Ее еще получить надо. Это сначала, по молодости, я бегал, искал диспетчера, потом водителя, потом колеса, аккумулятор, потом опять водителя, бензин и пропуск, а потом, ближе к старости, я приходил, хлопался в гараже на табурет и говорил:
— Вот я, старый больной майор, ну и что? Аккумуляторы-то у вас есть? Машина-то хоть на ходу или как? И шофер имеется? Ты смотри. И бензин залит? Ну, вы, ребята, даете. Да вам ордена надо раздавать: нигде ничего нет, а у вас — есть!
— Ну да, ордена, — говорят они, — как же, держи в обе руки, — и дают тебе машину.
Вот такие у нас бывают неприятности. И все-таки, несмотря ни на что,
о чем нужно помнить всегда?
Нужно помнить о том, что большое событие поглощает небольшое. Допустим, у вас на санпропускнике два врожденных клинических идиота (вахтенные) вскрыли банку химической регенерации и — любознательности для — туда плюнули, а она не загорелась, ну тогда они натолкали туда промасленной ветоши и склонились над ней — и опять ничего; ну раз так, тогда они залили в нее турбинное масло, специально припасенное и принесенное, — никакого впечатления; ну тогда они стукнули по ней ногой. Происходит взрыв. Идиоты, как это ни странно, живы, не размазало их по всей Вселенной, а в санпропускнике вышибло все стекла и двери и произошел грандиозный пожар.
И вот вас вызывают к командующему, как старшего в экипаже, и вы бредете туда, слабея умом и в коленях.
И вдруг по дороге вы видите, как падает с тележки проезжающая мимо торпеда с ядерной боеголовкой; падает и не спеша, медленно катится под уклон в залив. В два прыжка вы должны броситься к ближайшему телефону и аварийным до колена голосом сообщить об этом командующему.
Можете не сомневаться: никто никогда больше не вспомнит, что там за возня произошла на этом несчастном санпропускнике, и командующий, которому вы только что подарили самое яркое впечатление от всей его жизни, сразу же забудет вашу фамилию.
И тут хочется сказать о лице.
Что делать на службе с лицом?
Лицом на службе нужно пользоваться. Изображение на нем легкого слабоумия считается хорошим тоном. Не возбраняется при этом покачивание головой в такт словам начальника. В конце хорошо бы сказать: «Есть».
Если начальство пошутило, то приличным будет рассмеяться. Начальники порой такие забавники.
Ну а при разговоре с начальником, о тягостный мой, где же должны быть твои глаза?
Они должны быть на лице у начальника. Они должны искать там правильное решение.
Но на службе иногда теряют свое лицо
Что нужно делать на службе с лицом, чтоб его не потерять?
Нужно за ним следить! И что при этом лучше всего держать в руках?
Лучше всего в руках держать папку
Пузатый портфель — показатель низшей ступени служебной лестницы. На этой ступени возят, носят, грузят.
Дипломат — показатель разгильдяйства, а папка всегда к лицу. Вот я всегда хожу с папкой. Пусть даже в ней ничего нет, но она нужна. Один мой знакомый, когда потерял пустую папку, одиноко плакал, до того он в нее врос, до того вжился в образ.
Папка может даже лицо заменить.
А вообще, если лица нет, то и потерять его невозможно. Ну а если его нет, то что на нем вместо него лучше всего сохранять?
Лучше всего сохранять следы сопричастности.
С папкой мне всегда честь отдают. Без папки не всегда, а с папкой — всегда. Я даже иногда ладонь не к голове прикладываю, а к папке.
О чести и бесчестии
Честь у нас на службе принято отдавать. Причем молодцевато. Отдавший честь должен тут же ее назад получить. Если вы ее отдали, а вам не отдали — значит, вы обесчещены.
О вреде задумываний
Думать на службе вредно. Лучше сначала сделать чего-нибудь. Например, атакой взять с минимальной кровью какую-нибудь высоту. Взял — теперь осмотрись: может, теперь ее лучше оставить.
Теперь о выборе
Вот что лучше, как вы думаете: занятие проводить или мусор убирать? Лучше мусор, И начальство так считает. Лучше что-нибудь протирать.
При этом рассмотрим лирическое отступление о венике. Возьмем веник. Вот смотришь порой на веник — и сразу мысли, чувства, половодье захлестывает и воспоминания одолевают. А веник как веник, но перевернешь — и уже чувствуешь, что раньше это, может быть, был даже и не веник, а какой-нибудь прекрасный прибор. Скажете, так не бывает? На флоте, друзья, все бывает. Веник — штука универсальная. В него что хочешь может превратиться. Даже офицер может превратиться в веник. Издали — офицер, а чуть ближе — веник. Но что интересно: обратного превращения еще никто не наблюдал.
