Он должен отдать рапорт. Теперь в его голове было полно безрадостных мыслей.
Я бы мог просидеть здесь бесконечно.
Ветер легонький, у него всегда одна и та же температура! Темно бывает очень редко. Вокруг меня водоросли растут, падают, гниют. Здесь мне ничто не грозит, в худшем случае – смерть.
Но только продолжая жить, я смогу отыскать то «что-то». А может, «этого» вообще не существует?
Но если не существует такое важное «что-то», то это тоже форма существования. Отверстие. Стена. Священник говорит, что произойдет катаклизм…
Я почти могу вообразить себе это «что-то», оно огромное как… Разве может что-либо быть больше, чем мир? Нет, ведь это и был бы как раз мир… Мир, корабль, земля, планета… Это все теории других людей, не мои. Это только жалкие потуги, теории ничего не объясняют, это всего лишь болтовня растерянности…
Вставай, ты, слабоумный.
Он встал. Если возвращение в Кабины было лишено смысла, то сидеть тут – тем более. Но в первую очередь удерживало его от возвращения сознание того, какой безразличной будет реакция: старательно избегающие взгляды, глупые шуточки насчет того, какая судьба уготовлена Гвенне, и наказание за ее утрату. Он не спеша направился назад, продираясь сквозь переплетение водорослей.
Прежде чем он появился на поляне перед баррикадой, он свистнул. Его узнали и пропустили в Кабины. За время долгого его отсутствия в Кабинах произошли значительные перемены, которые он не мог, несмотря на свою подавленность, не заметить.
Серьезной проблемой для племени Грина являлась одежда, на что указывала ее разнородность. Не существовало двух одинаково одетых людей, и это в условиях, при которых индивидуализм не был по меньшей мере распространенным качеством.
Одежда не служила племени защитой от непогоды – с одной стороны, прикрывала наготу и успокаивала страсти, с другой – являла собой более легкий способ для определения общественного положения. Только элита, а значит, стражники, охотники и люди с положением могли позволить себе нечто вроде мундиров, остальные же представляли из себя разнородную толпу, наряженную в всевозможного вида ткани и шкуры.
В эту минуту старые и бесцветные одеяния выглядели как новые. Даже самые нищие из нищих разгуливали в прекрасных зеленых лохмотьях.
– Что тут, черт побери, творится, Батч, – спросил Комплейн проходившего мимо мужчину.
– Сегодня утром стражники нашли склад с красками. Покрасься. Готовится великий праздник.
Неподалеку собралась взволнованная, суетящаяся толпа. Вдоль борта развели костры, на которых, словно котлы колдуний, стояли наполненные кипящим содержанием все оказавшиеся свободными сосуды.
Желтый, алый, красный, фиолетовый, черный, пурпурный, зеленый, медный – все эти цвета бурлили, пузырились, парили.
Собравшиеся поминутно опускали в краску какую-либо из частей гардероба. Среди облаков пара необычно восторженные лица что-то выкрикивали.
Это не было единственным применением краски. С того момента, как было принято решение, что Совету она не нужна, стражники выставили банки для всеобщего использования.
Начались танцы. Во влажной еще одежде словно подвижные радуги, ступающие по разноцветным лужам, мужчины и женщины, собравшиеся на открытом пространстве, образовали круг, взявшись за руки. Какой-то охотник вскочил на ящик и запел, за ним вскочила женщина в желтом платье и принялась в ритм бить в ладоши. Еще кто-то ударил в тамбурин. Все больше и больше людей скакало и прыгало вокруг котлов с красками. Так они танцевали, задыхаясь в радостном самозабвении, пьяные от оргии красок, каких большинство из них в жизни не видело.
Ремесленники и некоторые из стражников, поначалу безразличные, подхваченные общим настроением, постепенно присоединились к танцующим. Из помещения, где занимались сельскохозяйственными работами, от баррикад бежали мужчины, тоже собираясь принять участие в общем празднике.
Комплейн обвел все это пасмурным взглядом и, повернувшись, отправился в сторону Комендатуры, чтобы отдать рапорт.
Один из офицеров молча выслушал его сообщение, после чего приказал ему идти непосредственно к лейтенанту Грину.
Потеря женщины могла быть расценена как серьезный проступок. Племя Грина насчитывало примерно девятьсот человек, из которых чуть ли не половину составляли несовершеннолетние. Женщин же было около ста тридцати. В такой ситуации никого не могло удивить то, что драки из-за женщин были источником самых частых неприятностей в Кабинах.
