- Это, к твоему сведению,
фотобумага. В темноте мы положили ее на дно того самого ящика и в темноте
вынули оттуда. И тем не менее бумага оказалась засвеченной. Теперь ты
понял?
- Какого ящика? - сердито спрашиваю я. - Меня в комнате не было. О
каком ящике, о какой бумаге ты болтаешь?
- Обшарьте его! - мягким голоском приказывает Димов, нетерпеливо
подбрасывая на руке ключи от машины.
Ворон и Уж дружно бросаются ко мне и, толкаясь, немилосердно дергая
за одежду, быстро и старательно обыскивают меня. Ключи мои, разумеется, не
в кармане. Может, я и новичок, но не ребенок.
- Откуда у тебя столько денег? - спрашивает Димов, тщательно
пересчитав своими короткими пухлыми пальцами вынутые из бумажника
банкноты.
- Вы же только что выплатили мне жалованье!
- После "только что" прошло пять суток. Что же, ты ничего не тратил
за это время?
- Да только сегодня он выложил по счету шестьдесят франков, -
сообщает Тони, избегая глядеть мне в глаза.
Младенов, до сих пор хранивший молчание, неудобно ерзает в кресле.
- И дочку Младенова сейчас водил по ресторанам, - дополняет Димов. -
Откуда у него такие деньги?
- Бай Марин на этот вечер дал мне, - отвечаю я. - Даже больше, чем я
истратил.
- Бай Марин ему дал! Да еще больше, чем надо! - презрительно рычит
Кралев.
Младенов, который до последнего момента выступал в роли статиста,
тяжело повернулся в кресле.
- Ну, дал я ему, что особенного? Дочка моя приехала. Как не дать ради
такого случая?
Старик врет с бОльшим усердием, чем можно было ожидать.
- Если хотите, я точно объясню, сколько истратил и сколько осталось,
- уверенно заявляю я, так как обычно стараюсь не носить при себе больших
сумм, способных вызвать подозрение.
- Но вот этого тебе не объяснить! - гремит Кралев, помахивая клочком
темной бумаги.
- Сам объясняй! Я фотографией не занимаюсь и в чужих ящиках не роюсь.
Может, кто и лазил в ящик, но какое ты имеешь право утверждать, что сделал
это я?
- Слушай, Бобев, - жестом останавливает меня Димов. - Твои увертки
бесполезны. Мы все тут друг друга знаем. Тебя только не сразу разгадали.
Но теперь и ты раскрылся. В ящик лазил ты, и никто другой. Значит, с этим
вопросом покончено. Тебе остается признаться, на кого ты работаешь.
- Мне не в чем признаваться. Раз вы решили воспользоваться версией...
- Дело твое. Не скажешь, тем хуже для тебя. Разумеется, твоя судьба
решится в зависимости от того, на кого ты работаешь. Может, мы просто
выставим тебя из Центра. А может, и ликвидируем.
Димов выжидающе смотрит на меня маленькими сонными глазками.
"Дождешься!" - говорю я про себя, тоже глядя на него в упор.
- Раз молчишь, значит, предпочитаешь второе, - вздыхает Димов и
бросает взгляд на часы.
Затем обращается к Ворону:
- Все готово?
- Все чин чином, шеф, - ухмыляется тот, обнажая свои лошадиные зубы.
- Постойте-ка, так с бухты-барахты дело не делается! - подает голос
Младенов, снова перемещаясь в кресле.
- Чего тут ждать? Новых побасенок? Да его вранью конца не будет! -
рычит Кралев.
В тот же миг Димов делает своей пухлой рукой, держащей ключи, едва
заметное движение. Уж с Вороном набрасываются на меня. Один скручивает за
спиной руки, другой заталкивает мне в рот свой грязный платок. Руки у этих
двоих как железные клещи.
- И без всякого шума, как условились! - предупреждает Димов.
- Какой может быть шум?! Сначала головой в ванну, а потом в Сену.
Докажи попробуй, что не утонул, раз ты утонул, - ухмыляется мне в лицо
Ворон, обдавая гнилым запахом.
Димов повторяет короткий равнодушный жест. Меня ведут в ванную.
"Конец! - говорю я себе, так как ничего ободряющего не приходит мне на ум.
- Иди теперь, жалуйся отцу с матушкой".
В ванной и в самом деле все уже подготовлено: ванна наполнена водой,
а в сторонке валяется черный пластмассовый мешок, предназначенный, как
видно, для моего тела. Будто сквозь сон слышу возражения Младенова: "Не
торопитесь", "Так нельзя" - и, как во сне, соображаю, что вряд ли это
поможет.
- Надень ему наручники! - приказывает Ворон.
В тот же миг на моих руках, скрученных сзади, щелкает железо.