Теперь о гармонии.
О гармонии с природой
Офицер, он когда находится в гармонии с природой? Когда цветет. А когда он цветет? Когда одет в парадную форму и выстрижен, как парковая культура.
Вот если б он еще поменьше жрал, то был бы еще гармоничней.
И еще хочется сказать о форме одежды
Однажды одному нашему разрешили говорить все, что он хочет сказать о нашей форме одежды. Так у него столько слюны при этом выделилось, что он захлебнулся. Насилу откачали и уволили в запас по здоровью на шестьдесят процентов пенсии.
Во всяком случае, шинель бы я оставил. Через пятьдесят лет ей цены не будет.
Что делать на службе, если тебя послали?
Идти.
И при этом что нужно просто знать?
Нужно просто знать, что все, что ни делает офицер, он делает для блага Отечества.
О братстве
Все пополам, как в песне. Вошел в кают-компанию и видишь; один ты за столиком, а сгущенка, на шестерых рассчитанная (по ложке па пасть), на блюдечке мерзко блестит. Делишь ее пополам и "съедаешь.
Входит следующий.
— О-о, — говорит он, — сгущенка, — делит ее пополам и съедает.
Входит еще один и говорит:
— Ты смотри: сгущенка, надо же! — после чего садится — и опять пополам,
Четвертый входит и спрашивает:
— Вестовой, еще сгущенка есть?.. А почему?..
О биографии
Офицер свою биографию не помнит. Так что лучше ее написать и держать при себе. Особенно раздражают родственники жены в пяти экземплярах в алфавитном порядке.
О фамилиях
На флоте можно годами с человеком встречаться, здороваться и разговаривать, но не знать ни имени его, ни фамилии.
О пользе комиссий
Если б не было комиссий по проверке на флоте существующих положений, то не было бы ясности в том, чем же мы все-таки занимаемся.
О встрече комиссий
Начало работы комиссии сопровождается судорожной сменой кремовых рубашек на белые. С вечера объявляют: «Завтра — тужурка, белая рубашка!» До обеда по территории ловят тех, кто пришел в кремовых. Во время обеда объявляют; «Прекратить нервозность! Всем быть в кремовых!» После обеда ловят тех, кто в белых. К концу дня все все перепутали и пребывают кто в чем.
Так и встречаем комиссию: кто в чем.
Об организации
Лежал у нас перед КПП огромный валун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Вот я, старый больной майор, ну и что? Аккумуляторы-то у вас есть? Машина-то хоть на ходу или как? И шофер имеется? Ты смотри. И бензин залит? Ну, вы, ребята, даете. Да вам ордена надо раздавать: нигде ничего нет, а у вас — есть!
— Ну да, ордена, — говорят они, — как же, держи в обе руки, — и дают тебе машину.
Вот такие у нас бывают неприятности. И все-таки, несмотря ни на что,
о чем нужно помнить всегда?
Нужно помнить о том, что большое событие поглощает небольшое. Допустим, у вас на санпропускнике два врожденных клинических идиота (вахтенные) вскрыли банку химической регенерации и — любознательности для — туда плюнули, а она не загорелась, ну тогда они натолкали туда промасленной ветоши и склонились над ней — и опять ничего; ну раз так, тогда они залили в нее турбинное масло, специально припасенное и принесенное, — никакого впечатления; ну тогда они стукнули по ней ногой. Происходит взрыв. Идиоты, как это ни странно, живы, не размазало их по всей Вселенной, а в санпропускнике вышибло все стекла и двери и произошел грандиозный пожар.
И вот вас вызывают к командующему, как старшего в экипаже, и вы бредете туда, слабея умом и в коленях.
И вдруг по дороге вы видите, как падает с тележки проезжающая мимо торпеда с ядерной боеголовкой; падает и не спеша, медленно катится под уклон в залив. В два прыжка вы должны броситься к ближайшему телефону и аварийным до колена голосом сообщить об этом командующему.
Можете не сомневаться: никто никогда больше не вспомнит, что там за возня произошла на этом несчастном санпропускнике, и командующий, которому вы только что подарили самое яркое впечатление от всей его жизни, сразу же забудет вашу фамилию.
И тут хочется сказать о лице.
Что делать на службе с лицом?
Лицом на службе нужно пользоваться. Изображение на нем легкого слабоумия считается хорошим тоном. Не возбраняется при этом покачивание головой в такт словам начальника. В конце хорошо бы сказать: «Есть».
Если начальство пошутило, то приличным будет рассмеяться. Начальники порой такие забавники.
Ну а при разговоре с начальником, о тягостный мой, где же должны быть твои глаза?
