Они использовали бы это для того, чтобы уничтожить нас обоих.
Он посмотрел на нее и вспомнил те замечательные минуты, которые они делили вместе. Он почувствовал, как опасные слезы слабости застилают его глаза.
Она посмотрела в сторону, отведя взгляд, словно ей стало неловко за него.
– Но это была правда, то, что ты сказал про мою смерть в Биддеруме? Да? Понимаешь, мне кажется, я всегда знала, что я была мертва, когда ты меня нашел. И что ты дал мне вторую жизнь. Я всегда знала. Иногда я спрашиваю себя, может быть, ты дал мне и вторую душу? Мне кажется, я не могу понять сама себя.
Он не знал, что ей ответить.
Наконец она сказала:
– Я понимаю, ты не можешь мне ничего рассказать. Я знаю, что ты не всегда уверен и в своей душе.
– Это правда, – сказал он мрачно, – Низа… Я хочу попросить твоего прощения за то, что ударил тебя там… на Родериго.
– Я уверена, что ты считал это необходимым.
– Да, в этом-то все и дело…
– Тогда зачем извиняться?
Он попытался улыбнуться.
– Это тяжелым камнем упало мне на сердце.
Она пожала плечами.
– И что, по-твоему, я должна с этим сделать?
– Не знаю, – сказал он смиренно. – Видимо, ничего уже не сделаешь.
Она посмотрела на него странным взглядом, в котором читались сразу и гнев, и жалость.
Он не мог вынести этого взгляда, поэтому закрыл глаза, не желая даже знать, что говорит ему этот взгляд.
В следующий момент голова его резко отлетела назад, потому что она ударила его рукой в перчатке по щеке.
Он дотронулся до пораненной губы и посмотрел на нее в таком остолбенении, что не мог говорить.
Она улыбнулась холодной, но невымученной улыбкой.
– Теперь мы в расчете, – сказала она.
К его вящему изумлению она наклонилась над ним и поцеловала… легчайшим прикосновением губ.
Потом она взяла шлем и натянула его на голову.
Руиз нашел кусок полусгнившей веревки и завязал один конец петлей у себя на шее. Он воспользовался виброножом, чтобы так подточить волокна веревки, что они держались только на нескольких ниточках. Другой конец веревки он вручил Низе.
– Я твой пленник, – сказал он с улыбкой, полной надежды.
Потом он критически ее осмотрел. Кончики ее волос свисали по спине на большую длину, чем у гетмана. Он взял вибронож и срезал их. Он спрятал вибронож в рукаве и стянул манжет потуже.
Она была настолько хорошо замаскирована, как он даже и не смел надеяться. На самом деле, если бы не изуродованный труп, который лежал между ними, он по-прежнему считал бы, что Желтый Лист смотрит на него через прорези страшной омерзительной маски. Царская осанка Низы показалась ему жутким подобием презрительной и горделивой походки гетмана, настолько убедительным, что он поневоле вздрогнул.
– Послушай, – сказал он, – ты должна ходить так, словно ты собственница всего мира, словно все остальные люди – дерьмо, налипшее тебе на сапоги. Ты сможешь так сделать?
– Конечно, – сказала она, – я тебе хочу напомнить, что в течение большей части моей жизни отношение мое к людям и миру было именно таким – до совсем недавнего времени, собственно говоря.
– Я забыл, – сказал он, широко улыбаясь. – Ну, тогда хорошо. Ты должна помнить еще и о том, чтобы ни в коем случае не разговаривать. Когда мы выйдем на открытое пространство, родериганцы станут использовать против нас шарики-шпионы или мониторы слежения на дальних дистанциях, поэтому нам надо сыграть наши роли в совершенстве. Не важно, что произойдет, не важно, что буду делать я, – ты должна вести себя в точности так, как вела себя гетман.
– Я запомню, – они немного помолчали. Потом она снова заговорила.
– Мне так радостно видеть, что ты стал немного похож на прежнего себя, Руиз Ав. Ты казался мне таким холодным, таким отдаленным, с тех пор, как мы покинули Моревейник, – я едва знала, что тебе сказать. Наверное, в твоем мире снов случилось что-то приятное – что-то, что тебя немного вылечило.
Голос ее звучал неуверенно, словно она и радовалась и все-таки была настороже.
– Да… это был приятный сон, – сказал Руин, думая о Лиил и ее приятной выдуманной жизни. Он очень надеялся, что Низа не станет допрашивать его дальше. Хотя он устал от того, что ему все время приходилось говорить неправду, он все же не видел никакой необходимости в том, чтобы сказать ей про Лиил.
Но она больше ни о чем не спрашивала, и чуть погодя он сказал:
– Надо идти. Ты иди первая и веди меня, а я послушно последую.
