Пустоты в недрах тоже найдены — природа сама заготовила помещение для горна.
— В общем, на Дилоне созданы все условия для своего Кракатау, — с улыбкой дополнила Мария.
— Не Кракатау — в сотни раз мощней! Ведь тот знаменитый Кракатау — что? Побушевал в августе 1883 года, погубил сорок тысяч человек и иссяк. Мы создадим вулкан непрерывного действия, к тому же постепенно нарастающего — другой не годится. Нужна твоя помощь, Мария. Нужны рабочие
— хавроны, дилоны, рангуны. В общем, все черти с дьяволами. И ангелы в роли прорабов.
— Позабочусь, — пообещала Мария, и Бах ушёл.
Большой экран в помещении для пленных давал изображение и крупней, и отчётливей показанного в салоне — Мария повторно всматривалась в видения киборга, открывая в них новые детали. И комментировала картины грядущего обстоятельней, чем Кнудсен: бочкообразные Бессмертные и понятия не имели о том, что представлялось естественным для хронавтов.
— Теперь вы знаете, что ждёт вашу планету, — закончила Мария.
Рангуны взволнованно переговаривались — и человеческими голосами, и ещё более непонятными Марии рыком и клёкотом: в отличие от дилонов Бессмертные свободно высказывались на разные голоса. Кагула громко прокричал Ватуте человеческими словами:
— Это был ты, Ватута, я увидел хорошо, я увидел! Но почему ты превратился в младенца, почему ты превратился, Ватута?
— Это был я, — мрачно согласился Ватута. — Я не знаю, Кагула, почему я превратился в ребёнка. Я никогда не был ребёнком. Я не мог стать ребёнком. А тот плачущий старик — ты, Кагула. Ты был стариком, Кагула.
— Я был стариком, я был, — печально сказал Кагула. — Я видел себя стариком, Ватута. А то тело, что лежало у моих ног, это же Дилай, Хранитель Энергии, он лежал у моих ног, он лежал!.. Ватута, скажи своё великое решение, скажи. Этого же не может быть, чтобы Дилай умер, Бессмертный No 1, твой предшественник, Ватута. Скажи решение, Ватута, скажи!
— Право решения принадлежит Повелительнице! — Ватута зло показал на Марию.
Она слушала их восклицания, всматривалась в их возбуждённые лица — и ей вообразилось, что она не на космическом корабле, в кругу пленных врагов, а в каком-то детском саду, среди детей, которые играют в Бессмертных. Что было бы с рядовыми людьми, не экипажем хронолета, узнай они, что в скором будущем на Земле погибнет все живое? Мария усмехнулась, столь разительно иной представилась реакция людей на грозное известие. Дети, большие дети — странная цивилизация, достигшая технических высот, но не вышедшая из интеллектуального младенчества. От этого, от законсервированного младенчества, и ребяческое их самолюбие, и неосознанная жестокость, и стремление все превращать в игру — детское влечение строить, чтобы тут же разрушать. Все окружающее — набор игрушек! «Дети, — думала она, — сообщество вечных детей, так и не приблизившихся к взрослости — вот истина их поведения; она вовсе не в порочности их бессмертия, как выдумал Бах. Сегодня же докажу ему, что люди, стань и они бессмертными, отнюдь не выйдут из мира морали, отнюдь не станут по ту сторону добра и зла, и деятельность их, по-прежнему разумная и полезная, отнюдь не превратится в подобие детской хлопотни, как он зло именует младенческую игру в бессмертие».
Ватута впервые изменил предписанному себе смирению.
— Ты улыбаешься, Повелительница! — закричал он. — Пригрозила великими несчастьями — и улыбаешься! Ты радуешься, Повелительница!
— Я улыбаюсь своим мыслям. И ты верно понял — радуюсь.
— Тому, что планете угрожают беды?
— Нет, тому, что это так взволновало вас. Вижу в этом хороший знак. Я ведь предупредила, что лишь соединённые усилия всех — рангунов, дилонов, хавронов — могут предотвратить надвигающуюся беду.
— Дилоны — наши вечные враги, Повелительница. Они ненавидят нас. Мой министр Прогнозов и Ведовства Кун Канна… Мы захватили его в плен, вознесли на такую высоту, а он? Вдруг восстал и погиб, пытаясь наброситься на меня. Все дилоны такие.
— Пусть отношение дилонов к вам тебя не беспокоит. Важно ваше отношение к ним. Хочу устроить твою встречу с Гуннар Гунной. Будешь возражать?
Ватута, видимо, решил, что не следует перебирать в противоборстве. Он покорно склонил голову.
— Твоя воля, Повелительница! Будут ещё приказы?
— Будут, Ватута. Войну рангунов с дилонами запрещаю. Строительство и разрушение прекращаются. Освободившиеся жители: вы, ваши солдаты хавроны, ваши пленники дилоны — в общем, все население направляется на строительство важного объекта, которым руководит твой бывший пленник, твой
— уверена — будущий друг.
