Это же, дескать, еще в конце концов дикари, которые в силу культурной отсталости, патриархально-бытовых и религиозных предрассудков не смогут освоить сложной импортной техники — разных там «фордзо-нов» и «катер-пиллеров». С арканом, говорили они, за такими кадрами придется в степи охотиться. Но, как видите, дело обошлось без арканов. Из семидесяти трак-
тористов первого выпуска — тридцать четыре казаха.
Эти ребята сумели взнуздать стальных коней, и наездники — слово даю — из них будут неплохие!
— Опять ты митингуешь, парторг. Закругляйся. Поближе к делу,— требовательно постучал карандашом по столу секретарь райкома.
— Вот именно. Крутишь вокруг да около, как конь на одном копыте. А по существу — ни слова. Ты лучше давай о землеустройстве совхоза членам бюро доложи,— сказал следователь Голун, рыхлый человек с сонными, неопределенного цвета глазами.
— По-моему, парторгу следовало бы о партийно-массовой работе здесь говорить, а не о тракторах и землемерах,— заметил председатель райисполкома Арефий Старцев.
— Тихо, тихо, товарищи. Я никому пока слова, кроме Тургаева, не давал. Продолжай, Тургаев. Да покороче,— кинул Чукреев умолкнувшему было парторгу.
— Ну ладно, жерайды,— сказать по-казахски. Закругляюсь,— живо кивнул бритой головой парторг.— Всего два слова о землеустройстве. Землеустроительные работы в зерносовхозе в основном закончены. Но это только по форме. А по существу тут полный тарарам. Темный лес. Крутые горы. Как известно, совхозу отведено около ста тысяч гектаров земли из специальных государственных фондов. Нам предстоит на будущий год посеять сорок тысяч га по поднятой целине. Понятное дело, что все земельные участки должны быть сосредоточены в одном месте. Во всяком случае, не далее чем в двадцати — тридцати километрах от будущей нашей центральной усадьбы. А что у нас получается? Под третье отделение зерносовхоза прирезан, например, земельный массив по ту сторону озера Май-Балык. Это — в семидесяти пяти километрах от центральной усадьбы, за полтораста верст от железной дороги. И потом, дело поехало дальше. Ни с того ни с сего нам почему-то прирезали весь земельный надел хутора Белоградовского. Плюс — часть земельных угодий хутора Арлагуля. Это уж совсем не тот номер. Ведь к югу от центральной усадьбы на сотни километров тянутся вековые целинные земли. Их там невпроворот. При чем же тут, спрашивается, хутора?
— Ты погоди, погоди. Вопрос о переселении хутора давно решен в высших правительственных инстанциях, в крае. На это отпущены соответствующие ассигнования.
О чем же еще разговор? — нетерпеливо перебил Тургаева Чукреев.
— Его еще не поздно перерешить,— заметил с места Азаров.
— Совершенно верно,— живо откликнулся на замечание Азарова Тургаев.— Очень не поздно. Легче этот грех исправить сейчас, чем потом всем аюром за него каяться.
— Вы что же, против переселения? — спросил, нахмурив брови, Чукреев.
— Да, мы считаем, что это ненужная затея,— ответил парторг.
— Кто это — вы? — с вызовом спросил Чукреев.
— Мы — руководство зерносовхоза. Его треугольник. То есть — дирекция, партком, рабочком,
— Стало быть, вы не признаете решения вышестоящих партийных и директивных организаций центра? — стал наседать на парторга Чукреев.
— Нет, мы просто считаем своим долгом исправить допущенную кем-то ошибку,— сказал парторг.
— Иначе говоря, вы с Азаровым и плюс рабочком Канахин за ревизию партийных решений? — спросил, щурясь на парторга, секретарь райкома, и тонкие вялые губы его тронуло подобие не очень доброй усмешки.
— При чем тут ревизия? Повторяю, мы — за исправление грубой ошибки. У нас достаточно целинных земель и без полуосвоенных уже наделов хуторов Бело-градовского или Арлагуля.
— Товарищ Чукреев, а вы потребуйте от парторга с директором показать нам на почвенной карте нашего района свободные целинные земли,— запальчиво проговорил, привскочив со стула, блестя своими очками, заврайзо Макар Шмурыгин.
— А при чем здесь карта? Вот возьмем, скажем, для примера целинные степи к северу от дачи Кармацких. Там же около десяти тысяч га вековой нетронутой целины,— ответил на реплику Шмурыгина Тургаев, глядя при этом на Чукреева.
— Позвольте! Позвольте! Но вы знакомы с химическим анализом почвы данной местности? — спросил, опять привскочив со стула, Макар Шмурыгин.
