременно посмотрели на газету.
- У меня есть значок... и револьвер.
- Частная ищейка? - Он становился невежливым.
Я отложил вилку и поглядел на него. Когда нужно, я могу сделать очень скверное лицо.
- Не доводи меня, милый, не то твоя мордашка превратится в фарш. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея. Мое имя Майк Хаммер... ты, наверное, слышал. Я люблю играть в такие игры.
Он снова побелел.
Я поднял газету и указал пальцем на вопрос, помещенный над фотографией. Коротышка отлично понимал, что это уже не шутки, и был испуган.
- Заглядывала изредка. Иногда пыталась подцепить кого-нибудь, и я ее вышвыривал. Для меня и всех остальных - просто Рыжая. Вот и все, что я о ней знаю. Я схватил его за ворот рубашки и притянул к стойке.
- Уверен, что стоит полиции немного здесь покопаться, как выплывут все твои делишки.
- Честно, Майк, я ничего не знаю об этой даме. Я бы сказал, если б знал. Я тихий человек и не хочу никуда встревать.
- Прошлой ночью здесь был один парень, Финней Ласт. Ты часто его видел?
Коротышка с трудом разлепил губы.
- Он приходил за рыжеволосой. Никогда даже не ел у меня. Отпустите, а?
Я разжал руку.
- Конечно, друг. - Я швырнул на стойку полдоллара. Он был рад отойти к кассе, подальше от меня. - Если выяснится, что ты знаешь больше, чем сказал, то вскоре сюда пожалует визитер. В красивой синей форме. Впрочем, ему придется туго - тебе будет трудно объясняться без зубов.
У самых дверей он меня окликнул:
- Эй, Майк!
Я повернулся.
- По-моему... но-моему она жила где-то рядом. Кажется, в соседнем квартале.
Он не дождался ответа - слишком был занят вытиранием яиц с пола.
Сперва я влез в машину; но тут же передумал: на прочесывание мрачных каморок, разбросанных поблизости, ушла бы неделя.
Перед газетным стендом на углу стояли три типа в яркой спортивной одежде и отпускали грязные замечания о проходящих мимо девушках. Я направился к ним и, расстегнув пуговицу на куртке, начал поправлять рубашку так, чтобы ремень кобуры некоторое время был ясно виден.
- Здесь где-то живет рыженькая милашка. Не знаете, как ее найти?
Один из них подмигнул мне как мужчина мужчине.
- Да, она снимала комнату в заведении старой леди Портер. - Он кивнул в конец улицы. - Но не тратьте зря время - эту сучку вчера задавило.
- Ай-ай-ай, как плохо.
Типчик взял меня под руку и одарил понимающим взглядом.
- Если вам нужна настоящая женщина, идите по Двадцать третьей и...
- Как нибудь в другой раз, приятель. - Я сунул ему бумажку. - Купи ребятам пива.
Марта Портер оказалась полной дамой на склоне пятидесяти.
- Вам комнату или девочку? - спросила она.
- Я уже видел девочку. Теперь я хочу узнать ее имя.
Сперва она схватила деньги.
- А зачем?
- Потому что она украла важные бумаги с того места, где последний раз "работала", и я должен их найти. Знаете ее фамилию?
- Вы совсем как ребенок, мистер. На кой черт мне сдалась ее фамилия?.. Комната крайняя на втором этаже. Я даже не заходила туда с тех пор, как Рыжая умерла. Увидела ее лицо в газетах и сразу поняла, что этим заинтересуются.
Мы поднялись по лестнице, я вошел в комнату и закрывая за собой дверь.
Кто-то учинил здесь обыск, а точнее - настоящий погром. Все принадлежности растормашенной постели были разбросаны по полу. Ящики из комода валялись вверх тормашками, причем их использовали как лестницу. Даже линолеум и обои были оторваны. Можно подумать, что здесь бесился полный энергии молодой слон.
Ветер швырнул мне в лицо остатки набивки матраса, и я подошел к окну. Она выходило на пожарную лестницу, рама была выдавлена каким-то инструментом. Ничего не могло быть проще. На полу у подоконника лежала белая пластмассовая расческа с несколькими темными волосками вокруг зубцов. Я поднял ее и понюхал. Масло для волос. Тот самый сорт.
...Когда я влез с утра в новый костюм и прошелся щеткой по ботинкам, то если и не выглядел одним из "четырехсот первых" колонистов, то, по крайней мере, вполне сносно, чтобы встретиться с представителем этой славной плеяды.
Я нашел имя Берин-Гротина в телефонной книге Лонг-Айленда, этого уголка, столь милого сердцу влюбленных и затворников. Доллары помогли мне быстро подготовить автомобиль, и в полдесятого я мчался по автостраде, вдыхая свежий океанский бриз.
Под колесами захрустел макадам, затем гравий и наконец передо мной вырос один из самых удивительных домов после Букингемского дворца. Особняк мог служить символом роскоши, но был совершенно лишен кричащей показухи. Маленькая медная кнопка глубоко ушла в дверную раму. Едва я прикоснулся к ней, раздалась мелодичная трель электронного звонка. Когда дверь отворилась, я подумал, что это автоматика, но ошибся. Дворецкий был такой маленький и старый, что еле доставал до дверной ручки и внешне не был достаточно силен, чтобы долго удерживать дверь открытой: вооружившись улыбкой, я поспешил войти, прежде чем ее захлопнет ветер.
- Я бы хотел видеть мистера Берин-Гротина.
- Да, сэр. Как доложить?
Голос дворецкого потрескивал, будто заигранная пластинка.
- Майк Хаммер из Нью-Йорка.
Старичок взял мою шляпу; провел меня в просторную комнату облицованную панелями из мореного дуба, и махнул рукой на кресло.
- Пожалуйста, подождите здесь, сэр. Я сообщу хозяину о вашем прибытии. Сигары на столе.
Я поблагодарил и утонул в большом обитом кожей кресле, оглядываясь по сторонам - интересно, как живут в высшем обществе. Совсем недурно. Я выбрал сигару и откусил кончик. Затем поискал место куда его выбросить. Единственной пепельницей, похоже, служило настоящее произведение искусства из фарфора. Осквернить его плевком было выше моих сил. Может быть, жизнь в обществе не слишком-то хороша, в конце концов... Послышались шаги, и я проглотил этот заклятый кончик, чтобы избавиться от него.
Когда Артур Берин-Гротин вошел в комнату я встал. Есть люди перед которыми невольно преклоняешься. Годы не наложили на него тяжелого отпечатка. Копна благородных белых волос венчала его голову, а глаза блестели, как у мальчишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38