Комплейна доставили к лейтенанту. Окруженный стражниками, за столом, помнившим лучшие времена, сидел пожилой мужчина с кустистыми нависшими бровями. Хотя сидел он абсолютно неподвижно, вся его фигура выражала неодобрение.
– Пространства для вашего «я», – несмело произнес Комплейн.
– За твой счет, – злобно ответил лейтенант.
Немного помолчав, он буркнул:
– Охотник Комплейн, каким образом ты потерял жену?
Прерывающимся голосом Комплейн описал происшедшее на площади Кормовой Лестницы.
– Это могло быть работой Носарей, – заметил он в конце.
– Не рассказывай нам эти бредни! – проворчал один из приближенных Грина Циллак. – Мы уже слышали эти истории о сверхлюдях, и мы не верим им. Племя Грина властвует над всем по эту сторону Джунглей.
По мере того, как Комплейн продолжал свой рассказ, лейтенант делался все более злым. Он начал дрожать, глаза его наполнились слезами, с искривившихся губ закапала на подбородок слюна, а из носа потекли сопли. По мере нарастания ярости стол начал ритмично раскачиваться. Грин трясся, бормотал, и лицо его под шевелюрой взлохмаченных седых волос сделалось синим. Несмотря на испуг, Комплейн вынужден был признать, что это оказалось прямо-таки неповторимое зрелище.
Неожиданно наступила кульминация. Лейтенант, еле живой от изнеможения, упал и замер. Тотчас же Циллак и Патч встали над его телом с парализаторами наготове. Лица их передергивались от гнева. Очень медленно, все еще содрогаясь, лейтенант поднялся, встал и с трудом опустился в кресло. Он был явно сильно утомлен этим ритуалом.
Так его когда-нибудь и кондрашка хватит, подумал Комплейн, и эта мысль принесла ему неожиданное утешение.
– Теперь надо прикинуть, как наказать тебя согласно с законом, – с усилием произнес старик.
Он беспомощно зашарил глазами по комнате.
– Гвенна была бесполезна для племени, хотя и дочь такого знаменитого отца, – сказал Комплейн.
Он облизнул губы.
– Видите ли, она не могла иметь детей. У нас родилась всего одна девочка, да, больше детей у Гвенны не могло быть, поймите, так говорил отец Маррапер.
– Маррапер – это кусок дерьма! – выкрикнул Циллак.
– Твоя Гвенна была очень привлекательна и прекрасно сложена, – сказал Патч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Я бы мог просидеть здесь бесконечно.
Ветер легонький, у него всегда одна и та же температура! Темно бывает очень редко. Вокруг меня водоросли растут, падают, гниют. Здесь мне ничто не грозит, в худшем случае – смерть.
Но только продолжая жить, я смогу отыскать то «что-то». А может, «этого» вообще не существует?
Но если не существует такое важное «что-то», то это тоже форма существования. Отверстие. Стена. Священник говорит, что произойдет катаклизм…
Я почти могу вообразить себе это «что-то», оно огромное как… Разве может что-либо быть больше, чем мир? Нет, ведь это и был бы как раз мир… Мир, корабль, земля, планета… Это все теории других людей, не мои. Это только жалкие потуги, теории ничего не объясняют, это всего лишь болтовня растерянности…
Вставай, ты, слабоумный.
Он встал. Если возвращение в Кабины было лишено смысла, то сидеть тут – тем более. Но в первую очередь удерживало его от возвращения сознание того, какой безразличной будет реакция: старательно избегающие взгляды, глупые шуточки насчет того, какая судьба уготовлена Гвенне, и наказание за ее утрату. Он не спеша направился назад, продираясь сквозь переплетение водорослей.
Прежде чем он появился на поляне перед баррикадой, он свистнул. Его узнали и пропустили в Кабины. За время долгого его отсутствия в Кабинах произошли значительные перемены, которые он не мог, несмотря на свою подавленность, не заметить.
Серьезной проблемой для племени Грина являлась одежда, на что указывала ее разнородность. Не существовало двух одинаково одетых людей, и это в условиях, при которых индивидуализм не был по меньшей мере распространенным качеством.
Одежда не служила племени защитой от непогоды – с одной стороны, прикрывала наготу и успокаивала страсти, с другой – являла собой более легкий способ для определения общественного положения. Только элита, а значит, стражники, охотники и люди с положением могли позволить себе нечто вроде мундиров, остальные же представляли из себя разнородную толпу, наряженную в всевозможного вида ткани и шкуры.
В эту минуту старые и бесцветные одеяния выглядели как новые. Даже самые нищие из нищих разгуливали в прекрасных зеленых лохмотьях.
– Что тут, черт побери, творится, Батч, – спросил Комплейн проходившего мимо мужчину.