- Пришел и твой черед, - цедит сквозь зубы Ворон, едва не оторвав мне
ухо своей пятерней. - Эх, с каким бы удовольствием я расквасил тебе
морду... Да вот шеф возражает, не велит оставлять следов... Как бы я тебя
разукрасил...
В разгар его мечтаний раздается пронзительный звонок у входа и кто-то
колотит кулаком в дверь.
- Отворяйте, полиция! - ясно слышу я, и этот обычно зловещий приказ
звучит в моем израненном ухе как "Лазарь, встань!".
- Не смейте отворять! - предупреждает Кралев.
И тут же слышится мягкий голос шефа:
- Тони, открой!
В ванную заглядывает человек в штатском, у него за спиной три
жандарма в черной форме, вооруженные автоматами.
Штатский пристально изучает обстановку, потом действующих лиц,
несколько дольше останавливает взгляд на мне и, обращаясь к Ворону и Ужу,
приказывает властным жестом:
- А ну, марш отсюда!
И вот Центр снова в полном составе в моей "студии", на сей раз в
присутствии четырех представителей местной власти.
- Документы! - коротко требует штатский.
Все покорно достают свои бумаги, за исключением меня, так как я все
еще в наручниках - Ворон только платок успел вынуть у меня изо рта.
Штатский, переходя от одного к другому, просматривает документы и
небрежным жестом возвращает их по принадлежности.
- Кто главарь банды?
- Мы не бандиты, - без пафоса возражает Димов.
- А, значит, вы главарь! - кивает штатский. - Не будете ли так
любезны объяснить, что это за экзекуцию вы тут затеяли?
- Какую экзекуцию? - удивленно разевает рот Димов, а у меня мелькает
надежда: может, вывалится наконец его конфета.
- Видите ли, господин, я не запомнил вашего имени, мы не из
церковного хора, а из полиции. Человек с кляпом во рту и в наручниках,
полная ванна воды, пластмассовый мешок плюс эта парочка с рожами и
ухватками наемных убийц - этого для нас предостаточно, чтоб задержать вашу
компанию и начать следствие в связи с попыткой совершить убийство. Ежели у
вас хватит изобретательности измыслить другое объяснение всей этой
пантомимы, извольте выплюнуть его!
- Это просто шутка, - кротко объясняет Димов, тупо глядя на
инспектора своими сонными глазами.
Штатский вопросительно смотрит на меня. Я не говорю ни "да", ни
"нет". Пускай малость попотеют эти удальцы. Надо хоть чем-нибудь им
отплатить.
- Говорите же, я жду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
фотобумага. В темноте мы положили ее на дно того самого ящика и в темноте
вынули оттуда. И тем не менее бумага оказалась засвеченной. Теперь ты
понял?
- Какого ящика? - сердито спрашиваю я. - Меня в комнате не было. О
каком ящике, о какой бумаге ты болтаешь?
- Обшарьте его! - мягким голоском приказывает Димов, нетерпеливо
подбрасывая на руке ключи от машины.
Ворон и Уж дружно бросаются ко мне и, толкаясь, немилосердно дергая
за одежду, быстро и старательно обыскивают меня. Ключи мои, разумеется, не
в кармане. Может, я и новичок, но не ребенок.
- Откуда у тебя столько денег? - спрашивает Димов, тщательно
пересчитав своими короткими пухлыми пальцами вынутые из бумажника
банкноты.
- Вы же только что выплатили мне жалованье!
- После "только что" прошло пять суток. Что же, ты ничего не тратил
за это время?
- Да только сегодня он выложил по счету шестьдесят франков, -
сообщает Тони, избегая глядеть мне в глаза.
Младенов, до сих пор хранивший молчание, неудобно ерзает в кресле.
- И дочку Младенова сейчас водил по ресторанам, - дополняет Димов. -
Откуда у него такие деньги?
- Бай Марин на этот вечер дал мне, - отвечаю я. - Даже больше, чем я
истратил.
- Бай Марин ему дал! Да еще больше, чем надо! - презрительно рычит
Кралев.
Младенов, который до последнего момента выступал в роли статиста,
тяжело повернулся в кресле.
- Ну, дал я ему, что особенного? Дочка моя приехала. Как не дать ради
такого случая?
Старик врет с бОльшим усердием, чем можно было ожидать.
- Если хотите, я точно объясню, сколько истратил и сколько осталось,
- уверенно заявляю я, так как обычно стараюсь не носить при себе больших
сумм, способных вызвать подозрение.
- Но вот этого тебе не объяснить! - гремит Кралев, помахивая клочком
темной бумаги.
- Сам объясняй! Я фотографией не занимаюсь и в чужих ящиках не роюсь.
Может, кто и лазил в ящик, но какое ты имеешь право утверждать, что сделал
это я?
- Слушай, Бобев, - жестом останавливает меня Димов. - Твои увертки
бесполезны. Мы все тут друг друга знаем. Тебя только не сразу разгадали.
