Не хочешь, чтобы наша семейная жизнь наладилась? Денег ты, конечно, не берешь. Или может тебе мало предлагали?
Я покачал головой.
- Не надо было вам меня втягивать в ваши игры. Тогда бы все у вас получилось бы. И не надо было вам сваливать все на Арбузова. Мне мужик понравился, он мне спас жизнь ещё в тот первый раз на водохранилище, так что я просто обязан был его вызволить.
- Ты ещё к тому же и комплексуешь по пустякам. Вот не думала, что такие здоровые мужики могут комплексовать, - сказала она почти весело.
Она вдруг хищно улыбнулась, медленно провела кончиком языка по верхней губе и вплотную приблизилась ко мне.
- А может договоримся по-другому?
Я улыбнулся, и тут она стремительно выхватила из сумочки нож и ударила меня в сердце. Ей помешала необходимость действовать слишком быстро. Нож чрезвычайно острый и тонкий - на какое-то мгновение завяз в кости моего ребра. Кончик ножа был слишком остро отточен, поэтому вместо того, чтобы соскользнуть между ребер, он какую-то секунду держался в кости, а она просто давила, давила. Я перехватил её руку, и она закричала, как попавшее в западню животное. В этот момент, я заметил краем глаза, как вздулась штора за спиной, оттуда выскочил кто-то, но кто? - этого я уже разглядеть не смог. Дом был для меня несчастлив: вновь я почувствовал вспышку, все озарилось, как от недавних молний и всё. Вспышка молнии и тьма.
ГЛАВА 71
МЕНЯ ЗАСТАЮТ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Я чувствовал, как мокро моей щеке. Мне вообще было неудобно лежать, уткнувшись носом в гладкий паркет, сейчас чем-то залитый, так что не только моей щеке было неудобно лежать в луже, но и носу дышать было тоже неудобно. А главное, я чувстовал, что мне лучше бы не менять положение, я чувствовал, что любое мое движение моежет нарушить то хрупкое равновесие - равновесие между болью и ещё большей болью - в котором я пока пребывал. Все же я поднял руку и пощупал свой затылок. Он распух. Нестерпимая боль пронзила мою голову, а потом волна прошла по всем костям, особено болезненно продираясь сквозь суставы.
Я подобрал под себя руки и попытался приподняться. Это было трудно. Пришлось подгребать ноги, а они скользили по гладкому паркету, и моя щека мокро терлась в густой жидкости. Наконец я сумел подняться на четвереньки и только тогда обнаружил, что подо мной лужа крови.
Я лицом лежал в луже крови, а теперь, когда я поднялся, надо было определить, где источник той боли, что целиком завладела моим телом? И откуда натекла эта кровь? И как долго я ещё смогу протянуть с этой кровоточащей раной?
Я оглянулся и увидел её. И сразу понял, что кровь, лужей затекшая по полу, ко мне не имеет отношения. Потому что это была кровь Елены. Она лежала на спине, раскинув ноги и повернув голову в мою сторону. Она словно бы смотрела на меня, но глаза её закатились и были видны одни белки. Кровь вытекла из её рта, потому что у неё было проткнуто легкое. Вторым ударом убийца воткнул нож в сердце и так оставил: я видел рукоять ножа, торчащую примерно из того места, в которое она метила, пытаясь вонзить свой стилет в меня. Словно бы провидение тут же свершило свое правосудие, обернув намерние против самого же злоумышленника. Злоумышленицы, если точнее.
Я сделал шаг к Елене, наклонился и вытащил нож. Мне было неприятно видеть нож в её груди. Словно бы ей ещё было больно.
Но в голове стало проясняться. Мне необходимо было прежде всего умыться: внешний вид мой, даже в моем воображении был отвратителен. Где тут вода? - подумал я и услышал звук моторов. Во двор кто-то вьезжал и судя по звукам - не одна машина. Я стоял, смотрел на входную дверь и пытался сообразить, что мне делать? Я услышал хлопанье дверей, приближающиеся голоса... Хлопнула дверь, и в зал вошли Тарасов Виктор Константинович, майор Степанов и ещё двое оперов с автоматами, нацеленными, конечно же, в меня.
Вошли и уставились на меня.
Немая сцена. Я имел возможность разглядывать себя четырьмя парами глаз. И то, что я увидел, мне не понравилось. Сразу было понятно, что в комнате произошло убийство, причем исполнитель - просто кровавый маньяк, на манер туземцев Новой Гвинеи предпочитающий обильно мазать себя кровью жертвы.
- Я так и думал, что этим все кончится, - вдруг с ненавистью сказал Тарасов. - Я знал, что от этого человека можно ожидать любого преступления.
Голос его сорвался, но он, переждав, словно бы для того, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, вдруг закричал изо всех сил:
- Зачем ты убил мою жену, ублюдок! Она только недавно вернулась домой, обо всем рассказала, мы обговорили все, я простил ей все! Ублюдок! Убийца! Негодяй!
