— Сиртлан этот паршивый вон того мальчика, сынишку моего, укусил. Теперь врач обследовать ребенка должен. Сейчас туда поедем... А пока я собаку к дереву привяжу, ладно? Только как бы ребятишки ее не отвязали. Или дразнить будут...
— Нет, нет, никто не тронет, никто не подойдет, я присмотрю,— заверил старик Аброра, с сочувствием поглядев на Зафара.
— Спасибо, отец.
Аброр привязал собаку к ближнему от помоста дереву, бросил ей оставшуюся колбасу.
Посреди двора был небольшой фонтанчик. Аброр и Зафар помыли руки.
— Папа, а вы совсем-совсем не боялись! Совсем-совсем!..— с искренним детским восхищением говорил Зафар.
Бойся не бойся, а поймать Сиртлана надо было. Нет, совсем-совсем не боялись!.. Совсем,— гордый за отца, понюрял Зафар. Страх у него уже прошел, лицо просветлело, ожило, порозовело.
Облегчение чувствовал и Аброр. Он даже удивился: как же, , человек, мужчина, отец привязан к ребенку! Когда с сыном что-то плохое случается, он тревожится и страдает больше, пожалуй, чем сам ребенок.
«Жигули» помчались в другой конец города. Старогородскую Чороу они миновали мгновенно. Осталась позади и узкая, вся в подъемах и спусках улица Самарканд-Дарбаза.
Поликлиника помещалась в неприглядном старом здании. В коридорах плакаты, изображения бешеных собак и кошек. Аброр смотрел на них, дожидаясь приема, и его снова охватил Страх за Зафара А вдруг светло-рыжая все-таки бешеная? И роковые
вирусы уже расползаются по организму сынишки, готовят ему гибель...
Молодой доктор снял бинты, осмотрел ранку на ноге Зафара, задумался. Аброр стал рассказывать ему про то, как разозлили собаку мальчишки, и про то, как собака после всего случившегося пила на его глазах воду, ела колбасу.
— Все равно... Бродячая собака есть бродячая собака,— изрек врач.— Поэтому, согласно существующим правилам, мы должны начать серию уколов.
— Это сорок-то уколов?! Ну нет! Зачем напрасно мучить ребенка? Собака ведь не больная.
— У вас есть справка ветврача?
— В данный момент ее нет, но я тут же отвезу собаку на обследование.
Седая медсестра наложила Зафару на ранку лекарство. И собиралась уже бинтовать ногу, но, видимо, лекарство начало сразу действовать, ногу защипало, задергало, и Зафар тоненько ойкнул. Из глаз его покатились горошины слез.
Медсестра повернулась к врачу:
— По нашим данным в Ташкенте сейчас бешеных собак не обнаружено.
Молодой врач нахмурился:
— Я уступаю. Сделаем пока только укол против столбняка. Зафар понял, что упрямиться бесполезно, и стал молча снимать шорты.
— Ну вот, молодец,— похвалил его Аброр.— Спасибо вам за все, товарищ доктор! А теперь подскажите... как мне этот ветеринарный пункт найти?
— Так вы еще не знаете?.. Ну и ну! Раньше он рядом с Туркменским рынком был. А сейчас его на Куйлюк перевели. По маршруту пятого трамвая поезжайте. Далековато отсюда, километров пятнадцать...
Было уже три часа дня, машин тьма-тьмущая. Улица Куйбышева совсем ими забита — и легковыми, и особенно большегрузными, которые будто толкались в очереди, то останавливаясь, то снова медленно продвигаясь вперед, выбрасывая черные клубы выхлопного газа, так что трудно было дышать около их громадных колес. И по эдакой дороге пришлось проехать дважды: туда, в спецбольницу, и обратно, к себе в микрорайон, вместе с ветврачом.
Женщина оказалась знающей свое дело специалисткой. Она молниеносно справилась с привязанным к дереву Сиртланом, упрятав его в крепкий рогожный мешок. И Аброр, и старичок сторож только рты разинули, глядя, как ловко накинула женщина мешок на собаку, как быстро захлестнула горловину мешка специальным шнуром. Сиртлан начал барахтаться в мешке, громко заскулил, но женщина успокоила пленника, окликая почти ласково по имени, потом повернулась к Аброру и приказала:
— Берите-ка за другой конец мешка! Нет, не здесь, не здесь... Собака все же собака. Может и укусить. Поднимайте, понесли!
Мешок положили в багажник, и Аброру в третий раз пришлось проделать тяжкий путь. Во дворе ветпункта было устроено нечто вроде крытого навеса, под которым расположились решетчатые железные клетки. Собак в этих клетках в этот момент не было. Сиртлана водворили в одну из них, заперли дверцу. «Совсем как в зоопарке»,— подумал Аброр.
— Сейчас у собаки возьмут кровь на анализ,— сказала ветврач.
