Они суть руки Божии, которыми Бог совершает дела Свои. Поэтому святым и за гранью смерти дано творить дела любви не в качестве подвига для своего спасения, которое уже совершено, но, действительно, для помощи в спасении других собратий. И помощь эта даруется Самим Господом во всех наших житейских нуждах и переживаниях по молитвам святых. Отсюда и святые – покровители тех или иных профессий или ходатаи перед Богом в житейских нуждах. Благочестивая церковная традиция, основываясь на житиях святых, приписывает им действенную помощь своим земным собратьям в различных нуждах. К примеру, Георгий Победоносец, бывший при жизни воином, почитается как покровитель православного воинства. Великомученику Пантелеимону, бывшему при жизни врачом, молятся об избавлении от телесных недугов. Николая Чудотворца очень почитают моряки, ему же молятся девицы об удачном замужестве, основываясь на фактах его жития. Люди, живущие за счет рыбной ловли, молятся об удачном улове апостолам Петру и Андрею, которые до своего высокого призвания были простыми рыбаками. Ну и, конечно, нельзя не сказать о высшей всех ангел и архангел Пресвятой Богородице, стоящей во главе сонма святых. Она является покровительницей материнства.
Беседа наша подходила к логическому концу. Я очень надеялся, что аргументы, приведенные мной, должны были оставить след в душе этого молодого человека. И я не ошибся. Напоследок он сказал фразу, ради которой можно было бы говорить еще очень долго: «Спасибо вам! Я понял, что во многом ошибался. Видимо, моих познаний в христианстве еще недостаточно, но теперь я знаю, где искать правду. В православии. Еще раз большое спасибо». С этими словами мой собеседник удалился. Оставшись один на один со своей радостью, я поспешил в храм вознести благодарственную молитву Господу и всем святым, которые помогли мне в этот день в моем пастырском служении.
Что значит «христианское понимание чуда»?
Что такое чудо?
Много лет питерские семинаристы рассказывают друг другу историю, якобы произошедшую в их учебном заведении на экзамене. Студент семинарии сдает экзамен, вопрос в экзаменационном билете – о чуде. Студент к экзамену не готов, мямлит, путается, и преподаватель решает помочь ему.
– Вот смотри, – говорит преподаватель (кстати, епископ). – Звонарь упал с высокой колокольни и не разбился. Это чудо?
– Это случайность, владыка! – отвечает семинарист.
– Ну, ладно. А второй раз упал и не разбился – это чудо?
– Счастье, владыка!
– Ну, а если в третий раз упал и не разбился – тогда-то что?!
– Привычка… – вздыхает студент.
Не знаю, правдива эта история или молодые ребята просто выдумали ее, но в нашем обществе действительно есть такая тенденция – стремиться объяснить все происходящее с точки зрения обыденности. Ну, не привыкли мы верить в чудеса, и все тут! Мы с детства верим в законы природы. А чудо – это явление, которое нарушает эти законы.
Однако в богословском понимании, чудо – это, скорее, особое действие Божие, как правило, проявляющееся в необычных событиях. Как говорится в славянском песнопении: «Еже Бог хочет, побеждается естества чин», то есть происходит нечто, превышающее чин естества, совершенно необычное. Сводить все к нарушению законов природы не совсем верно.
Ну, а если сказать просто, чудо – это то, чему мы удивляемся; недаром синоним этого слова – «диво». Совершенно справедливо говорил в одной из православных радиопрограмм дьякон Андрей Кураев:
– Чудеса есть свидетельства того, что Небо становится ближе. Чудеса есть знак соприсутствия, встреченности, не одиночества. Путь к встрече не через чудеса пролегает, но чудеса оказываются на церковном языке знамениями того, что эта встреча состоялась.
Пытаясь понять Церковь, необходимо совместить в сознании две вещи, казалось бы, противоположные.
С одной стороны, Церковь не придает большого значения чудесам – нельзя искать чудес, требовать чудес, желать чего-нибудь неожиданного, с другой стороны, каждая наша молитва – это молитва о чуде. Совершенно справедливо писал Иван Тургенев: «Каждое прошение, каждая молитва сводится к тому, что, Господи, ну сделай так, чтобы дважды два было пять». Но при этом православный человек, когда молится о чем бы то ни было, начиная с того, что «хлеб наш насущный дай нам днесь», и кончая молитвой об исцелении своей доченьки, он в конце концов завершает свою молитву неким смягчающим обращением: «Впрочем, да будет воля Твоя, Господи». В этом – существенное различие между заговором и молитвой. Заговор предполагает, что у колдуна есть власть над духовным миром и эту власть он проявляет, навязывает свою волю духовным реалиям. А молящийся человек знает, что тот, к кому он обращается, бесконечно выше его, и поэтому человек просит, а не диктует Богу свою волю.
Итак, с одной стороны, Церковь говорит «чудес не ищи», а с другой, каждая молитва – это прошение о чуде.
