Племянникам и зятьям предстояло также решить, убивать или не убивать младшего брата Фиссолини, чтобы избежать мести с его стороны.
Не вызывало сомнения, что брат знал о прелюбодеянии и промолчал, а значит, одобрил его. Асторре в обсуждении не участвовал. Но ясно дал понять, что жена и дети должны остаться целыми и невредимыми. Но у него холодела кровь от той ярости, которую источали мужчины, обсуждая, по его разумению, не такой уж серьезный проступок. Теперь он в полной мере осознал глубину милосердия, проявленного доном.
Он понимал, что дело не в сексе. Предавая мужа с любовником, жена становится троянским конем в политической структуре клана. Она может выдавать секреты, она дает любовнику власть над cosca мужа. Она – вражеский лазутчик. И любовь не может служить оправданием такому предательству.
Вот в воскресное утро cosca и собрался на завтрак в доме Альдо Монцы. Потом женщины и дети ушли в церковь. Трое мужчин увели в поля брата Фиссолини на встречу со смертью. Остальные слушали Фиссолини. Только Альдо Монца не смеялся его шуткам. Асторре, как почетный гость, сидел рядом с ним.
– Альдо, – Фиссолини посмотрел на племянника, – а чего ты такой кислый?
Монца мрачно глянул на него.
– У меня, в отличие от тебя, нет повода для веселья, дядя. В конце концов, не я делил с тобой жену, так?
Тут же трое мужчин схватили Фиссолини и привязали к стулу. Монца сходил на кухню за саквояжем с инструментами.
– Дядя, мне придется напомнить тебе о том, что ты, похоже, подзабыл.
Асторре отвернулся.
Под ярким утренним солнцем по проселочной дороге, ведущей к знаменитой церкви Благословенной Девы Марии медленно брел огромный белый жеребец. На нем сидел Фиссолини. К седлу его привязали проволокой, под спину подставили крепкий деревянный крест. Поначалу могло показаться, что он жив. На его голове, словно терновый венец, возлежала плетеная корзинка без дна, наполненная травой. На траве красовались его пенис и мошонка. С них на лоб стекали маленькие ручейки крови.
Альдо Монца и его красавица жена наблюдали за приближающимся всадником со ступеней церкви. Она попыталась перекреститься, но Монца схватил ее за руку и заставил смотреть на покойника. А потом столкнул на дорогу, чтобы она последовала за жеребцом.
Асторре подошел к ней и повел к автомобилю, чтобы увезти в Палермо.
Монца шагнул к ним с перекошенным от ненависти лицом. Но Асторре повернулся и предупреждающе поднял палец. Монца позволил им уйти.
Через шесть месяцев после убийства Лимоны Нелло в очередной раз предложил Асторре провести уик-энд на его вилле. Поиграть в теннис, поплавать в море, полакомиться местной рыбой в компании двух очаровательных девушек, работавших в клубе, Буджи и Стеллы. Родственников в этот уик-энд на вилле не ожидалось, они все отправились на деревенскую свадьбу.
Стояла прекрасная сицилийская погода. Легкие облака рассеивали испепеляющий жар солнца, словно пологом прикрыв землю. Асторре и Нелло поиграли с девушками в теннис, потом Нелло предложил пройтись по берегу и искупаться.
Четверо телохранителей сидели в тени на веранде, слуги приносили им вино и закуску. Но их бдительность ни на секунду не притуплялась. Во-первых, они не отрывали глаз от стройных тел женщин в купальниках, рассуждая, какая из них лучше в постели. Все четверо, конечно же, отдали предпочтение Буджи. И теперь они тоже готовились к прогулке, даже закатали брючины.
Но Асторре остановил их:
– Мы будем в пределах видимости. Отдыхайте.
Они пошли вдоль прибоя, Асторре и Нелло впереди, женщины – следом. Миновав пятьдесят ярдов, женщины начали раздеваться. Буджи скинула с плеч бретельки, подставила обнаженные груди солнцу.
Все вместе они прыгнули в невысокие волны.
Нелло поднырнул под Стеллу и когда встал, она сидела у него на плечах. Крикнул Асторре: «Пойдем на глубину!» Асторре двинулся от берега, Буджи следом. В какой-то момент она схватила его за плавки и сдернула их.
Асторре ушел под воду и тут же услышал какой-то шум, повернулся к Буджи и увидел перед собой ее обнаженные груди. Шум перешел в рев, он вынырнул навстречу смеющемуся лицу Буджи.
И тут же увидел несущийся к нему катер. Нелло и Стелла уже были на берегу. Как они успели так быстро выбраться из воды? От виллы к берегу уже бежали телохранители. Он оттолкнул Буджи и попытался добраться до берега. Но не успел. Катер приблизился вплотную, и он увидел человека, тщательно целящегося в него из винтовки. Рев мотора заглушил выстрелы.
