Экипажи вели свои машины почти вслепую, ориентируясь по приборам. И так же тройкой, как ушли под воду, танки показались на той стороне озера, свернули в ближайший кустарник, затаились на время. Стукнули, открываясь, люки, и вот уже упали высокие трубы, сброшены заглушки с орудий, открыты жалюзи. Громом пушек и раскатами пулеметных очередей танкисты давали знать, что преодолели водный рубеж, ввязались в учебный бой. А под воду уходили все новые и новые тройки, спеша развить достигнутый успех.
В свой черед приступила к переправе и рота Русинова. Напряженно гудит мотор, шумит и обвевает лица засасываемый по трубе воздух, почти неслышно журчит, обтекая броню, мутная вода. Трудным, неведомым путем идет танк, освещенный внутри плафонами, подрагивающий от усилий. С непривычки жутковато, а в то же время распирает чувство гордости: стальная машина способна преодолеть любую преграду! Даже не верится, что сейчас она идет по дну глубокого озера.
Как и механику Виноходову, наводчику Ванясову и заряжающему Усачеву, лейтенанту Русинову тоже казалось необычным происходящее. Но тут в потрескивание телефонов ворвался властный голос:
— «Двадцать первый»! Вы отклонились вправо. Примите левее.
Речь шла о танке командира роты, и Русинов тотчас отозвался:
— Вас понял! Принимаю левее.
По переговорному устройству он приказал механику сменить курс, спрашивая, почему сбились с маршрута. Тот кинул взгляд на гирополукомпас: диск с делениями своей нулевой отметкой «плавал» под красной чертой.
— Иду точно по прибору,— обескураженно отозвался Виноходов.
Русинов сам проверял гирополукомпасы на танках, и знал, что все они исправны. Но знал и другое: в момент ориентировки линия направления движения может не совпасть с подлинным маршрутом, и тогда происходят досадные недоразумения,— прибор начинает уводить в сторону,
— Бери еще левее! — приказал ротный. Неожиданно пятьдесятпятка, накренясь вперед, как бы присела под тяжестью воды — мягко спрыгнула в какое-то углубление. Дернулась раз-другой и замерла на месте.
— Что случилось? — спросил Анатолий механика.
— В подводную яму попали! — расстроенно доложил тот.
- А ну прибавь оборотов двигателю! Попробуем выбраться.
Раздосадованный глупой задержкой, Русинов вышел на связь с докладом — ему приказали немедленно выключить двигатель. Он все понял и крикнул по ТПУ:
— Стоп, Виноходов! Глуши мотор.
Механик выполнил команду — и сразу гулкими ударами сердца забилась тишина. Танкисты словно пристыли на своих металлических сидениях. Первые секунды все четверо ошарашенно молчали.
Анатолий уже знал, куда заехал,— в ту самую илистую яму, о которой ему однажды рассказывал Микульский. На дне ее грунт солидольно вязкий, заболоченный. И если командир полка велел остановить двигатель, то это значит лишь одно: пытаясь вырваться из подводной ловушки, они еще глубже застревали в ней.
— Вот же холера! — со злостью ругнулся он и спросил по радио, какой отрезок трубы остался над водой.
Командир полка ответил, что не больше сорока сантиметров, и предупредил: не делайте попыток выбраться! Танк сейчас вытащат. Спасательной группе уже дана команда.
«Влипли мы! — не без тревоги думал Анатолий. — Видать, глубоко запахали — осадка метра полтора».
— Ну что, товарищ лейтенант? — спросил Ванясов, поворачиваясь к ротному. В голубых глазах затаилось опасение.
— Да что?.. Известное дело, будут вытаскивать на буксире нас. Спасательной группе дана команда,— деловито-озабоченно отвечал Русинов.— И как занесло нас в эту проклятую яму?
В танке теперь улавливался каждый шорох: пролети муха — и ту услышали бы. Наверное, нигде не бывает такой глубокой тишины, как на дне водоема. В мертвящем безмолвии гаснут все звуки, чудится плеск воды за металлом.
Сдвигая танкошлем, Анатолий заговорил бодрым голосом:
— Как самочувствие, броня и мужество? Что приуныли?
Проникаясь его бодростью, танкисты отвечали, что самочувствие нормальное, однако было заметно: им не по себе в стальном склепе. И не хочется молчать, — они рады, что командир понял их и завел этот разговор.
Снизу, из отделения управления, горбатясь, вылез Виноходов. Не спеша распрямился за пушкой, около заряжающего. Вытер ветошью чернявое, вспотевшее от волнения лицо.
— Из-за меня опять... Подвел вас, товарищ лейтенант.
— Если шел точно по гирополукомпасу, то подвел не ты, а прибор. Так что не переживай... А ну тихо!
Все четверо замерли, прислушиваясь к шипящему журчанию. Где-то сочилась вода как бы через закрытый, но испортившийся кран, — на глубине-то напор сильнее! Должно быть, при движении разошлась вязкая, как пластилин, замазка на щели нижнего люка.
— Виноходов, проверьте! — приказал Русинов. Механик нырнул вниз, и оттуда донесся его голос:
— Есть течь, товарищ лейтенант!
— Сильная?
— Да нет... Вода медленно прибывает.
— Приготовьте помпу!.. Всем проверить изолирующие противогазы.
Анатолий говорил ровным, уверенным голосом, а сам приглядывался к танкистам. Держались они свободно, без страха, хотя на лицах и отражалась тревога. Заряжающий Усачев, отделенный казенником орудия,, суетливо копался на своем месте.
— Что там у тебя? — спросил ротный.
Солдат поднял голову. Его широкое, в темных пятнышках от угрей лицо было смущенно-озабоченным.
— Да вот морокую, куда документы спрятать, чтобы не намокли.
Причина смущения заключалась в том, что перед учениями парень получил фотографию от девушки, с которой вместе учился в школе и к которой питал дружескую привязанность. Он боялся, что дорогая память намокнет и испортится.
— Правильно заботишься, — одобрил лейтенант, и достал из кармана целлофановый мешочек.— Складывай сюда все документы. Мои — тоже. Держи!
Брал с собой кое-что из продуктов. Вчера доел остатки колбасы и хлеба. А мешочек не выбросил потому, что тот мог пригодиться. Теперь вот не будет болеть душа, что намокнет партбилет.
Пряча документы, Усачев с надеждой поглядывал на ротного из-под танкошлема. Анатолию стало жаль добродушного коротышку. На уроках легководолазной подготовки парень так мужественно бледнел...
— Как водичка, прибывает? — спросил он механика.
— Я уже ноги на плечи поднял! — пошутил Виноходов.— Такая холодная, как из-под льда. Наверное, из родника...
— Включай помпу. Надо проверить, исправна ли она. Ноющий звук электропомпы заполнил замкнутое пространство танка, влипшего в клейкий ил подводной ямы.
— Качает — сообщил механик. — Начала убывать вода.
Казалось, танк медленно, почти незаметно для глаза накренился влево. Сначала подумалось, что это просто обман чувств, но тут же пришло соображение: левой гусеницей машина зарылась в вязкий, неустойчивый грунт, и тот расползается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87