Ватута кивнул Кагуле.
— Ты слышал приказ Повелительницы, Кагула?
— Я жду твоего решения, я жду…
— Будешь командовать всеми строителями объекта Баха.
— Понял. Большое строительство вдалеке от города. Наши мерзкие враги дилоны, наверно, нападут на строителей, Ватута? У них такие резонансные орудия, такие орудия!
Ватута выразительно скривил львиное лицо.
— Повелительница запретила войну.
— Дилоны не нападут, — твёрдо сказала Мария.
— Будем строить, — радостно сообщил Кагула. — Выстроим и сразу разрушим. Наш бывший пленник будет доволен, он будет…
Мария не сдержала новой улыбки. Представление о рангунах как о народе взрослых младенцев укреплялось. Кагула огорчился, услышав, что строительство разрешается, и самого высокого класса, а разрушение запрещено. Бессмертный No 29, в отличие от Властителя, и не собирался демонстрировать покорность. Он удивился — зачем же строить, если потом нельзя разрушить? Мария растолковала, что таковы обычаи людей: люди, построив, не разрушают, а надолго сохраняют возведённое.
— Повелительница, — сказал Ватута, — разреши заметить, что, находясь на корабле, мы не сможем выполнить твои приказы. Значит ли это, что ты освобождаешь всех пленных?
Мария не колебалась.
— Все освобождаются, Ватута. Вы нам не враги, а добрые знакомые, и в будущем, я надеюсь на это, — друзья.
Спустя короткое время, уже в салоне хронолета, она повторила капитану корабля и Аркадию, о чем договорилась с Бессмертными.
— Против освобождения рангунов у меня возражений нет, — сказал Кнудсен. — Твои решения одобряю.
— Тебе что-то не нравится? — Мария видела, что он чем-то недоволен.
— Не то, чтобы не нравилось… Тревожусь.
— Что тебя тревожит?
Кнудсена тревожило многое. Хватит ли на всех радиозащитных костюмов, если Кагула ретиво погонит на площадку все население Рангунии? Рангуны узнали, что в будущем им грозит гибель, но дошло ли до них, что и в случае спасения они лишаются своего нынешнего бессмертия? Что вечная повторяемость жизненного цикла прекратится? И что нынешнее их преимущество перед дилонами исчезнет — все будут одинаково смертны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— В общем, на Дилоне созданы все условия для своего Кракатау, — с улыбкой дополнила Мария.
— Не Кракатау — в сотни раз мощней! Ведь тот знаменитый Кракатау — что? Побушевал в августе 1883 года, погубил сорок тысяч человек и иссяк. Мы создадим вулкан непрерывного действия, к тому же постепенно нарастающего — другой не годится. Нужна твоя помощь, Мария. Нужны рабочие
— хавроны, дилоны, рангуны. В общем, все черти с дьяволами. И ангелы в роли прорабов.
— Позабочусь, — пообещала Мария, и Бах ушёл.
Большой экран в помещении для пленных давал изображение и крупней, и отчётливей показанного в салоне — Мария повторно всматривалась в видения киборга, открывая в них новые детали. И комментировала картины грядущего обстоятельней, чем Кнудсен: бочкообразные Бессмертные и понятия не имели о том, что представлялось естественным для хронавтов.
— Теперь вы знаете, что ждёт вашу планету, — закончила Мария.
Рангуны взволнованно переговаривались — и человеческими голосами, и ещё более непонятными Марии рыком и клёкотом: в отличие от дилонов Бессмертные свободно высказывались на разные голоса. Кагула громко прокричал Ватуте человеческими словами:
— Это был ты, Ватута, я увидел хорошо, я увидел! Но почему ты превратился в младенца, почему ты превратился, Ватута?
— Это был я, — мрачно согласился Ватута. — Я не знаю, Кагула, почему я превратился в ребёнка. Я никогда не был ребёнком. Я не мог стать ребёнком. А тот плачущий старик — ты, Кагула. Ты был стариком, Кагула.
— Я был стариком, я был, — печально сказал Кагула. — Я видел себя стариком, Ватута. А то тело, что лежало у моих ног, это же Дилай, Хранитель Энергии, он лежал у моих ног, он лежал!.. Ватута, скажи своё великое решение, скажи. Этого же не может быть, чтобы Дилай умер, Бессмертный No 1, твой предшественник, Ватута. Скажи решение, Ватута, скажи!
— Право решения принадлежит Повелительнице! — Ватута зло показал на Марию.