— Непохоже, что Сиртлан больной, правда? —с надеждой спросил Аброр.
— Выглядит он нормально. Только если собака заразилась недавно, болезнь даст о себе знать лишь через два-три дня. Поэтому ничего определенного сказать сейчас нельзя. За справкой придете через несколько дней.
Пока Зафар на улице присматривал за машиной, Аброр еще раз подошел к врачу и с тревогой спросил:
— А за это время с мальчиком ничего не может случиться?
— Уколы начали делать?
— Один, против столбняка. На другие я не решился.
— Рискованно поступили... Ну, оставьте свой адрес и номер телефона. Если собака окажется больной, я вам сразу позвоню...
Когда Аброр вывел свои «Жигули» в четвертый раз на дымящуюся, загазованную улицу Куйбышева, было уже пять часов. Спидометр отсчитал за сегодняшний день без малого сто пятьдесят километров.
Вконец издерганный Аброр поспешил к себе в институт — надо было во что бы то ни стало успеть приехать туда к концу рабочего дня, забрать домой чертежи, бумаги — все несделанное сегодня,— ночь придется просидеть над ними, ничего не попишешь.
Улицы гудели: начался пик автомобильного движения, колыхалось, густело и разрежалось половодье машин. Каждый метр дороги приходилось брать с боем, как говорится. То движущийся черепашьим шагом длинный трехосный грузовик никак не удавалось объехать, то какой-нибудь трактор с прицепной тележкой преградит дорогу. Вишневые «Жигули» Аброра тыкались-мыкались в потоке, будто уже и у машины нервы не выдерживали,— она то стремительным рывком кидалась вперед, то, вздрогнув, останавливалась, то растерянно металась влево-вправо... И, как назло, в такие минуты из всех щелей твоей памяти вылезает все тяжкое, неприятное, нервозное, что накапливается в душе.
Ну и деньки в самом деле выпали ему на долю, ну и «вчера-сегодня-завтра»!.. Снос отцовского дома на берегу Бозсу... Отвергнутые, отложенные в долгий ящик директором института сокровенные замыслы... И Шерзод, бегущий рядом с Вазирой, будто вихрем унесший ее куда-то в неизвестность, и почему это она целых два дня не звонит домой?.. И напуганный, бедный Зафар, укус этот... кто его знает, что еще покажет анализ?.. Аброр посмотрел на рядом сидящего, странно притихшего Зафара. Мальчик будто бы повзрослел за один сегодняшний день, сидит изможденный какой-то, усталый. Аброр в тревоге протянул руку и пощупал сынишке лоб — нет ли жара?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Нет, нет, никто не тронет, никто не подойдет, я присмотрю,— заверил старик Аброра, с сочувствием поглядев на Зафара.
— Спасибо, отец.
Аброр привязал собаку к ближнему от помоста дереву, бросил ей оставшуюся колбасу.
Посреди двора был небольшой фонтанчик. Аброр и Зафар помыли руки.
— Папа, а вы совсем-совсем не боялись! Совсем-совсем!..— с искренним детским восхищением говорил Зафар.
Бойся не бойся, а поймать Сиртлана надо было. Нет, совсем-совсем не боялись!.. Совсем,— гордый за отца, понюрял Зафар. Страх у него уже прошел, лицо просветлело, ожило, порозовело.
Облегчение чувствовал и Аброр. Он даже удивился: как же, , человек, мужчина, отец привязан к ребенку! Когда с сыном что-то плохое случается, он тревожится и страдает больше, пожалуй, чем сам ребенок.
«Жигули» помчались в другой конец города. Старогородскую Чороу они миновали мгновенно. Осталась позади и узкая, вся в подъемах и спусках улица Самарканд-Дарбаза.
Поликлиника помещалась в неприглядном старом здании. В коридорах плакаты, изображения бешеных собак и кошек. Аброр смотрел на них, дожидаясь приема, и его снова охватил Страх за Зафара А вдруг светло-рыжая все-таки бешеная? И роковые
вирусы уже расползаются по организму сынишки, готовят ему гибель...
Молодой доктор снял бинты, осмотрел ранку на ноге Зафара, задумался. Аброр стал рассказывать ему про то, как разозлили собаку мальчишки, и про то, как собака после всего случившегося пила на его глазах воду, ела колбасу.
— Все равно... Бродячая собака есть бродячая собака,— изрек врач.— Поэтому, согласно существующим правилам, мы должны начать серию уколов.
— Это сорок-то уколов?! Ну нет! Зачем напрасно мучить ребенка? Собака ведь не больная.
— У вас есть справка ветврача?
— В данный момент ее нет, но я тут же отвезу собаку на обследование.
Седая медсестра наложила Зафару на ранку лекарство. И собиралась уже бинтовать ногу, но, видимо, лекарство начало сразу действовать, ногу защипало, задергало, и Зафар тоненько ойкнул. Из глаз его покатились горошины слез.
