OCR & spellcheck by HarryFan «Если»;
Кристофер Прист
Приговор в двоичном коде
Если вам опостылело собственное тело, отправляйтесь в Институт исправительной терапии — для таких случаев это самое подходящее место. Именно там Джозеф Туратски лишился телесной оболочки.
В предварительном заключении его продержали недолго, затем объявили, что считают его политически неблагонадежным, и под усиленным конвоем отправили в штаб-квартиру института, находящуюся в Гренландии. Напоследок Туратски сказали, что он нуждается в исправительной терапии, которую проведут специалисты.
С испытанными методами «специалистов» Туратски ознакомился на второй день пребывания в институте. Ночь он провел в одиночной камере, а утром его препроводили в специально оборудованную комнату, назначение которой не оставляло сомнений. Тюремщики привязали Туратски ремнями к скамье и ввели ему в вену какую-то жидкость. Затем к его запястьям, голеням и голове прикрепили сложный набор электродов.
Кто-то из «специалистов» приблизился к стене и включил рубильник. Сознание Туратски, как говорят в подобных случаях, померкло.
Туратски словно бы висел в пустоте, утратив ощущения времени и пространства… Потом ему показалось, что кто-то негромко произнес:
— Привет, парень…
Туратски пытался оглядеться по сторонам, но сделать это оказалось непросто, поскольку он вдруг обнаружил, что у него отсутствует голова. Удалось произвести лишь несколько судорожных движений.
Туратски затих. Тела у него также не было.
Но он же слышал голос! Довольно необычно для человека, только что обнаружившего, что у него нет головы. Трюк, конечно, оригинальный, но как это получается?
Голос произнес:
— Это вовсе не трюк, дружок. Все делает электроника. Специалисты называют это явление цифровым микроимпульсом, а тебе кажется, будто ты слышишь. Но это не голос. И слух, и голос ты потерял навсегда. Как и все мы.
Туратски несколько секунд переваривал услышанное. Потом, решив поэкспериментировать, подумал:
— Мы?
— Верно. Ты, я и еще примерно две тысячи нам подобных — все мы находимся между собой в мысленном контакте, что обеспечивается средствами электроники.
— А где же те, другие?
— Трудятся. Смена здесь длится двенадцать часов.
Казалось, голос звучал совсем рядом.
— Хочешь взглянуть на самого себя? — последовал неожиданный вопрос.
И тут же Туратски ослепила яркая вспышка. Свет померк, и вслед за этим внизу появилась хорошо освещенная комната квадратной формы. В ней находилось семь человек — облаченные в белые одежды, они возились с инструментами. А у дальней стены, на скамье, под серым покрывалом распростерлось безжизненное тело. В этот момент в комнате появилась каталка, и тело положили на нее. Умершего провезли прямо под ним. Труп лежал на спине, и Туратски удалось разглядеть лицо.
Освещенный квадрат погас.
— Это тебя повезли, — произнес голос, хотя и так все было ясно. — Запомни, что видел, приятель. Других зрелищ ты лишен надолго.
В темноте, сменившей эту невеселую сцену, Туратски снова ощутил собственную беспомощность.
— Где все это происходит? — уныло спросил он.
— Обрадовать особенно нечем, — отвечал голос. — Но знай, что ты в самом «сердце» компьютера. У тебя нет телесной оболочки. Твой мыслительный аппарат и личность существуют самостоятельно и целиком заключены внутри машины. А если быть точным, то сейчас ты — часть ферритового сердечника в единой цепи, состоящей из нескольких тысяч тебе подобных… Иными словами, ты в банке памяти компьютера.
Туратски пришлось сделать усилие, чтобы как можно спокойнее воспринять услышанное.
— Значит, я не умер?
— Твое тело бездыханно. Но, вероятно, его держат в сохранности вне этих пределов. А сознание живо, и его будут как можно дольше поддерживать в таком состоянии. Все мы приговорены к пожизненному заключению.
— Спасибо, друг.
— Зови меня Хэнком, приятель.
Туратски думал, что ему никогда не оправиться от шока, но в конце концов все забылось, и он без особого труда приспособился к новой жизни.
Работа тянулась часами, но он вовсе не чувствовал усталости, хотя в занятиях не было перерывов. Ежедневно, по двенадцати часов кряду в его сердечник непрерывным потоком шли импульсы — информация, зашифрованная в двоичном коде. Он поглощал ее, сличал и накапливал.
Рядом тем же самым были заняты две тысячи одушевленных ферритовых сердечников. Среди них были Хэнк и другие заключенные, отбывавшие пожизненное заключение.
Под конец двенадцатичасовой смены они суммировали полученную информацию и составляли общую программу. Затем ее по прямому каналу передавали в огромный аналоговый компьютер министерства обороны в Эльмире.
Рабочий цикл повторялся. Примерно раз в десять дней их компьютер выключали для технического обслуживания, и тогда для заключенных наступал, если можно так выразиться, отдых.
Как-то в один из таких перерывов на техническое обслуживание, Туратски уловил микроимпульсы минимальной мощности, с помощью которых переговаривались Хэнк и четверо других заключенных. Он схватывал лишь обрывки их разговора.
Позднее Хэнк сказал ему:
— Джо, мы задумали коллективный побег.
— Думаешь, отсюда можно выбраться?
— Есть тут один новичок, — вступил в разговор старый заключенный по фамилии Константайн. — Похоже, он знает, как отыскать выход. Рассказывает, что до ареста работал с компьютерами… Верно я говорю, парень? — спросил он новичка.
Туратски ощутил новый, совершенно незнакомый ему микроимпульс, который сообщил:
— Да. Мы помещены сюда для спецобработки, которую они называют «исправительной терапией». Мы постоянно перерабатываем огромное количество информации, верно? И…
Договорить ему не удалось. Входной контур внезапно нагрелся, и в их ферритовые сердечники устремились двоичные импульсы.
Но слова новичка, хотя их не дали дослушать до конца, заставили Туратски задуматься. Он постарался накопить в сердечнике как можно больше импульсов и попытался определить основное направление рассуждений этого человека.
Информация поступала к ним каждый день, но что они с ней делали? Примерно так же действует человек, который собирает в ведро дождевую воду, а затем выплескивает ее в реку.
Ну а если часть ее сохранить для себя?
Уточним: если утаить часть информации?
Во время очередного перерыва для отдыха Туратски взял на себя инициативу и напрямую обратился к товарищам по несчастью.
Хэнк отнесся к этому откровенно скептически.
— Ты предлагаешь придержать часть информации? — спросил он. — Но какой в том смысл? Для чего она нам может сгодиться?
Заключенные, находившиеся поблизости, рассмеялись.
— Но должен же быть какой-то выход! — возразил Туратски.
1 2