Больше того, у меня мелькнула
мысль, что она очень своевременно умерла. Через несколько минут мы
приехали домой. Все здание было увито цветами и траурными лентами,
большие зеркала в вестибюле покрыты черным крепом. Даже лестница была
устлана черным ковром. Эльза лежала в гостиной на столе.
Гроб стоял на покрытом черном бархатном ложе и был устлан так, что
я не сразу рассмотрел восковое лицо своей жены. Ко мне подошел наш
домашний врач Конрад Фог. Он осторожно поддел меня под руку и отвел в
сторону.
- Ничего нельзя было сделать. У нее паралич дыхательных мышц. Она
неловко вышла из машины, ударилась затылком об угол дверцы. Весь день у
нее болела голова. К вечеру, правда, ей стала лучше, ночь она спала
спокойно, а на следующий день сказала, что совершенно здорова... И вот
ночью умерла, в постели, очевидно, даже не проснувшись.
Я молчал.
- Рэм, сейчас едем в крематорий, больше нельзя тело держать дома.
Машина у подъезда. Ты садись в первую, Эльзу перенесут туда.
- Хорошо.
Пришли рабочие переносить гроб и тесть убежал к ним. В это время
из соседнего зала подошли все пришедшие проводить мою жену. Среди
скорбных фигур я сразу заметил молодую красивую Мэри со своим рыхлым
стариком-мужем. Она была на голову выше его, не видя мужа перед
глазами, частенько забывала его, переговариваясь со своими ухажерами
через его голову. Совсем недавно она была предметом моих мечтаний. Я
несколько раз пытался подружиться с ней, но безуспешно - она была
занята тяжелым флиртом с американским полковником из штаба
оккупационных войск. Теперь она слегка улыбалась, искала мои глаза
пристальным взглядом. Но для меня она уже была не интересна.
Я осматривал гостей сквозь маску сделанной скорби, то там, то
здесь замечая явные признаки скуки. Кто-то шепотом рассказывал новый
анекдот, но на него зашикали. Только старики, чувствующие своим дряхлым
телом дыхание смерти, неотрывно следили за гробом с явным удивлением,
что в нем еще не они. Но вот гроб освободили от цветов и шесть молодцов
понесли его на плечах к выходу. Все двинулись за ним. Я вышел
последним. У дверей меня ждала Мэри, предусмотрительно отправив вперед
своего мужа.
- Рэм, здравствуй. Сочувствую твоему горю.
- Спасибо, - холодно ответил я, пытаясь отвязаться от нее. Мы уже
были у выхода и она, чувствуя, что дальше идти неудобно, скороговоркой
шепнула:
- Завтра вечером у меня будет банкет, будут все свои. Приходите.
Я ничего не ответил. Из крематория вернулся поздно. Тесть, убитый
горем, не хотел в эту ночь оставаться один и попросил меня побыть с
ним. Время подходило к двенадцати, я скрепя сердцем согласился. Мы
сидели в кабинете у камина и он все время говорил о дочери, расхваливая
ее многочисленные добродетели, а я, не слыша его голоса, с ужасом
следил за стрелками своих часов. В кабинете старика своих часов не
было: они своим стуком напоминали ему об уходящей жизни. Без трех

- 25 -
минут двенадцать я вышел из кабинета, предупредив тестя, что сейчас
вернусь. Войдя в свою комнату, я заперся на ключ и, не зажигая света,
я увидел в полумраке женскую фигуру. Она потопталась на месте и тихо
спросила:
- Здесь есть кто-нибудь?
Я ничего не ответил. Я, хотя и хотел, чтобы она пришла, но был на
нее зол за ее несвоевременное появление. Она осторожно пошла к двери,
вытянув перед собой руку...
- Как темно, - прошептала она. У двери она остановилась и стала
шарить по стене, отыскивая выключатель.
- Не надо зажигать свет, - сказал я.
- Ой, здесь кто-то есть, - испуганно вскрикнула она, повернувшись
ко мне.
- Кто это?
- Это я.
- Почему здесь так темно? Вы здесь живете?
- Да. А потому темно, что я хочу побыть в темноте.
- Но ведь страшно.
- Нисколько. Бояться нечего.
- Я хочу вас видеть. Идите ко мне.
Она пошла я увидел голые плечи, отливающие лунной белизной и
золотистые волосы с испуганными глазами. Я обнял ее за талию и посадил
к себе на колени. Она попыталась протестовать.
- Послушайте меня, - остановил я ее безуспешное барахтанье. Она
затихла. - У меня умерла жена и я должен сейчас идти к безутешному
тестю, он ждет меня в своем кабинете. Вы дождитесь меня здесь. Я скоро
вернусь.
- А я буду здесь совсем одна? В темноте?
- Ну и что же? Это лишь несколько минут.
- Я все равно боюсь.
- Ну я зажгу свет.
Она подумала.
- Хорошо, я подожду, только вы не долго. Если через полчаса вас не
будет, я поднимусь к вам.
- Ни в коем случае, - зашептал я, поднимаясь со стула, - ждите
меня здесь.
Я опустил шторы на окнах и включил настольную лампу. Теперь я мог
получше рассмотреть ее. На ней была сиреневая блузка с широким
декольте, открывающая плечи, грудь и черные трусы. Красивые, золотистые
волосы обрамляли строгое нежное лицо с ярко-красными пухлыми губами.
Большие карие глаза смотрели на меня с удивлением и страхом. Увидев,
что она босиком, я подал ей свои туфли.
- Ждите, я скоро приду.
Она согласно кивнула головой, удивленно озираясь. Старик уже
нервничал и, когда я вошел, взглянул на меня с укором и недоверием.
- Извините, я плохо чувствую себя с дороги, - попытался объяснить
я. Он молча кивнул головой и, глядя на огонь, погрузился в свои мысли.
Так в полном молчании мы с ним провели минут двадцать. Я нарочно зевал,
изображая неодолимую сонливость. Наконец, старик вздохнул и тихо
сказал:
- Извини, Рэм, я не должен был так утомлять тебя с дороги. Иди
спать, завтра не ходи на завод. Я справлюсь один. Пришли ко мне Макса.
Я почему-то боюсь одиночества.
Откланявшись, я вышел. По телефону я вызвал телохранителя тестя
Макса и побежал к себе. Полчаса уже прошло, я боялся, что девочка

- 26 -
наделает каких-нибудь глупостей. Но она спокойно сидела за моим столом
и рассматривала наш семейный альбом. Я облегченно вздохнул и подсел к
ней. Увлекшись, она не заметила, как я вошел и теперь испуганно
вздрогнула.
- Вы уже вернулись? Как я испугалась!
Она захлопнула альбом и посмотрела мне в глаза.
- Вы устали?
- Немножко.
Ее красивые оголенные плечи возбуждали во мне желание впиться в
них губами и почувствовать на губах их нежную бархатную мягкость. Я
погладил ее по оголенной груди, пытаясь просунуть руку под блузку, но
она движением тела отстранилась от меня.
- Не надо.
Но в меня уже вселился бес плотского вожделения и я не мог
удержать свои порывы. Вскочив со стула, я встал за ее спиной и,
обхватив ее за плечи, стал иступленно целовать ее спину и ее шею, под
золотом пушистых волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32