Первая пуля развернула Асторре лицом к стрелявшему. Тело выпрыгнуло из воды, потом ушло на дно. Он услышал удаляющийся шум мотора, почувствовал, как Буджи пытается вытащить его на берег.
Телохранители нашли Асторре лежащим лицом вниз, с пулей в шее, Буджи тихонько плакала рядом с ним.
Асторре потребовалось четыре месяца, чтобы оправиться от ран. Бьянко спрятал его в маленькой частной больнице в Палермо, где ему обеспечили круглосуточную охрану и первоклассное лечение, и навещал его ежедневно, Буджи – в свободные от работы дни.
Уже перед выздоровлением Буджи принесла плоскую золотую цепь шириной в два дюйма, на которой висел круглый медальон с изображением Девы Марии. Цепь она надела ему на шею, как воротник, и расположила медальон над раной.
Обратная сторона, покрытая клейким веществом, прилипла к коже. Диск размером с серебряный доллар полностью прикрывал рану и выглядел как украшение. В то же время в нем не было ничего женственного.
– То, что доктор прописал, – улыбнулась Буджи. – Не могла я смотреть на это безобразие, – и она нежно поцеловала Асторре.
– Раз в день клей тебе придется смывать, – добавил Бьянко.
– Мне перережет горло какой-нибудь охотник до золота, – сухо заметил Асторре. – Это обязательно?
– Да, – кивнул Бьянко. – Уважаемый человек не может выставлять напоказ рану, нанесенную врагом. Опять же Буджи права. Никому не хочется на нее смотреть.
Асторре удивило и порадовало, что Октавий Бьянко, стопроцентный мафиозо, оказал ему большую честь, назвав уважаемым человеком.
После ухода Буджи (она проводила уик-энд с самым богатым палермским торговцем винами) Бьянко протянул Асторре зеркало. Плоская золотая цепь с медальоном смотрелась на его шее очень даже неплохо. Мадонна, подумал Асторре. Она ведь по всей Сицилии, в часовнях у дорог, в автомобилях и домах, на детских игрушках.
– Почему сицилийцы почитают Мадонну больше, чем Христа? – спросил он.
Бьянко пожал плечами.
– Иисус, в конце концов, был мужчиной, то есть полностью ему доверять нельзя. Забудь об этом. Для тебя это уже пройденный этап. До возвращения в Америку тебе предстоит провести год в Лондоне у мистера Прайора. Будешь учиться банковскому делу. Приказ твоего дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Не вызывало сомнения, что брат знал о прелюбодеянии и промолчал, а значит, одобрил его. Асторре в обсуждении не участвовал. Но ясно дал понять, что жена и дети должны остаться целыми и невредимыми. Но у него холодела кровь от той ярости, которую источали мужчины, обсуждая, по его разумению, не такой уж серьезный проступок. Теперь он в полной мере осознал глубину милосердия, проявленного доном.
Он понимал, что дело не в сексе. Предавая мужа с любовником, жена становится троянским конем в политической структуре клана. Она может выдавать секреты, она дает любовнику власть над cosca мужа. Она – вражеский лазутчик. И любовь не может служить оправданием такому предательству.
Вот в воскресное утро cosca и собрался на завтрак в доме Альдо Монцы. Потом женщины и дети ушли в церковь. Трое мужчин увели в поля брата Фиссолини на встречу со смертью. Остальные слушали Фиссолини. Только Альдо Монца не смеялся его шуткам. Асторре, как почетный гость, сидел рядом с ним.
– Альдо, – Фиссолини посмотрел на племянника, – а чего ты такой кислый?
Монца мрачно глянул на него.
– У меня, в отличие от тебя, нет повода для веселья, дядя. В конце концов, не я делил с тобой жену, так?
Тут же трое мужчин схватили Фиссолини и привязали к стулу. Монца сходил на кухню за саквояжем с инструментами.
– Дядя, мне придется напомнить тебе о том, что ты, похоже, подзабыл.
Асторре отвернулся.
Под ярким утренним солнцем по проселочной дороге, ведущей к знаменитой церкви Благословенной Девы Марии медленно брел огромный белый жеребец. На нем сидел Фиссолини. К седлу его привязали проволокой, под спину подставили крепкий деревянный крест. Поначалу могло показаться, что он жив. На его голове, словно терновый венец, возлежала плетеная корзинка без дна, наполненная травой. На траве красовались его пенис и мошонка. С них на лоб стекали маленькие ручейки крови.
Альдо Монца и его красавица жена наблюдали за приближающимся всадником со ступеней церкви. Она попыталась перекреститься, но Монца схватил ее за руку и заставил смотреть на покойника. А потом столкнул на дорогу, чтобы она последовала за жеребцом.
Асторре подошел к ней и повел к автомобилю, чтобы увезти в Палермо.
