Он вопрошает Катерину:
– Хочу я в жопу тебя еть.
Да не войдет без вазелину…
– Ах, вазелин? Он кстати есть…
Нашлась тут банка под подушкой,
Залупу смазала сама.
– Ну, суй, дружок, да лишь макушку,
Иначе я сойду с ума.
– Ах, Катя, ты трусливей зайца, –
Вдруг крик всю спальню огласил:
– Ой, умираю, – он по яйца
Ей беспощадно засадил.
Она рванулась с мелкой дрожью,
Хуй брызнул мутною струей:
– Ах,плут, помазаницу божью
Всю перепачкал малафьей.
Хочу сосать, – она сказала
И вмиг легла на Гришу ниц.
Платочком хуй перевязала
Для безопаски у яиц.
Чтоб не задвинул он ей в горло
И связок там не повредил.
Как давеча дыханье сперло,
Когда он в жопу засадил.
Она раскрыла ротик милый.
Он был красив, изящен, мал.
И хуй набухший, толсторылый
Едва ей в губки пролезал.
Она сосет, облившись потом.
Орлов орет: – Сейчас конец. –
Она: – ну,нет. Хочу с проглотом.
А ты не хочешь? Ах хитрец.
Противный, милый, сладкий, гадкий…
Под лоб глаза он закатил
И полный рот хуиной смятки
Императрице запустил.
И связок чуть не повредила,
Едва от страсти не сгорев,
Всю малафейку проглотила,
Платочком губы утерев.
Орлов уж сыт. Она – нисколько.
– Ты что ж, кончать? Ан нет, шалишь!
Еще ебать меня изволь-ка,
Пока не удовлетворишь.
– Эге, однако, дело скверно.
Попал я парень, в переплет.
Не я ее – она наверно
Меня до смерти заебет.
Дроча и с помощью минета
Она его бодрить взялась.
Орлов был молод – штука эта
Через минуту поднялась.
А за окном оркестр играет,
Солдаты выстроились в ряд,
И уж Потемкин принимает
Какой-то смотр или парад.
– Мне нужно быть бы на параде,
Себя на миг хоть показать…
– Как трудно мне, царице, бляди
И власть, и страсть в одно связать.
И снова на спину ложится…
И поднимает ноги ввысь…
Кряхтит и ерзает царица
Под ним как раненная рысь.
Скрипит кровать, трещит перина,
А на плацу проходит рать!
О, славься ты, Екатерина!
О, славься ты, Ебена мать!

1 2