Они должны быть на лице у начальника. Они должны искать там правильное решение.
Но на службе иногда теряют свое лицо
Что нужно делать на службе с лицом, чтоб его не потерять?
Нужно за ним следить! И что при этом лучше всего держать в руках?
Лучше всего в руках держать папку
Пузатый портфель — показатель низшей ступени служебной лестницы. На этой ступени возят, носят, грузят.
Дипломат — показатель разгильдяйства, а папка всегда к лицу. Вот я всегда хожу с папкой. Пусть даже в ней ничего нет, но она нужна. Один мой знакомый, когда потерял пустую папку, одиноко плакал, до того он в нее врос, до того вжился в образ.
Папка может даже лицо заменить.
А вообще, если лица нет, то и потерять его невозможно. Ну а если его нет, то что на нем вместо него лучше всего сохранять?
Лучше всего сохранять следы сопричастности.
С папкой мне всегда честь отдают. Без папки не всегда, а с папкой — всегда. Я даже иногда ладонь не к голове прикладываю, а к папке.
О чести и бесчестии
Честь у нас на службе принято отдавать. Причем молодцевато. Отдавший честь должен тут же ее назад получить. Если вы ее отдали, а вам не отдали — значит, вы обесчещены.
О вреде задумываний
Думать на службе вредно. Лучше сначала сделать чего-нибудь. Например, атакой взять с минимальной кровью какую-нибудь высоту. Взял — теперь осмотрись: может, теперь ее лучше оставить.
Теперь о выборе
Вот что лучше, как вы думаете: занятие проводить или мусор убирать? Лучше мусор, И начальство так считает. Лучше что-нибудь протирать.
При этом рассмотрим лирическое отступление о венике. Возьмем веник. Вот смотришь порой на веник — и сразу мысли, чувства, половодье захлестывает и воспоминания одолевают. А веник как веник, но перевернешь — и уже чувствуешь, что раньше это, может быть, был даже и не веник, а какой-нибудь прекрасный прибор. Скажете, так не бывает? На флоте, друзья, все бывает. Веник — штука универсальная. В него что хочешь может превратиться. Даже офицер может превратиться в веник. Издали — офицер, а чуть ближе — веник. Но что интересно: обратного превращения еще никто не наблюдал.
Теперь о гармонии.
О гармонии с природой
Офицер, он когда находится в гармонии с природой? Когда цветет. А когда он цветет? Когда одет в парадную форму и выстрижен, как парковая культура.
Вот если б он еще поменьше жрал, то был бы еще гармоничней.
И еще хочется сказать о форме одежды
Однажды одному нашему разрешили говорить все, что он хочет сказать о нашей форме одежды. Так у него столько слюны при этом выделилось, что он захлебнулся. Насилу откачали и уволили в запас по здоровью на шестьдесят процентов пенсии.
Во всяком случае, шинель бы я оставил. Через пятьдесят лет ей цены не будет.
Что делать на службе, если тебя послали?
Идти.
И при этом что нужно просто знать?
Нужно просто знать, что все, что ни делает офицер, он делает для блага Отечества.
О братстве
Все пополам, как в песне. Вошел в кают-компанию и видишь; один ты за столиком, а сгущенка, на шестерых рассчитанная (по ложке па пасть), на блюдечке мерзко блестит. Делишь ее пополам и "съедаешь.
Входит следующий.
— О-о, — говорит он, — сгущенка, — делит ее пополам и съедает.
Входит еще один и говорит:
— Ты смотри: сгущенка, надо же! — после чего садится — и опять пополам,
Четвертый входит и спрашивает:
— Вестовой, еще сгущенка есть?.. А почему?..
О биографии
Офицер свою биографию не помнит. Так что лучше ее написать и держать при себе. Особенно раздражают родственники жены в пяти экземплярах в алфавитном порядке.
О фамилиях
На флоте можно годами с человеком встречаться, здороваться и разговаривать, но не знать ни имени его, ни фамилии.
О пользе комиссий
Если б не было комиссий по проверке на флоте существующих положений, то не было бы ясности в том, чем же мы все-таки занимаемся.
О встрече комиссий
Начало работы комиссии сопровождается судорожной сменой кремовых рубашек на белые. С вечера объявляют: «Завтра — тужурка, белая рубашка!» До обеда по территории ловят тех, кто пришел в кремовых. Во время обеда объявляют; «Прекратить нервозность! Всем быть в кремовых!» После обеда ловят тех, кто в белых. К концу дня все все перепутали и пребывают кто в чем.
Так и встречаем комиссию: кто в чем.
Об организации
Лежал у нас перед КПП огромный валун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69