Потом он заставил еще одним куском сгнившей веревки связать себе руки за спиной, чтобы все выглядело так, что у него нет никаких возможностей бежать или сопротивляться. Если он будет вести себя аккуратно и не двигать руками.
– Еще одно, последнее, – сказал он. – Если что-нибудь пойдет совсем скверно или если меня поймают или убьют, постарайся сбежать. Броня сможет защитить тебя от попадания практически любого оружия, если не считать выстрела из энергомета почти в упор. У тебя будет шанс убежать.
Он не посоветовал ей никакого места на острове, где она могла бы найти убежище, потому что его скорее всего просто не было. И все же он хотел бы, чтобы она жила как можно дольше.
Она кивнула, и страшная маска сверкнула в ответ.
Геджас расхаживал беспокойно взад-вперед под орудийной аркой, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на свои экраны мониторов.
Его устройство слежения предупредило его низким мелодичным сигналом, когда зашевелилось вживленное в мозг Желтого Листа устройство, когда оно стало перемещаться в пространстве. Ему показалось, что это слишком уж быстро. Он ожидал, что ему придется стоять лагерем в холмах долгое время, как минимум несколько дней. Он нетерпеливо ждал перед другим экраном, который должен был включиться, когда шарик-шпион перед пещерой начал бы передавать изображение. Шарик пока парил над входом в туннель.
Когда Желтый Лист появилась из туннеля, ведя безумца на веревке, затянутой петлей-удавкой, он почувствовал волну облегчения, которая омыла все его существо. Он не очень раздумывал над тем, что произошло с женщиной с примитивной планетки, но потом его внимание привлекла какая-то странность в походке Желтого Листа. Она, казалось, шла с большей легкостью, с большей сексуальной притягательностью, словно ее бедра были смазаны маслом. Облегчение, которое он сперва почувствовал, сменилось бешеной завистью. Она наверняка устроила себе поблажку, потребовала от безумца, чтобы он ее удовлетворил, там, в пещере виртуального Компендия.
Он сказал себе, что гнев его вызван тем, что она так легко рискнула интересами Родериго. А что, если бы безумец причинил бы ей вред или убежал бы? Он был быстрым и сильным и таким опасным, какими бывают только люди, которым абсолютно нечего терять. Но сейчас Руиз Ав шел, понурив голову, словно был абсолютно истощен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Он посмотрел на нее и вспомнил те замечательные минуты, которые они делили вместе. Он почувствовал, как опасные слезы слабости застилают его глаза.
Она посмотрела в сторону, отведя взгляд, словно ей стало неловко за него.
– Но это была правда, то, что ты сказал про мою смерть в Биддеруме? Да? Понимаешь, мне кажется, я всегда знала, что я была мертва, когда ты меня нашел. И что ты дал мне вторую жизнь. Я всегда знала. Иногда я спрашиваю себя, может быть, ты дал мне и вторую душу? Мне кажется, я не могу понять сама себя.
Он не знал, что ей ответить.
Наконец она сказала:
– Я понимаю, ты не можешь мне ничего рассказать. Я знаю, что ты не всегда уверен и в своей душе.
– Это правда, – сказал он мрачно, – Низа… Я хочу попросить твоего прощения за то, что ударил тебя там… на Родериго.
– Я уверена, что ты считал это необходимым.
– Да, в этом-то все и дело…
– Тогда зачем извиняться?
Он попытался улыбнуться.
– Это тяжелым камнем упало мне на сердце.
Она пожала плечами.
– И что, по-твоему, я должна с этим сделать?
– Не знаю, – сказал он смиренно. – Видимо, ничего уже не сделаешь.
Она посмотрела на него странным взглядом, в котором читались сразу и гнев, и жалость.
Он не мог вынести этого взгляда, поэтому закрыл глаза, не желая даже знать, что говорит ему этот взгляд.
В следующий момент голова его резко отлетела назад, потому что она ударила его рукой в перчатке по щеке.
Он дотронулся до пораненной губы и посмотрел на нее в таком остолбенении, что не мог говорить.
Она улыбнулась холодной, но невымученной улыбкой.
– Теперь мы в расчете, – сказала она.
К его вящему изумлению она наклонилась над ним и поцеловала… легчайшим прикосновением губ.
Потом она взяла шлем и натянула его на голову.
Руиз нашел кусок полусгнившей веревки и завязал один конец петлей у себя на шее. Он воспользовался виброножом, чтобы так подточить волокна веревки, что они держались только на нескольких ниточках. Другой конец веревки он вручил Низе.
– Я твой пленник, – сказал он с улыбкой, полной надежды.
