Взгляд задерживается на скоплении мгновенно лопающихся пузырьков, сползающих вниз по внутренней стенке холодного, запотелого бокала.
Полоска палящего солнца проползла по столу, пробившись сквозь стык в навесе.
Глухой насыпал кучку монет на стеклянную поверхность стола. Как только он встал и двинулся к выходу с террасы, собачонка тут же принялась хватать его за щиколотки; глухой лишь двинул тростью, поддав собачке, которая зарычала на палку и все хватала ее зубами, пока они не скрылись из виду на променаде.
Я оставила на столе две тысячи и поднялась. Жар солнца обжигал мгновенно, стоило выйти из тени навеса. Я села на бордюр у пальмы. Понаблюдала, как караван муравьев уносит останки растоптанной цикады. Сняла сандалии. Легкий ветерок тронул острые листья пальмы над головой.
Сандалии покачивались в моей руке, когда я зашагала по горячему песку, ступая торопливо – уж очень подпекало.
Надо было выбрать себе местечко как можно дальше от всех этих молодых мужчин, которые способны довести до ручки.
Я раскидала ногой окурки. Под солнцем красноватый лак на ногтях казался особенно сочным на бледном, почти белесом песке, струйками осыпавшемся со ступней.
Расстелив большое полотенце, я выложила все из пляжной сумки. Намазалась солнцезащитным кремом: «Фактор 12» нанесла на нос, «Фактор 8» – на грудь и ниже. Сняла верх купальника, вытерла об него руки, бросила к ногам и легла на спину. Погляделась в зеркальце – как там помада? – и наложила свежий мазок. Заметно было, что ни одна другая девушка на пляже не красит губы. Я поправила наушники, чтоб лучше слышать музыку для загорания. Повернула голову, прищурилась, засовывая плеер в пляжную сумку, подальше от солнечных лучей.
Сняла солнцезащитные очки и отдалась солнцу. Зажмуришься – темнота и в ней сполохи света, чуть приподнимешь веки – все красно. За сомкнутыми веками ощущалось присутствие солнца. Когда я чуть шире приоткрыла глаза, серебряные кристаллики повисли на ресницах; я подняла руку, заслоняясь от солнца. Приставила ее ко лбу козырьком так, чтоб глаза оказались в тени и яркий свет не мешал разглядывать пальцы и ободки колец на фоне голубоватой выси, что находится в вечном движении.
Позагорав на спине минут двадцать, я села и нацепила солнцезащитные очки. Намазала «Фактором 8» тыльную сторону ног и плечи. Перевернулась на живот и улеглась поудобнее на полотенце, поскрипывая зубами, – песчинки прилипшие к ногам, жирным от крема, перекочевали на край полотенца. Я просунула палец под плавки и подтянула их Сняла солнцезащитные очки и легла щекой на полотенце, чувствуя песчаные бугорки под ним. Пласт зноя опустился на меня. Спереди стал выступать пот. Когда я села и перевернулась, пот проступил между ягодиц и у серебристой заплаты трусиков, внизу живота. На ноги налип слой песка; я поскоблила грязь ногтем, расчистив полоску на колене. Под кожей по-прежнему вспыхивали искорки, розоватые и серебряные, но загар сделал их едва заметными.
Я покосилась на море. Достала из сумки водонепроницаемые часы, надела их и припустила к морю.
Плавала с час, ныряя в самую глубину, где вода холоднее, набирала пригоршни песку со дна. Напрягая слух, можно было у буйков различить звяканье перебираемых на кухне столовых приборов. Я выплыла на мелководье, встала и пошла, поеживаясь, к берегу; вода капала с лица и губ.
Я нагнулась, подняла лифчик и надела его. Ступала по песку между загорающими и семьями, выбравшимися отдохнуть к морю. Пара парней посмотрела на меня тем самым назойливым, доставучим взглядом.
У пальм на променаде располагались два душа. Вверху их соединяла реклама «Тампакс». Вокруг поддонов под разбрызгивателями песок был мокрым и блестящим. Под одним душем топталась пожилая дама изумительных пропорций, затянутая в черный купальник. Под другой душ мужчина пытался загнать двух карапузов. Я ждала.
За мной пристроились две девушки моего возраста, коричневые, как кофейные зерна.
Когда пожилая дама удалилась, я залезла под струйки. Пресная вода отскакивала от лица, стекала по ногам. Когда она вдруг иссякла, я протянула руку и нажала плунжер. Струйки забили вновь, обрушились на голову и грудь. Рядом загорелые девушки топлес подставляли блаженные, улыбающиеся лица под бурные струи. Я откинулась, массируя голову. Смыла с себя всю соль и вернулась к своему полотенцу.
Песок облепил мокрые ступни; с кончиков пальцев и прядей срывались капельки, расплываясь на песке сероватыми кляксами. Стоя возле полотенца, я отжала волосы; брызги, разлетевшись, усеяли песок скоплениями кратеров. Когда я села на полотенце, влажные плавки сразу промочили его насквозь, до песка, а капли, скатывающиеся по рукам, уже подсушивало солнце. Я сняла часы и верх бикини.