Медсестра повернулась к врачу:
— По нашим данным в Ташкенте сейчас бешеных собак не обнаружено.
Молодой врач нахмурился:
— Я уступаю. Сделаем пока только укол против столбняка. Зафар понял, что упрямиться бесполезно, и стал молча снимать шорты.
— Ну вот, молодец,— похвалил его Аброр.— Спасибо вам за все, товарищ доктор! А теперь подскажите... как мне этот ветеринарный пункт найти?
— Так вы еще не знаете?.. Ну и ну! Раньше он рядом с Туркменским рынком был. А сейчас его на Куйлюк перевели. По маршруту пятого трамвая поезжайте. Далековато отсюда, километров пятнадцать...
Было уже три часа дня, машин тьма-тьмущая. Улица Куйбышева совсем ими забита — и легковыми, и особенно большегрузными, которые будто толкались в очереди, то останавливаясь, то снова медленно продвигаясь вперед, выбрасывая черные клубы выхлопного газа, так что трудно было дышать около их громадных колес. И по эдакой дороге пришлось проехать дважды: туда, в спецбольницу, и обратно, к себе в микрорайон, вместе с ветврачом.
Женщина оказалась знающей свое дело специалисткой. Она молниеносно справилась с привязанным к дереву Сиртланом, упрятав его в крепкий рогожный мешок. И Аброр, и старичок сторож только рты разинули, глядя, как ловко накинула женщина мешок на собаку, как быстро захлестнула горловину мешка специальным шнуром. Сиртлан начал барахтаться в мешке, громко заскулил, но женщина успокоила пленника, окликая почти ласково по имени, потом повернулась к Аброру и приказала:
— Берите-ка за другой конец мешка! Нет, не здесь, не здесь... Собака все же собака. Может и укусить. Поднимайте, понесли!
Мешок положили в багажник, и Аброру в третий раз пришлось проделать тяжкий путь. Во дворе ветпункта было устроено нечто вроде крытого навеса, под которым расположились решетчатые железные клетки. Собак в этих клетках в этот момент не было. Сиртлана водворили в одну из них, заперли дверцу. «Совсем как в зоопарке»,— подумал Аброр.
— Сейчас у собаки возьмут кровь на анализ,— сказала ветврач.
— Непохоже, что Сиртлан больной, правда? —с надеждой спросил Аброр.
— Выглядит он нормально. Только если собака заразилась недавно, болезнь даст о себе знать лишь через два-три дня. Поэтому ничего определенного сказать сейчас нельзя. За справкой придете через несколько дней.
Пока Зафар на улице присматривал за машиной, Аброр еще раз подошел к врачу и с тревогой спросил:
— А за это время с мальчиком ничего не может случиться?
— Уколы начали делать?
— Один, против столбняка. На другие я не решился.
— Рискованно поступили... Ну, оставьте свой адрес и номер телефона. Если собака окажется больной, я вам сразу позвоню...
Когда Аброр вывел свои «Жигули» в четвертый раз на дымящуюся, загазованную улицу Куйбышева, было уже пять часов. Спидометр отсчитал за сегодняшний день без малого сто пятьдесят километров.
Вконец издерганный Аброр поспешил к себе в институт — надо было во что бы то ни стало успеть приехать туда к концу рабочего дня, забрать домой чертежи, бумаги — все несделанное сегодня,— ночь придется просидеть над ними, ничего не попишешь.
Улицы гудели: начался пик автомобильного движения, колыхалось, густело и разрежалось половодье машин. Каждый метр дороги приходилось брать с боем, как говорится. То движущийся черепашьим шагом длинный трехосный грузовик никак не удавалось объехать, то какой-нибудь трактор с прицепной тележкой преградит дорогу. Вишневые «Жигули» Аброра тыкались-мыкались в потоке, будто уже и у машины нервы не выдерживали,— она то стремительным рывком кидалась вперед, то, вздрогнув, останавливалась, то растерянно металась влево-вправо... И, как назло, в такие минуты из всех щелей твоей памяти вылезает все тяжкое, неприятное, нервозное, что накапливается в душе.
Ну и деньки в самом деле выпали ему на долю, ну и «вчера-сегодня-завтра»!.. Снос отцовского дома на берегу Бозсу... Отвергнутые, отложенные в долгий ящик директором института сокровенные замыслы... И Шерзод, бегущий рядом с Вазирой, будто вихрем унесший ее куда-то в неизвестность, и почему это она целых два дня не звонит домой?.. И напуганный, бедный Зафар, укус этот... кто его знает, что еще покажет анализ?.. Аброр посмотрел на рядом сидящего, странно притихшего Зафара. Мальчик будто бы повзрослел за один сегодняшний день, сидит изможденный какой-то, усталый. Аброр в тревоге протянул руку и пощупал сынишке лоб — нет ли жара?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81