— Вполне! — спокойно произнес Азаров, развертывая на коленях большой лист ватманской бумаги — схемы почвенной карты района, составленной профессором почвоведения Румянцевым.
Наступила пауза. Секретарь райкома кивнул Тургае-ву, чтобы тот садился. И Тургаев, не спуская глаз с Азарова, нерешительно присел на краешек стула.
— Можно мне? — спросил Азаров.
— Ну, ну. Только прошу — покороче,— сказал Чукреев, попрочнее усаживаясь в широкое полужесткое кресло.
— Хорошо. Постараюсь,— сказал Азаров. Встав со своего места, он несколько продвинулся вперед, поближе к столу секретаря, и, оглядев всех присутствующих беглым изучающим взглядом, продолжал: — Парторг наш прав. Видно, землеустроители при нарезке земельных участков совхозу руководствовались принципом: «Шей да пори — не будет пустой поры!» Это черт знает что!
— Вы хотите сказать, вредительство? — спросил с явной иронией Чукреев.
— А бог его знает. С такими выводами пока спешить не будем,— продолжал все в том же спокойно-уверенном тоне Азаров.— Но если это были даже не вредители, а просто-напросто дураки, то нам от этого нисколько не легче... В самом деле, под руками у нас десятки, больше — сотни тысяч гектаров целины. И какой целины — чернозем в полметра! А нам отводят участок за тридевять земель, почти в ста километрах от центральной усадьбы. Как это, позвольте спросить, называется?
— Это вы все о бывшем участке Кармацких? А, извиняюсь, вы случайно не репу собрались в совхозе сеять? — спросил беспокойно ерзавший все время на стуле заврайзо Макар Шмурыгин.
— А вы не паясничайте. Здесь не Куяндинская ярмарка, а бюро районного комитета. Это — во-первых,— строго сказал Азаров, на мгновение поглядев в упор на Шмурыгина.— Теперь — во-вторых. Очень печально, что с первых же шагов мы с парторгом оказались на этом бюро в какой-то мере в оппозиции к районному комитету, что ли. Однако я считаю своим долгом сказать здесь честно и прямо, что, вопреки вытекающей отсюда установке, дирекция вынуждена будет принять решительные контрмеры.
— О каких контрмерах речь? — спросил насторожившийся Чукреев.
— Мы переселять хуторов не будем,— коротко и просто ответил Азаров.
— Сильны! — послышался чей-то голос. Было неясно, прозвучало ли это в осуждение или в одобрение позиции, занятой Азаровым и его товарищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
тористов первого выпуска — тридцать четыре казаха.
Эти ребята сумели взнуздать стальных коней, и наездники — слово даю — из них будут неплохие!
— Опять ты митингуешь, парторг. Закругляйся. Поближе к делу,— требовательно постучал карандашом по столу секретарь райкома.
— Вот именно. Крутишь вокруг да около, как конь на одном копыте. А по существу — ни слова. Ты лучше давай о землеустройстве совхоза членам бюро доложи,— сказал следователь Голун, рыхлый человек с сонными, неопределенного цвета глазами.
— По-моему, парторгу следовало бы о партийно-массовой работе здесь говорить, а не о тракторах и землемерах,— заметил председатель райисполкома Арефий Старцев.
— Тихо, тихо, товарищи. Я никому пока слова, кроме Тургаева, не давал. Продолжай, Тургаев. Да покороче,— кинул Чукреев умолкнувшему было парторгу.
— Ну ладно, жерайды,— сказать по-казахски. Закругляюсь,— живо кивнул бритой головой парторг.— Всего два слова о землеустройстве. Землеустроительные работы в зерносовхозе в основном закончены. Но это только по форме. А по существу тут полный тарарам. Темный лес. Крутые горы. Как известно, совхозу отведено около ста тысяч гектаров земли из специальных государственных фондов. Нам предстоит на будущий год посеять сорок тысяч га по поднятой целине. Понятное дело, что все земельные участки должны быть сосредоточены в одном месте. Во всяком случае, не далее чем в двадцати — тридцати километрах от будущей нашей центральной усадьбы. А что у нас получается? Под третье отделение зерносовхоза прирезан, например, земельный массив по ту сторону озера Май-Балык. Это — в семидесяти пяти километрах от центральной усадьбы, за полтораста верст от железной дороги. И потом, дело поехало дальше. Ни с того ни с сего нам почему-то прирезали весь земельный надел хутора Белоградовского. Плюс — часть земельных угодий хутора Арлагуля. Это уж совсем не тот номер. Ведь к югу от центральной усадьбы на сотни километров тянутся вековые целинные земли. Их там невпроворот. При чем же тут, спрашивается, хутора?