Монца шагнул к ним с перекошенным от ненависти лицом. Но Асторре повернулся и предупреждающе поднял палец. Монца позволил им уйти.
Через шесть месяцев после убийства Лимоны Нелло в очередной раз предложил Асторре провести уик-энд на его вилле. Поиграть в теннис, поплавать в море, полакомиться местной рыбой в компании двух очаровательных девушек, работавших в клубе, Буджи и Стеллы. Родственников в этот уик-энд на вилле не ожидалось, они все отправились на деревенскую свадьбу.
Стояла прекрасная сицилийская погода. Легкие облака рассеивали испепеляющий жар солнца, словно пологом прикрыв землю. Асторре и Нелло поиграли с девушками в теннис, потом Нелло предложил пройтись по берегу и искупаться.
Четверо телохранителей сидели в тени на веранде, слуги приносили им вино и закуску. Но их бдительность ни на секунду не притуплялась. Во-первых, они не отрывали глаз от стройных тел женщин в купальниках, рассуждая, какая из них лучше в постели. Все четверо, конечно же, отдали предпочтение Буджи. И теперь они тоже готовились к прогулке, даже закатали брючины.
Но Асторре остановил их:
– Мы будем в пределах видимости. Отдыхайте.
Они пошли вдоль прибоя, Асторре и Нелло впереди, женщины – следом. Миновав пятьдесят ярдов, женщины начали раздеваться. Буджи скинула с плеч бретельки, подставила обнаженные груди солнцу.
Все вместе они прыгнули в невысокие волны.
Нелло поднырнул под Стеллу и когда встал, она сидела у него на плечах. Крикнул Асторре: «Пойдем на глубину!» Асторре двинулся от берега, Буджи следом. В какой-то момент она схватила его за плавки и сдернула их.
Асторре ушел под воду и тут же услышал какой-то шум, повернулся к Буджи и увидел перед собой ее обнаженные груди. Шум перешел в рев, он вынырнул навстречу смеющемуся лицу Буджи.
И тут же увидел несущийся к нему катер. Нелло и Стелла уже были на берегу. Как они успели так быстро выбраться из воды? От виллы к берегу уже бежали телохранители. Он оттолкнул Буджи и попытался добраться до берега. Но не успел. Катер приблизился вплотную, и он увидел человека, тщательно целящегося в него из винтовки. Рев мотора заглушил выстрелы.
Первая пуля развернула Асторре лицом к стрелявшему. Тело выпрыгнуло из воды, потом ушло на дно. Он услышал удаляющийся шум мотора, почувствовал, как Буджи пытается вытащить его на берег.
Телохранители нашли Асторре лежащим лицом вниз, с пулей в шее, Буджи тихонько плакала рядом с ним.
Асторре потребовалось четыре месяца, чтобы оправиться от ран. Бьянко спрятал его в маленькой частной больнице в Палермо, где ему обеспечили круглосуточную охрану и первоклассное лечение, и навещал его ежедневно, Буджи – в свободные от работы дни.
Уже перед выздоровлением Буджи принесла плоскую золотую цепь шириной в два дюйма, на которой висел круглый медальон с изображением Девы Марии. Цепь она надела ему на шею, как воротник, и расположила медальон над раной.
Обратная сторона, покрытая клейким веществом, прилипла к коже. Диск размером с серебряный доллар полностью прикрывал рану и выглядел как украшение. В то же время в нем не было ничего женственного.
– То, что доктор прописал, – улыбнулась Буджи. – Не могла я смотреть на это безобразие, – и она нежно поцеловала Асторре.
– Раз в день клей тебе придется смывать, – добавил Бьянко.
– Мне перережет горло какой-нибудь охотник до золота, – сухо заметил Асторре. – Это обязательно?
– Да, – кивнул Бьянко. – Уважаемый человек не может выставлять напоказ рану, нанесенную врагом. Опять же Буджи права. Никому не хочется на нее смотреть.
Асторре удивило и порадовало, что Октавий Бьянко, стопроцентный мафиозо, оказал ему большую честь, назвав уважаемым человеком.
После ухода Буджи (она проводила уик-энд с самым богатым палермским торговцем винами) Бьянко протянул Асторре зеркало. Плоская золотая цепь с медальоном смотрелась на его шее очень даже неплохо. Мадонна, подумал Асторре. Она ведь по всей Сицилии, в часовнях у дорог, в автомобилях и домах, на детских игрушках.
– Почему сицилийцы почитают Мадонну больше, чем Христа? – спросил он.
Бьянко пожал плечами.
– Иисус, в конце концов, был мужчиной, то есть полностью ему доверять нельзя. Забудь об этом. Для тебя это уже пройденный этап. До возвращения в Америку тебе предстоит провести год в Лондоне у мистера Прайора. Будешь учиться банковскому делу. Приказ твоего дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78