Но есть еще и третья сторона, третья точка этого странного треугольника. Это то, что чудо естественно в жизни христианина. Понимаете, в церковной среде даже не принято рассказывать о чудесах. Стpaнны не чудеса, а их отсутствие. Помните фильм «Тот самый Мюнхгаузен»? Барон составляет распорядок дня: объявить войну Англии, слетать на Луну~ То есть чудеса включены в его повседневный график, таков, образно говоря, и распорядок дня религиозного человека: я иду в храм на водосвятный молебен, чтобы получить святую воду, которая будет меня исцелять и защищать, – следовательно, на это чудо у меня предусмотрено полчаса~ Чудеса совершенно естественно входят в жизнь христианина. Чудо – далеко не всегда глас с Небес или купина неопалимая. Чудо может войти в твою жизнь через обычного человека…
Хочется повторить, что чудо – это знаменье, знак от Бога человеку. Но для того, чтобы чудо случилось, чтобы знамение не прошло незамеченным, требуется, прежде всего, чтобы и сам человек трудился над исправлением своей судьбы, жизни. Потому что любое явленное нам чудо направлено внутрь человека, оно указывает на необходимость изменения внутреннего мира человека, на развитие в каждом из нас дара Любви. Недаром апостол Павел говорит: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы…
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Беседа наша подходила к логическому концу. Я очень надеялся, что аргументы, приведенные мной, должны были оставить след в душе этого молодого человека. И я не ошибся. Напоследок он сказал фразу, ради которой можно было бы говорить еще очень долго: «Спасибо вам! Я понял, что во многом ошибался. Видимо, моих познаний в христианстве еще недостаточно, но теперь я знаю, где искать правду. В православии. Еще раз большое спасибо». С этими словами мой собеседник удалился. Оставшись один на один со своей радостью, я поспешил в храм вознести благодарственную молитву Господу и всем святым, которые помогли мне в этот день в моем пастырском служении.
Что значит «христианское понимание чуда»?
Что такое чудо?
Много лет питерские семинаристы рассказывают друг другу историю, якобы произошедшую в их учебном заведении на экзамене. Студент семинарии сдает экзамен, вопрос в экзаменационном билете – о чуде. Студент к экзамену не готов, мямлит, путается, и преподаватель решает помочь ему.
– Вот смотри, – говорит преподаватель (кстати, епископ). – Звонарь упал с высокой колокольни и не разбился. Это чудо?
– Это случайность, владыка! – отвечает семинарист.
– Ну, ладно. А второй раз упал и не разбился – это чудо?
– Счастье, владыка!
– Ну, а если в третий раз упал и не разбился – тогда-то что?!
– Привычка… – вздыхает студент.
Не знаю, правдива эта история или молодые ребята просто выдумали ее, но в нашем обществе действительно есть такая тенденция – стремиться объяснить все происходящее с точки зрения обыденности. Ну, не привыкли мы верить в чудеса, и все тут! Мы с детства верим в законы природы. А чудо – это явление, которое нарушает эти законы.
Однако в богословском понимании, чудо – это, скорее, особое действие Божие, как правило, проявляющееся в необычных событиях. Как говорится в славянском песнопении: «Еже Бог хочет, побеждается естества чин», то есть происходит нечто, превышающее чин естества, совершенно необычное. Сводить все к нарушению законов природы не совсем верно.
Ну, а если сказать просто, чудо – это то, чему мы удивляемся; недаром синоним этого слова – «диво». Совершенно справедливо говорил в одной из православных радиопрограмм дьякон Андрей Кураев:
– Чудеса есть свидетельства того, что Небо становится ближе. Чудеса есть знак соприсутствия, встреченности, не одиночества. Путь к встрече не через чудеса пролегает, но чудеса оказываются на церковном языке знамениями того, что эта встреча состоялась.
Пытаясь понять Церковь, необходимо совместить в сознании две вещи, казалось бы, противоположные.
С одной стороны, Церковь не придает большого значения чудесам – нельзя искать чудес, требовать чудес, желать чего-нибудь неожиданного, с другой стороны, каждая наша молитва – это молитва о чуде. Совершенно справедливо писал Иван Тургенев: «Каждое прошение, каждая молитва сводится к тому, что, Господи, ну сделай так, чтобы дважды два было пять». Но при этом православный человек, когда молится о чем бы то ни было, начиная с того, что «хлеб наш насущный дай нам днесь», и кончая молитвой об исцелении своей доченьки, он в конце концов завершает свою молитву неким смягчающим обращением: «Впрочем, да будет воля Твоя, Господи». В этом – существенное различие между заговором и молитвой. Заговор предполагает, что у колдуна есть власть над духовным миром и эту власть он проявляет, навязывает свою волю духовным реалиям. А молящийся человек знает, что тот, к кому он обращается, бесконечно выше его, и поэтому человек просит, а не диктует Богу свою волю.
Итак, с одной стороны, Церковь говорит «чудес не ищи», а с другой, каждая молитва – это прошение о чуде.
Но есть еще и третья сторона, третья точка этого странного треугольника. Это то, что чудо естественно в жизни христианина. Понимаете, в церковной среде даже не принято рассказывать о чудесах. Стpaнны не чудеса, а их отсутствие. Помните фильм «Тот самый Мюнхгаузен»? Барон составляет распорядок дня: объявить войну Англии, слетать на Луну~ То есть чудеса включены в его повседневный график, таков, образно говоря, и распорядок дня религиозного человека: я иду в храм на водосвятный молебен, чтобы получить святую воду, которая будет меня исцелять и защищать, – следовательно, на это чудо у меня предусмотрено полчаса~ Чудеса совершенно естественно входят в жизнь христианина. Чудо – далеко не всегда глас с Небес или купина неопалимая. Чудо может войти в твою жизнь через обычного человека…
Хочется повторить, что чудо – это знаменье, знак от Бога человеку. Но для того, чтобы чудо случилось, чтобы знамение не прошло незамеченным, требуется, прежде всего, чтобы и сам человек трудился над исправлением своей судьбы, жизни. Потому что любое явленное нам чудо направлено внутрь человека, оно указывает на необходимость изменения внутреннего мира человека, на развитие в каждом из нас дара Любви. Недаром апостол Павел говорит: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы…
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47