Налицо была элементарная истерика. Наблюдая это неподдельное горе, я вдруг почувстовал, как в моем раскалывающемся от боли мозгу снова что-то щелкнуло. В переносном смысле, но ощущение было такое, что замкнуло нужное реле. Во всяком случае, мне показалось, что картина предельно проясняется. Надо было только проверить кое-что. Прямо здесь.
На какое-то время все занялись хозяином дома, один из оперов отвел Тарасова к дивану, усадил, налил в стакан изрядную порцию коньяку, обнаруженного на каминной полке, наложил на лоб компресс, смоченный, вероятно, тем же коньяком, чем же иначе? Майор Степанов скоро отошел от дивана и приблизился к телу Елены. Здесь стоял ещё один опер. капитан, и тоже разглядывал тело. И майор, и его капитан старались не смотреть на меня. Потом майор Степанов вызвал по рации наряд.
- Мне дежурный передал, что ты звонил, - пояснил он мне, - сказал, что ты здесь нас ждешь. Вот уже не думал, что таким образом...
Капитан между тем протянул мне открытый полиэтиленовый пакет, и я осторожно положил туда нож. Меня, несмотря на боль в затылке, происходящее начинало забавлять. Нет, больше раздражать.
- Майор! Ты что это, и впрямь того?..
- А ты, старлей, чтобы на нашем месте подумал. Конечно, мы все проверим, все прояснится...
- Перестаньте дурочку валять! - грубо оборвал его я. - Вместо того, чтобы тут сопли разводить, делом бы занялись!
- Ну а что ты хочешь?..
У меня вновь стрельнуло в затылке. Я поднял было руку, но взглянув на нее, сказал:
- Умыться хочу. А потом показать вам то, что вы сами должны были бы догадаться посмотреть.
- Что? - сразу насторожился майор Степанов.
- Он убийца, убийца! Не дайте ему ускользнуть, это хитрый, подлый убийца. Они с Арбузоввм сообщники.
- Да заткнитесь вы, черт вас подери! - выругался я. Мне уже надоели вопли Тарасова. Тем более, что не верю я в искренность такого вот горя. Воспользовался мужик обстоятельствами и топит ближнего. Особенно того, кого давно уже хотел утопить. - Пошли. Я тут вспомнил, у них же здесь осуществляется запись всего, что тут творится. Сейчас и увидим, кто тут на меня здесь опять напал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Я покачал головой.
- Не надо было вам меня втягивать в ваши игры. Тогда бы все у вас получилось бы. И не надо было вам сваливать все на Арбузова. Мне мужик понравился, он мне спас жизнь ещё в тот первый раз на водохранилище, так что я просто обязан был его вызволить.
- Ты ещё к тому же и комплексуешь по пустякам. Вот не думала, что такие здоровые мужики могут комплексовать, - сказала она почти весело.
Она вдруг хищно улыбнулась, медленно провела кончиком языка по верхней губе и вплотную приблизилась ко мне.
- А может договоримся по-другому?
Я улыбнулся, и тут она стремительно выхватила из сумочки нож и ударила меня в сердце. Ей помешала необходимость действовать слишком быстро. Нож чрезвычайно острый и тонкий - на какое-то мгновение завяз в кости моего ребра. Кончик ножа был слишком остро отточен, поэтому вместо того, чтобы соскользнуть между ребер, он какую-то секунду держался в кости, а она просто давила, давила. Я перехватил её руку, и она закричала, как попавшее в западню животное. В этот момент, я заметил краем глаза, как вздулась штора за спиной, оттуда выскочил кто-то, но кто? - этого я уже разглядеть не смог. Дом был для меня несчастлив: вновь я почувствовал вспышку, все озарилось, как от недавних молний и всё. Вспышка молнии и тьма.
ГЛАВА 71
МЕНЯ ЗАСТАЮТ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Я чувствовал, как мокро моей щеке. Мне вообще было неудобно лежать, уткнувшись носом в гладкий паркет, сейчас чем-то залитый, так что не только моей щеке было неудобно лежать в луже, но и носу дышать было тоже неудобно. А главное, я чувстовал, что мне лучше бы не менять положение, я чувствовал, что любое мое движение моежет нарушить то хрупкое равновесие - равновесие между болью и ещё большей болью - в котором я пока пребывал. Все же я поднял руку и пощупал свой затылок. Он распух. Нестерпимая боль пронзила мою голову, а потом волна прошла по всем костям, особено болезненно продираясь сквозь суставы.
Я подобрал под себя руки и попытался приподняться. Это было трудно. Пришлось подгребать ноги, а они скользили по гладкому паркету, и моя щека мокро терлась в густой жидкости. Наконец я сумел подняться на четвереньки и только тогда обнаружил, что подо мной лужа крови.