— Ты погоди, погоди. Вопрос о переселении хутора давно решен в высших правительственных инстанциях, в крае. На это отпущены соответствующие ассигнования.
О чем же еще разговор? — нетерпеливо перебил Тургаева Чукреев.
— Его еще не поздно перерешить,— заметил с места Азаров.
— Совершенно верно,— живо откликнулся на замечание Азарова Тургаев.— Очень не поздно. Легче этот грех исправить сейчас, чем потом всем аюром за него каяться.
— Вы что же, против переселения? — спросил, нахмурив брови, Чукреев.
— Да, мы считаем, что это ненужная затея,— ответил парторг.
— Кто это — вы? — с вызовом спросил Чукреев.
— Мы — руководство зерносовхоза. Его треугольник. То есть — дирекция, партком, рабочком,
— Стало быть, вы не признаете решения вышестоящих партийных и директивных организаций центра? — стал наседать на парторга Чукреев.
— Нет, мы просто считаем своим долгом исправить допущенную кем-то ошибку,— сказал парторг.
— Иначе говоря, вы с Азаровым и плюс рабочком Канахин за ревизию партийных решений? — спросил, щурясь на парторга, секретарь райкома, и тонкие вялые губы его тронуло подобие не очень доброй усмешки.
— При чем тут ревизия? Повторяю, мы — за исправление грубой ошибки. У нас достаточно целинных земель и без полуосвоенных уже наделов хуторов Бело-градовского или Арлагуля.
— Товарищ Чукреев, а вы потребуйте от парторга с директором показать нам на почвенной карте нашего района свободные целинные земли,— запальчиво проговорил, привскочив со стула, блестя своими очками, заврайзо Макар Шмурыгин.
— А при чем здесь карта? Вот возьмем, скажем, для примера целинные степи к северу от дачи Кармацких. Там же около десяти тысяч га вековой нетронутой целины,— ответил на реплику Шмурыгина Тургаев, глядя при этом на Чукреева.
— Позвольте! Позвольте! Но вы знакомы с химическим анализом почвы данной местности? — спросил, опять привскочив со стула, Макар Шмурыгин.
— Вполне! — спокойно произнес Азаров, развертывая на коленях большой лист ватманской бумаги — схемы почвенной карты района, составленной профессором почвоведения Румянцевым.
Наступила пауза. Секретарь райкома кивнул Тургае-ву, чтобы тот садился. И Тургаев, не спуская глаз с Азарова, нерешительно присел на краешек стула.
— Можно мне? — спросил Азаров.
— Ну, ну. Только прошу — покороче,— сказал Чукреев, попрочнее усаживаясь в широкое полужесткое кресло.
— Хорошо. Постараюсь,— сказал Азаров. Встав со своего места, он несколько продвинулся вперед, поближе к столу секретаря, и, оглядев всех присутствующих беглым изучающим взглядом, продолжал: — Парторг наш прав. Видно, землеустроители при нарезке земельных участков совхозу руководствовались принципом: «Шей да пори — не будет пустой поры!» Это черт знает что!
— Вы хотите сказать, вредительство? — спросил с явной иронией Чукреев.
— А бог его знает. С такими выводами пока спешить не будем,— продолжал все в том же спокойно-уверенном тоне Азаров.— Но если это были даже не вредители, а просто-напросто дураки, то нам от этого нисколько не легче... В самом деле, под руками у нас десятки, больше — сотни тысяч гектаров целины. И какой целины — чернозем в полметра! А нам отводят участок за тридевять земель, почти в ста километрах от центральной усадьбы. Как это, позвольте спросить, называется?
— Это вы все о бывшем участке Кармацких? А, извиняюсь, вы случайно не репу собрались в совхозе сеять? — спросил беспокойно ерзавший все время на стуле заврайзо Макар Шмурыгин.
— А вы не паясничайте. Здесь не Куяндинская ярмарка, а бюро районного комитета. Это — во-первых,— строго сказал Азаров, на мгновение поглядев в упор на Шмурыгина.— Теперь — во-вторых. Очень печально, что с первых же шагов мы с парторгом оказались на этом бюро в какой-то мере в оппозиции к районному комитету, что ли. Однако я считаю своим долгом сказать здесь честно и прямо, что, вопреки вытекающей отсюда установке, дирекция вынуждена будет принять решительные контрмеры.
— О каких контрмерах речь? — спросил насторожившийся Чукреев.
— Мы переселять хуторов не будем,— коротко и просто ответил Азаров.
— Сильны! — послышался чей-то голос. Было неясно, прозвучало ли это в осуждение или в одобрение позиции, занятой Азаровым и его товарищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175