Потом он критически ее осмотрел. Кончики ее волос свисали по спине на большую длину, чем у гетмана. Он взял вибронож и срезал их. Он спрятал вибронож в рукаве и стянул манжет потуже.
Она была настолько хорошо замаскирована, как он даже и не смел надеяться. На самом деле, если бы не изуродованный труп, который лежал между ними, он по-прежнему считал бы, что Желтый Лист смотрит на него через прорези страшной омерзительной маски. Царская осанка Низы показалась ему жутким подобием презрительной и горделивой походки гетмана, настолько убедительным, что он поневоле вздрогнул.
– Послушай, – сказал он, – ты должна ходить так, словно ты собственница всего мира, словно все остальные люди – дерьмо, налипшее тебе на сапоги. Ты сможешь так сделать?
– Конечно, – сказала она, – я тебе хочу напомнить, что в течение большей части моей жизни отношение мое к людям и миру было именно таким – до совсем недавнего времени, собственно говоря.
– Я забыл, – сказал он, широко улыбаясь. – Ну, тогда хорошо. Ты должна помнить еще и о том, чтобы ни в коем случае не разговаривать. Когда мы выйдем на открытое пространство, родериганцы станут использовать против нас шарики-шпионы или мониторы слежения на дальних дистанциях, поэтому нам надо сыграть наши роли в совершенстве. Не важно, что произойдет, не важно, что буду делать я, – ты должна вести себя в точности так, как вела себя гетман.
– Я запомню, – они немного помолчали. Потом она снова заговорила.
– Мне так радостно видеть, что ты стал немного похож на прежнего себя, Руиз Ав. Ты казался мне таким холодным, таким отдаленным, с тех пор, как мы покинули Моревейник, – я едва знала, что тебе сказать. Наверное, в твоем мире снов случилось что-то приятное – что-то, что тебя немного вылечило.
Голос ее звучал неуверенно, словно она и радовалась и все-таки была настороже.
– Да… это был приятный сон, – сказал Руин, думая о Лиил и ее приятной выдуманной жизни. Он очень надеялся, что Низа не станет допрашивать его дальше. Хотя он устал от того, что ему все время приходилось говорить неправду, он все же не видел никакой необходимости в том, чтобы сказать ей про Лиил.
Но она больше ни о чем не спрашивала, и чуть погодя он сказал:
– Надо идти. Ты иди первая и веди меня, а я послушно последую.
Потом он заставил еще одним куском сгнившей веревки связать себе руки за спиной, чтобы все выглядело так, что у него нет никаких возможностей бежать или сопротивляться. Если он будет вести себя аккуратно и не двигать руками.
– Еще одно, последнее, – сказал он. – Если что-нибудь пойдет совсем скверно или если меня поймают или убьют, постарайся сбежать. Броня сможет защитить тебя от попадания практически любого оружия, если не считать выстрела из энергомета почти в упор. У тебя будет шанс убежать.
Он не посоветовал ей никакого места на острове, где она могла бы найти убежище, потому что его скорее всего просто не было. И все же он хотел бы, чтобы она жила как можно дольше.
Она кивнула, и страшная маска сверкнула в ответ.
Геджас расхаживал беспокойно взад-вперед под орудийной аркой, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на свои экраны мониторов.
Его устройство слежения предупредило его низким мелодичным сигналом, когда зашевелилось вживленное в мозг Желтого Листа устройство, когда оно стало перемещаться в пространстве. Ему показалось, что это слишком уж быстро. Он ожидал, что ему придется стоять лагерем в холмах долгое время, как минимум несколько дней. Он нетерпеливо ждал перед другим экраном, который должен был включиться, когда шарик-шпион перед пещерой начал бы передавать изображение. Шарик пока парил над входом в туннель.
Когда Желтый Лист появилась из туннеля, ведя безумца на веревке, затянутой петлей-удавкой, он почувствовал волну облегчения, которая омыла все его существо. Он не очень раздумывал над тем, что произошло с женщиной с примитивной планетки, но потом его внимание привлекла какая-то странность в походке Желтого Листа. Она, казалось, шла с большей легкостью, с большей сексуальной притягательностью, словно ее бедра были смазаны маслом. Облегчение, которое он сперва почувствовал, сменилось бешеной завистью. Она наверняка устроила себе поблажку, потребовала от безумца, чтобы он ее удовлетворил, там, в пещере виртуального Компендия.
Он сказал себе, что гнев его вызван тем, что она так легко рискнула интересами Родериго. А что, если бы безумец причинил бы ей вред или убежал бы? Он был быстрым и сильным и таким опасным, какими бывают только люди, которым абсолютно нечего терять. Но сейчас Руиз Ав шел, понурив голову, словно был абсолютно истощен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102