– Чисто земная ограниченность, – заключил Авварон. – И вообще…, – он даже задохнулся от возмущения, – и вообще – откуда эта подозрительность, откуда недоверие такое?!
Иван не стал разъяснять, откуда в нем было недоверие, одно слово могло породить сотню ответных и лишь усугубить положение.
– Раз собрались, так пойдем! – заявил он.
Карлик враз успокоился.
И на глазах у ошеломленного, растерянного Ивана превратился в растрепанного и косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и с обрывком железной цепи. Только глаза не изменились – это были те же базедово-черные сливины со зрачками-колодцами.
Филин ударил клюкой в стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул, а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!
Но поздно. Филин Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв по избе тучи пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул глухо, раскатисто и вылетел в окно – только скользнула его черная тень по внезапно выплывшей из-за мрачных туч мертвецки желтой луне.
Иван вскочил на ноги и с досады пнул дубовый табурет. Тот рассыпался, словно был трухлявым донельзя.
Чертовщина! Наваждение! Ну как тут можно работать?!
Иван был вне себя от бешенства. Бред! Он прошел четыре круга какого-то внешнего барьера, пробрался через охранительный слой, если верить этому негодяю, этому подлому оборотню, и что дальше?! Где он?! Куда идти?! Или, может, заночевать в этой милой пыльной избушке? Утро ведь вечера мудренее?! Нет! Он отыщет колдуна, будь тот хоть трижды инопланетным!
Иван, подхватив меч и лучемет, прыгнул к выходу, снова сшиб что-то звеняще-гремящее в сенях, но не стал задерживаться, а сильным ударом ноги вышиб тяжелую дверь, выскочил наружу.
Он остолбенел. Нестерпимый зеленый свет ударил ему в глаза. На дворе был день, а не ночь. Да еще какой день! На Земле таких не бывает. Нагромождения диких поросших красным мхом валунов закрывало от Ивана ослепительно-яркое светило. Но и тех лучей, что пробивались сквозь завалы, хватало, глаза еле выдерживали. И никакого леса, никакого болота, даже ничего похожего!
Иван обернулся. Избушки за его спиной не было.
Там, в тени скалы, поросшей фиолетовым лишайником, изъеденной дырами или норами, лежало, бродило, шевелилось и облизывалось целое стадо каких-то ожиревших и на вид малоподвижных чудовищ. У каждого было по четыре глаза во лбу, и все эти глаза – мутные, сонные, бессмысленные – глядели на Ивана, ничего при этом не выражая. Многомерный мир! Проклятье! Опять он вышел не так, опять позволил себе ошибиться. Надо было лезть в окно, за филином-колдуном, а его как порядочного в дверь потянуло. Напасть! Иван даже успокоился от неожиданной перемены. Перемены его никогда не пугали, наоборот – придавали сил. И вообще, неизвестно, может, туг в другом дело, может, вылези он в окно, было б еще хлеще.
– Ну что ж коровки, – бодро крикнул Иван, – пасемся, жирок наедаем?
И пошел прямо на стадо. На всякий случай он покрепче сжал в руке тяжелый меч, ослабил ремень лучемета, чтобы можно было сдернуть его с плеча без промедления. Надо было обойти стадо жирных чудищ, не пытать судьбу, да уж больно все приелось. Иван отпихнул попавший под ноги мохнатый свитый калачиком хвост, скривился от смрадного дыхания, вырывавшегося из пасти ближнего чудища. Ему вновь припомнился астероид Ырзорг, из каждой поры-кратера которого беспрестанно лезли такие кошмарные, только-только народившиеся, но огромные и свирепые твари, что эти «коровки» в сравнении с ними казались милыми и ласковыми болонками. На Ырзорге Ивана чуть не съели. Одна из восемнадцатилапых мохнато-чешуйчатых гадин с жабьим восьмиметровым рылом уже заглотнула его, предварительно обхватив липучим языком-арканом. Но жадность сгубила тварюгу – Иванов скафандр чем-то не пришелся ее вонючему пищеводу, и Иван был извергнут обратно вместе с содержимым омерзительной утробы. Он долго сидел на живом, дышащем камне астероида и смотрел вслед исполинской многолапой жабе, жуткому порождению необъяснимо гигантского, имеющего собственную зловонную атмосферу существа – Ырзорга, реликтового супермонстра, вылупившегося миллиарды лет назад из споры-яйца, которое пережило Большой Взрыв. Ырзорг был посланцем в настоящее и будущее еще той Довселенной, того мира, который существовал до рождения мира этого.
Чудища взирали на Ивана тупо и вяло, свешивая из пастей лопатообразные языки. Одному, особо неповоротливому досталось – Иван огрел его по жирному боку мечом. Удар был несильным, плашмя. Но чудище заверещало пискляво, по-кроличьи, словно с него сдирали его поганую панцирную шкуру вместе со слоем жира, метнулось в сторону, наткнулось на еще более жирную тварь – и визги обеих слились в истошном и безутешном вое-плаче.
– Цьщ! – свирепо и вместе с тем дурашливо крикнул Иван.
И потер рукой лоб, В голове стоял гул, будто прибой рокотал со всех сторон и шумел в листве ветер. Но ни листвы, ни воды не было. Иван не сразу понял, что случилось. Он насилу разобрал отдельные мыслеобразы, нахлынувшие в мозг. И застыл на месте. «Чужой!», «Это не зург! Нет!!!», «Чужой! Он совсем не умеет себя вести, он не знает ничего! Он ломится вперед по Священному ковру!», «Опасность! Надо вызывать зургов!», «Чужой! Чужой!!!» – все это и еще многое другое, почти не разбираемое, ударило в голову, заполнило ее чужим напряжением, чужим страхом… Чудища были разумны. Этого Иван не ожидал.
Самообладание вернулось мгновенно.
Иван замер с поднятой вверх рукой.
– Я пришел сюда с миром! – проговорил он тихо. – Я не потревожу вашего покоя и не причиню зла. Я иду к зургам.
Говорил он это больше для самого себя, отчетливо понимая, что слова землянина здесь не будут поняты, но его мыслеграммы, несущие общедоступные во всей Вселенной образы, будут восприняты этими умненькими чудищами-телепатами.
«Он лжет! Не верьте ему! – резануло в мозгу. – Он посмел оскорбить почтенного Ооула. он ударил его! Это страшный чужак! Он только похож на зурга. Но он не зург!»
– Я допустил оплошность! ~ проговорил Иван виновато. – Я прошу простить меня и выслушать. – Он никак не мог поверить, что эти твари с бессмысленными глазенками не просто разумны, но обладают настолько тонкой и чувствительной внутренней телепатической системой, что улавливают не только образы, но и понятия сложные, абстрактные. Непостижимо! Но с ними можно было общаться. И Иван не желал упускать этой возможности. – Я весь в вашей власти, смотрите!
Он сначала уселся на кроваво-красную мшистую поверхность, потом лег на спину и прикрыл глаза. Меч он отбросил от себя метра на три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47