– Сегодня утром стражники нашли склад с красками. Покрасься. Готовится великий праздник.
Неподалеку собралась взволнованная, суетящаяся толпа. Вдоль борта развели костры, на которых, словно котлы колдуний, стояли наполненные кипящим содержанием все оказавшиеся свободными сосуды.
Желтый, алый, красный, фиолетовый, черный, пурпурный, зеленый, медный – все эти цвета бурлили, пузырились, парили.
Собравшиеся поминутно опускали в краску какую-либо из частей гардероба. Среди облаков пара необычно восторженные лица что-то выкрикивали.
Это не было единственным применением краски. С того момента, как было принято решение, что Совету она не нужна, стражники выставили банки для всеобщего использования.
Начались танцы. Во влажной еще одежде словно подвижные радуги, ступающие по разноцветным лужам, мужчины и женщины, собравшиеся на открытом пространстве, образовали круг, взявшись за руки. Какой-то охотник вскочил на ящик и запел, за ним вскочила женщина в желтом платье и принялась в ритм бить в ладоши. Еще кто-то ударил в тамбурин. Все больше и больше людей скакало и прыгало вокруг котлов с красками. Так они танцевали, задыхаясь в радостном самозабвении, пьяные от оргии красок, каких большинство из них в жизни не видело.
Ремесленники и некоторые из стражников, поначалу безразличные, подхваченные общим настроением, постепенно присоединились к танцующим. Из помещения, где занимались сельскохозяйственными работами, от баррикад бежали мужчины, тоже собираясь принять участие в общем празднике.
Комплейн обвел все это пасмурным взглядом и, повернувшись, отправился в сторону Комендатуры, чтобы отдать рапорт.
Один из офицеров молча выслушал его сообщение, после чего приказал ему идти непосредственно к лейтенанту Грину.
Потеря женщины могла быть расценена как серьезный проступок. Племя Грина насчитывало примерно девятьсот человек, из которых чуть ли не половину составляли несовершеннолетние. Женщин же было около ста тридцати. В такой ситуации никого не могло удивить то, что драки из-за женщин были источником самых частых неприятностей в Кабинах.
Комплейна доставили к лейтенанту. Окруженный стражниками, за столом, помнившим лучшие времена, сидел пожилой мужчина с кустистыми нависшими бровями. Хотя сидел он абсолютно неподвижно, вся его фигура выражала неодобрение.
– Пространства для вашего «я», – несмело произнес Комплейн.
– За твой счет, – злобно ответил лейтенант.
Немного помолчав, он буркнул:
– Охотник Комплейн, каким образом ты потерял жену?
Прерывающимся голосом Комплейн описал происшедшее на площади Кормовой Лестницы.
– Это могло быть работой Носарей, – заметил он в конце.
– Не рассказывай нам эти бредни! – проворчал один из приближенных Грина Циллак. – Мы уже слышали эти истории о сверхлюдях, и мы не верим им. Племя Грина властвует над всем по эту сторону Джунглей.
По мере того, как Комплейн продолжал свой рассказ, лейтенант делался все более злым. Он начал дрожать, глаза его наполнились слезами, с искривившихся губ закапала на подбородок слюна, а из носа потекли сопли. По мере нарастания ярости стол начал ритмично раскачиваться. Грин трясся, бормотал, и лицо его под шевелюрой взлохмаченных седых волос сделалось синим. Несмотря на испуг, Комплейн вынужден был признать, что это оказалось прямо-таки неповторимое зрелище.
Неожиданно наступила кульминация. Лейтенант, еле живой от изнеможения, упал и замер. Тотчас же Циллак и Патч встали над его телом с парализаторами наготове. Лица их передергивались от гнева. Очень медленно, все еще содрогаясь, лейтенант поднялся, встал и с трудом опустился в кресло. Он был явно сильно утомлен этим ритуалом.
Так его когда-нибудь и кондрашка хватит, подумал Комплейн, и эта мысль принесла ему неожиданное утешение.
– Теперь надо прикинуть, как наказать тебя согласно с законом, – с усилием произнес старик.
Он беспомощно зашарил глазами по комнате.
– Гвенна была бесполезна для племени, хотя и дочь такого знаменитого отца, – сказал Комплейн.
Он облизнул губы.
– Видите ли, она не могла иметь детей. У нас родилась всего одна девочка, да, больше детей у Гвенны не могло быть, поймите, так говорил отец Маррапер.
– Маррапер – это кусок дерьма! – выкрикнул Циллак.
– Твоя Гвенна была очень привлекательна и прекрасно сложена, – сказал Патч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65