Но теперь и ты раскрылся. В ящик лазил ты, и никто другой. Значит, с этим
вопросом покончено. Тебе остается признаться, на кого ты работаешь.
- Мне не в чем признаваться. Раз вы решили воспользоваться версией...
- Дело твое. Не скажешь, тем хуже для тебя. Разумеется, твоя судьба
решится в зависимости от того, на кого ты работаешь. Может, мы просто
выставим тебя из Центра. А может, и ликвидируем.
Димов выжидающе смотрит на меня маленькими сонными глазками.
"Дождешься!" - говорю я про себя, тоже глядя на него в упор.
- Раз молчишь, значит, предпочитаешь второе, - вздыхает Димов и
бросает взгляд на часы.
Затем обращается к Ворону:
- Все готово?
- Все чин чином, шеф, - ухмыляется тот, обнажая свои лошадиные зубы.
- Постойте-ка, так с бухты-барахты дело не делается! - подает голос
Младенов, снова перемещаясь в кресле.
- Чего тут ждать? Новых побасенок? Да его вранью конца не будет! -
рычит Кралев.
В тот же миг Димов делает своей пухлой рукой, держащей ключи, едва
заметное движение. Уж с Вороном набрасываются на меня. Один скручивает за
спиной руки, другой заталкивает мне в рот свой грязный платок. Руки у этих
двоих как железные клещи.
- И без всякого шума, как условились! - предупреждает Димов.
- Какой может быть шум?! Сначала головой в ванну, а потом в Сену.
Докажи попробуй, что не утонул, раз ты утонул, - ухмыляется мне в лицо
Ворон, обдавая гнилым запахом.
Димов повторяет короткий равнодушный жест. Меня ведут в ванную.
"Конец! - говорю я себе, так как ничего ободряющего не приходит мне на ум.
- Иди теперь, жалуйся отцу с матушкой".
В ванной и в самом деле все уже подготовлено: ванна наполнена водой,
а в сторонке валяется черный пластмассовый мешок, предназначенный, как
видно, для моего тела. Будто сквозь сон слышу возражения Младенова: "Не
торопитесь", "Так нельзя" - и, как во сне, соображаю, что вряд ли это
поможет.
- Надень ему наручники! - приказывает Ворон.
В тот же миг на моих руках, скрученных сзади, щелкает железо.
- Пришел и твой черед, - цедит сквозь зубы Ворон, едва не оторвав мне
ухо своей пятерней. - Эх, с каким бы удовольствием я расквасил тебе
морду... Да вот шеф возражает, не велит оставлять следов... Как бы я тебя
разукрасил...
В разгар его мечтаний раздается пронзительный звонок у входа и кто-то
колотит кулаком в дверь.
- Отворяйте, полиция! - ясно слышу я, и этот обычно зловещий приказ
звучит в моем израненном ухе как "Лазарь, встань!".
- Не смейте отворять! - предупреждает Кралев.
И тут же слышится мягкий голос шефа:
- Тони, открой!
В ванную заглядывает человек в штатском, у него за спиной три
жандарма в черной форме, вооруженные автоматами.
Штатский пристально изучает обстановку, потом действующих лиц,
несколько дольше останавливает взгляд на мне и, обращаясь к Ворону и Ужу,
приказывает властным жестом:
- А ну, марш отсюда!
И вот Центр снова в полном составе в моей "студии", на сей раз в
присутствии четырех представителей местной власти.
- Документы! - коротко требует штатский.
Все покорно достают свои бумаги, за исключением меня, так как я все
еще в наручниках - Ворон только платок успел вынуть у меня изо рта.
Штатский, переходя от одного к другому, просматривает документы и
небрежным жестом возвращает их по принадлежности.
- Кто главарь банды?
- Мы не бандиты, - без пафоса возражает Димов.
- А, значит, вы главарь! - кивает штатский. - Не будете ли так
любезны объяснить, что это за экзекуцию вы тут затеяли?
- Какую экзекуцию? - удивленно разевает рот Димов, а у меня мелькает
надежда: может, вывалится наконец его конфета.
- Видите ли, господин, я не запомнил вашего имени, мы не из
церковного хора, а из полиции. Человек с кляпом во рту и в наручниках,
полная ванна воды, пластмассовый мешок плюс эта парочка с рожами и
ухватками наемных убийц - этого для нас предостаточно, чтоб задержать вашу
компанию и начать следствие в связи с попыткой совершить убийство. Ежели у
вас хватит изобретательности измыслить другое объяснение всей этой
пантомимы, извольте выплюнуть его!
- Это просто шутка, - кротко объясняет Димов, тупо глядя на
инспектора своими сонными глазами.
Штатский вопросительно смотрит на меня. Я не говорю ни "да", ни
"нет". Пускай малость попотеют эти удальцы. Надо хоть чем-нибудь им
отплатить.
- Говорите же, я жду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66