Я наткнулся на столик и
чуть не упал. Потом нащупал рукой что-то мягкое и сел, пытаясь
присмотреться, но тщетно: было совершенно темно. Где-то рядом я услышал
дыхание Салины. Мы молчали. Вдруг звонко щелкнул выключатель и синий,
матовый свет осветил беседку. Роскошное убранство этого алькова
ошеломило меня. Я сидел в широкой бархатной тахте, покрытой чудесным
персидским ковром. Рядом стоял маленький, круглый столик с цветами в
хрустальной вазе, отделанной золотом. У столика стояли два пуфа, на
одном из них сидела Салина.
Справа блестело огромное трюмо, на полочках которого было
расставлено в красивом беспорядке флаконы духов. Почти по среди комнаты
высился огромный торшер с широким голубым абажуром. Пол был покрыт
лаком, а потом задрапирован алым шелком. Я не упомянул еще маленький
шкафчик с книгами, но он мне не бросился в глаза, а заметил я его
позднее. Салина была довольна впечатлением, которое производил на меня
этот тихий волшебный уголок. Она молча смотрела на меня, ожидая, когда
я заговорю.
- Что это? - спросил я ее.
- Это мое убежище, нравится?
- Здесь чудесно, особенно когда вы здесь.
- Без меня не могут быть здесь в этой беседке. Когда я буду
уезжать отсюда я ее сожгу. Здесь у меня было столько приятных минут,
что я ревную ее ко всем, кто мог бы в ней получить то же самое. Я очень
привязываюсь к вещам, некоторые я люблю как живых. Это называют
фетишизмом, но меня не пугает это слово, пусть называют как хотят, мне
так нравиться. А у вас есть любимые вещи?
- Нет... А впрочем, есть. - Я вспомнил карты и туза червей.
- Что это за вещь? - спросила она, глядя в зеркало. Мне не хотелось
говорить ей про карты и, чтобы замять разговор я переменил тему.
- Какие у вас прекрасные волосы, - сказал я. Она кокетливо
тряхнула головой и, мило улыбаясь ответила:
- Я только боюсь, что скоро останусь лысой. Уж больно много
желающих иметь их на память. Хотите, я вам отрежу локон?
- Вы очень добры ко мне. Чем я заслужил ваше внимание?
- Ничем. Вы интересный мужчина, вы мне нравитесь, - она поднялась
с пуфа и подошла к трюмо. Отыскала ножницы, она быстро срезала длинный
локон у виска,

- 7 -
- Нате, - она быстро бросила мне волосы, и они, как тоненькие
серебристые змейки, рассыпались передо мною. Я бережно собрал их и
положил в портсигар. Она причесалась, протерла духами лицо и руки и
села на свое место.
- Почему вы такой робкий и молчаливый?
- Я не молчаливый, я просто поражен вами и всем этим и никак не
могу прийти в себя.
- Хотите, я вам покажу журналы, в которых помещены мои портреты? -
она подошла к шкафчику с книгами и вытащила от туда целую кипу ярко
иллюстрированных журналов разных стран.
- Вот я во Флориде на конкурсе красоты. Мисс Вселенная 1945 года.
А вот я в Дании. А вот это в Бельгии. Смотрите, какой шикарный
кабриолет. Я специально привезла его из Америки, чтобы ошарашить
королеву своим блеском.
- Получилось?
- Еще бы. Королевой в Бельгии была я, а она только присутствовала
при мне.
Салина выбрала из кучи еще один красочный журнал и показала мне.
На ней была фотография женщины в таком тонком платье, что можно было бы
считать ее просто голой. На ее руках были черные перчатки,
инкрустированные блестками, запястья обоих рук охвачены широкими
браслетами из драгоценных камней, в черных волосах горела рубиновая
роза. Сквозь узкие прорехи черной маски искорками просвечивались зрачки
глаз.
- Узнаете, кто это?
- Наверное вы?
- Угадали. Это я так была одета на прошлое рождество на празднике
в Майами. Там было много почетных дам, они шарахались от меня, как от
чумы, - со смехом сказала она, любуясь своей фотографией, - но все
остальные были потрясены экстравагантностью моего костюма, парни бегали
за мной толпами. На них было смешно смотреть. Один до того
разгорячился, что в самозабвении слизывал во время танца пот с моего
плеча. Я очень люблю, когда на меня смотрят мужчины. Мне приятно
наблюдать, как очарованные моим голым телом, они начинают трепетать от
желания и плотского возбуждения. Они шарят по мне глазами и чудится,
будто на глазах у всей публики меня гладят по самым сокровенным местам,
будто взгляды мужчин проникают в меня, как плоть в плоть. О, я
упиваюсь этим и мне хочется в эти минуты еще больше раскрыться их
взорам и отдаться одновременно всем.
Салина зажмурила глаза и, запрокинув голову иступленно прошептала:
- Ах, как жаль, что люди себя ограничили пресловутой моралью,
сковывая себя навеки золотыми цепями нравственности и самое чудесное во
всей вселенной назвали пороком. Эх люди, люди, - со вздохом вырвалось у
нее восклицание. Она встала с дивана и подошла к столу. Воцарилось
неловкое молчание. Я не знал, что ответить ей на этот выпад страсти,
чувствовал себя виноватым, уткнулся в журнал.
- Зачем мы с вами ушли от всех? - вдруг спросила она.
- Там было скучно, а здесь еще скучнее. Боже, как мне надоела эта
скука. Как опротивел мир со всеми его мелкими, до смешного ничтожными
страстями, с его никому ненужной целомудренностью и лживой
нравственностью. Каждая завалящая девка изображает из себя невинность,
а в душе у нее зловещий букет такого порока и разврата, что кажется,
будто она сплошная багровая дыра, в которую чуть не каждый день и час
бросаются все новые и новые мужчины. А эти мужчины, жаждущие вина и
оргий в минуту прояснения нравственности, вдруг начинают громко вещать
еще о морали нравственности, пренебрежительно называют шлюхой женщину,

- 8 -
с которой еще вчера извивался в постели, вкушая сладости, которые
никто, кроме женщины, ему не дает. Вы смотрите, в каких условиях мы
живем. Почему юбки должны быть до колен, а не выше и не ниже, почему я
могу оголить свою грудь, но только не сосок? Почему на пляже я могу
ходить почти голая, а по городу обязательно должна идти одетая с ног до
головы? Чушь какая-то. Вот мне хочется сейчас раздеться, я хочу
отдохнуть от тугого платья, но вы здесь и мне уже неудобно это делать,
если вы не отвернетесь. Ну что же вы молчите? Ответьте мне.
- Я с вами во многом согласен, но кроме сочувствия, почти ничего
высказать не могу. Ведь я сам в таких же оковах, как и вы. У меня с
кровью матери еще в утробе все это. Мы, немцы, высоко ценим целомудрие
и нравственность, для нас это не просто слово, а культура жизни.
- А, не мелите чепуху, - перебила она меня, раздраженно
отшатнувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32