Она слушала их восклицания, всматривалась в их возбуждённые лица — и ей вообразилось, что она не на космическом корабле, в кругу пленных врагов, а в каком-то детском саду, среди детей, которые играют в Бессмертных. Что было бы с рядовыми людьми, не экипажем хронолета, узнай они, что в скором будущем на Земле погибнет все живое? Мария усмехнулась, столь разительно иной представилась реакция людей на грозное известие. Дети, большие дети — странная цивилизация, достигшая технических высот, но не вышедшая из интеллектуального младенчества. От этого, от законсервированного младенчества, и ребяческое их самолюбие, и неосознанная жестокость, и стремление все превращать в игру — детское влечение строить, чтобы тут же разрушать. Все окружающее — набор игрушек! «Дети, — думала она, — сообщество вечных детей, так и не приблизившихся к взрослости — вот истина их поведения; она вовсе не в порочности их бессмертия, как выдумал Бах. Сегодня же докажу ему, что люди, стань и они бессмертными, отнюдь не выйдут из мира морали, отнюдь не станут по ту сторону добра и зла, и деятельность их, по-прежнему разумная и полезная, отнюдь не превратится в подобие детской хлопотни, как он зло именует младенческую игру в бессмертие».
Ватута впервые изменил предписанному себе смирению.
— Ты улыбаешься, Повелительница! — закричал он. — Пригрозила великими несчастьями — и улыбаешься! Ты радуешься, Повелительница!
— Я улыбаюсь своим мыслям. И ты верно понял — радуюсь.
— Тому, что планете угрожают беды?
— Нет, тому, что это так взволновало вас. Вижу в этом хороший знак. Я ведь предупредила, что лишь соединённые усилия всех — рангунов, дилонов, хавронов — могут предотвратить надвигающуюся беду.
— Дилоны — наши вечные враги, Повелительница. Они ненавидят нас. Мой министр Прогнозов и Ведовства Кун Канна… Мы захватили его в плен, вознесли на такую высоту, а он? Вдруг восстал и погиб, пытаясь наброситься на меня. Все дилоны такие.
— Пусть отношение дилонов к вам тебя не беспокоит. Важно ваше отношение к ним. Хочу устроить твою встречу с Гуннар Гунной. Будешь возражать?
Ватута, видимо, решил, что не следует перебирать в противоборстве. Он покорно склонил голову.
— Твоя воля, Повелительница! Будут ещё приказы?
— Будут, Ватута. Войну рангунов с дилонами запрещаю. Строительство и разрушение прекращаются. Освободившиеся жители: вы, ваши солдаты хавроны, ваши пленники дилоны — в общем, все население направляется на строительство важного объекта, которым руководит твой бывший пленник, твой
— уверена — будущий друг.
Ватута кивнул Кагуле.
— Ты слышал приказ Повелительницы, Кагула?
— Я жду твоего решения, я жду…
— Будешь командовать всеми строителями объекта Баха.
— Понял. Большое строительство вдалеке от города. Наши мерзкие враги дилоны, наверно, нападут на строителей, Ватута? У них такие резонансные орудия, такие орудия!
Ватута выразительно скривил львиное лицо.
— Повелительница запретила войну.
— Дилоны не нападут, — твёрдо сказала Мария.
— Будем строить, — радостно сообщил Кагула. — Выстроим и сразу разрушим. Наш бывший пленник будет доволен, он будет…
Мария не сдержала новой улыбки. Представление о рангунах как о народе взрослых младенцев укреплялось. Кагула огорчился, услышав, что строительство разрешается, и самого высокого класса, а разрушение запрещено. Бессмертный No 29, в отличие от Властителя, и не собирался демонстрировать покорность. Он удивился — зачем же строить, если потом нельзя разрушить? Мария растолковала, что таковы обычаи людей: люди, построив, не разрушают, а надолго сохраняют возведённое.
— Повелительница, — сказал Ватута, — разреши заметить, что, находясь на корабле, мы не сможем выполнить твои приказы. Значит ли это, что ты освобождаешь всех пленных?
Мария не колебалась.
— Все освобождаются, Ватута. Вы нам не враги, а добрые знакомые, и в будущем, я надеюсь на это, — друзья.
Спустя короткое время, уже в салоне хронолета, она повторила капитану корабля и Аркадию, о чем договорилась с Бессмертными.
— Против освобождения рангунов у меня возражений нет, — сказал Кнудсен. — Твои решения одобряю.
— Тебе что-то не нравится? — Мария видела, что он чем-то недоволен.
— Не то, чтобы не нравилось… Тревожусь.
— Что тебя тревожит?
Кнудсена тревожило многое. Хватит ли на всех радиозащитных костюмов, если Кагула ретиво погонит на площадку все население Рангунии? Рангуны узнали, что в будущем им грозит гибель, но дошло ли до них, что и в случае спасения они лишаются своего нынешнего бессмертия? Что вечная повторяемость жизненного цикла прекратится? И что нынешнее их преимущество перед дилонами исчезнет — все будут одинаково смертны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89