Я лицом лежал в луже крови, а теперь, когда я поднялся, надо было определить, где источник той боли, что целиком завладела моим телом? И откуда натекла эта кровь? И как долго я ещё смогу протянуть с этой кровоточащей раной?
Я оглянулся и увидел её. И сразу понял, что кровь, лужей затекшая по полу, ко мне не имеет отношения. Потому что это была кровь Елены. Она лежала на спине, раскинув ноги и повернув голову в мою сторону. Она словно бы смотрела на меня, но глаза её закатились и были видны одни белки. Кровь вытекла из её рта, потому что у неё было проткнуто легкое. Вторым ударом убийца воткнул нож в сердце и так оставил: я видел рукоять ножа, торчащую примерно из того места, в которое она метила, пытаясь вонзить свой стилет в меня. Словно бы провидение тут же свершило свое правосудие, обернув намерние против самого же злоумышленника. Злоумышленицы, если точнее.
Я сделал шаг к Елене, наклонился и вытащил нож. Мне было неприятно видеть нож в её груди. Словно бы ей ещё было больно.
Но в голове стало проясняться. Мне необходимо было прежде всего умыться: внешний вид мой, даже в моем воображении был отвратителен. Где тут вода? - подумал я и услышал звук моторов. Во двор кто-то вьезжал и судя по звукам - не одна машина. Я стоял, смотрел на входную дверь и пытался сообразить, что мне делать? Я услышал хлопанье дверей, приближающиеся голоса... Хлопнула дверь, и в зал вошли Тарасов Виктор Константинович, майор Степанов и ещё двое оперов с автоматами, нацеленными, конечно же, в меня.
Вошли и уставились на меня.
Немая сцена. Я имел возможность разглядывать себя четырьмя парами глаз. И то, что я увидел, мне не понравилось. Сразу было понятно, что в комнате произошло убийство, причем исполнитель - просто кровавый маньяк, на манер туземцев Новой Гвинеи предпочитающий обильно мазать себя кровью жертвы.
- Я так и думал, что этим все кончится, - вдруг с ненавистью сказал Тарасов. - Я знал, что от этого человека можно ожидать любого преступления.
Голос его сорвался, но он, переждав, словно бы для того, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, вдруг закричал изо всех сил:
- Зачем ты убил мою жену, ублюдок! Она только недавно вернулась домой, обо всем рассказала, мы обговорили все, я простил ей все! Ублюдок! Убийца! Негодяй!
Налицо была элементарная истерика. Наблюдая это неподдельное горе, я вдруг почувстовал, как в моем раскалывающемся от боли мозгу снова что-то щелкнуло. В переносном смысле, но ощущение было такое, что замкнуло нужное реле. Во всяком случае, мне показалось, что картина предельно проясняется. Надо было только проверить кое-что. Прямо здесь.
На какое-то время все занялись хозяином дома, один из оперов отвел Тарасова к дивану, усадил, налил в стакан изрядную порцию коньяку, обнаруженного на каминной полке, наложил на лоб компресс, смоченный, вероятно, тем же коньяком, чем же иначе? Майор Степанов скоро отошел от дивана и приблизился к телу Елены. Здесь стоял ещё один опер. капитан, и тоже разглядывал тело. И майор, и его капитан старались не смотреть на меня. Потом майор Степанов вызвал по рации наряд.
- Мне дежурный передал, что ты звонил, - пояснил он мне, - сказал, что ты здесь нас ждешь. Вот уже не думал, что таким образом...
Капитан между тем протянул мне открытый полиэтиленовый пакет, и я осторожно положил туда нож. Меня, несмотря на боль в затылке, происходящее начинало забавлять. Нет, больше раздражать.
- Майор! Ты что это, и впрямь того?..
- А ты, старлей, чтобы на нашем месте подумал. Конечно, мы все проверим, все прояснится...
- Перестаньте дурочку валять! - грубо оборвал его я. - Вместо того, чтобы тут сопли разводить, делом бы занялись!
- Ну а что ты хочешь?..
У меня вновь стрельнуло в затылке. Я поднял было руку, но взглянув на нее, сказал:
- Умыться хочу. А потом показать вам то, что вы сами должны были бы догадаться посмотреть.
- Что? - сразу насторожился майор Степанов.
- Он убийца, убийца! Не дайте ему ускользнуть, это хитрый, подлый убийца. Они с Арбузоввм сообщники.
- Да заткнитесь вы, черт вас подери! - выругался я. Мне уже надоели вопли Тарасова. Тем более, что не верю я в искренность такого вот горя. Воспользовался мужик обстоятельствами и топит ближнего. Особенно того, кого давно уже хотел утопить. - Пошли. Я тут вспомнил, у них же здесь осуществляется запись всего, что тут творится. Сейчас и увидим, кто тут на меня здесь опять напал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65