Посидела, обсыхая на солнце. Подмазала губы и прикурила от новой зажигалки «Собрание». Спустя какое-то время надела солнцезащитные очки и верх бикини, встала, закинула на плечо кожаную пляжную сумку и встряхнула полотенце.
С сандалиями в руках я дошла до бордюра, присела и руками отряхнула со ступней песок. Надевая сандалии, заметила, что муравьи не оставили от раздавленного насекомого ничего, кроме двух крыльев, которые переливались всеми цветами радуги.
Я села в кафе на стул в клеточку, и официантка, не дожидаясь заказа, принесла мне коку со льдом и лимоном; холодное стекло, все в шипучих пузырьках газа, приятно ласкало руку, державшую стакан. Я смотрела сквозь темные очки прямо на горизонт.
С пляжа прибежала за мороженым какая-то малышня, и, когда официантка открыла крышку морозильника, видно было, как изнутри клубами повалил пар и опал.
Я посмотрела на стакан коки, сняла очки. Лед в напитке серебрился сверху, а там, где его кубики были всего плотней, отсвечивал коричневыми и бронзовыми тонами коки.
Когда взгляд падал на небо, было видно, что вокруг солнца оно бледнее в своей жидкой голубизне, но чем ближе к морю, тем гуще становилась синь, пока не переходила в вязкую черноту на горизонте.
В стакане болтался уже один лед. Я оставила монету, две сотни, на столе и побрела по пыльной тропинке через сады. У гранатового дерева, возле таблички с надписями на разных языках про римский ирригационный водовод, прикурила «Собрание» от новой зажигалки. Свернула влево по тропинке к дому, где снимала квартиру.
Оказавшись в спальне, повалялась в прохладе, слушая местную радиостанцию. Затем поднялась, поставила компакт-диск Hallucination Engine группы Material и приняла тепловатый душ, не снимая солнцезащитных очков и оставив дверь открытой, чтоб музыку слышать.
Выйдя из душа, я намазалась увлажняющим кремом и собрала волосы во французский пучок – пусть всем будет видна моя шоколадная шея. Прикурила от новой зажигалки «Собрание» и встала перед стереосистемой так, чтобы и музыку слышать, и видеть берег за балконной дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Полоска палящего солнца проползла по столу, пробившись сквозь стык в навесе.
Глухой насыпал кучку монет на стеклянную поверхность стола. Как только он встал и двинулся к выходу с террасы, собачонка тут же принялась хватать его за щиколотки; глухой лишь двинул тростью, поддав собачке, которая зарычала на палку и все хватала ее зубами, пока они не скрылись из виду на променаде.
Я оставила на столе две тысячи и поднялась. Жар солнца обжигал мгновенно, стоило выйти из тени навеса. Я села на бордюр у пальмы. Понаблюдала, как караван муравьев уносит останки растоптанной цикады. Сняла сандалии. Легкий ветерок тронул острые листья пальмы над головой.
Сандалии покачивались в моей руке, когда я зашагала по горячему песку, ступая торопливо – уж очень подпекало.
Надо было выбрать себе местечко как можно дальше от всех этих молодых мужчин, которые способны довести до ручки.
Я раскидала ногой окурки. Под солнцем красноватый лак на ногтях казался особенно сочным на бледном, почти белесом песке, струйками осыпавшемся со ступней.
Расстелив большое полотенце, я выложила все из пляжной сумки. Намазалась солнцезащитным кремом: «Фактор 12» нанесла на нос, «Фактор 8» – на грудь и ниже. Сняла верх купальника, вытерла об него руки, бросила к ногам и легла на спину. Погляделась в зеркальце – как там помада? – и наложила свежий мазок. Заметно было, что ни одна другая девушка на пляже не красит губы. Я поправила наушники, чтоб лучше слышать музыку для загорания. Повернула голову, прищурилась, засовывая плеер в пляжную сумку, подальше от солнечных лучей.
Сняла солнцезащитные очки и отдалась солнцу. Зажмуришься – темнота и в ней сполохи света, чуть приподнимешь веки – все красно. За сомкнутыми веками ощущалось присутствие солнца. Когда я чуть шире приоткрыла глаза, серебряные кристаллики повисли на ресницах; я подняла руку, заслоняясь от солнца. Приставила ее ко лбу козырьком так, чтоб глаза оказались в тени и яркий свет не мешал разглядывать пальцы и ободки колец на фоне голубоватой выси, что находится в вечном движении.
Позагорав на спине минут двадцать, я села и нацепила солнцезащитные очки. Намазала «Фактором 8» тыльную сторону ног и плечи. Перевернулась на живот и улеглась поудобнее на полотенце, поскрипывая зубами, – песчинки прилипшие к ногам, жирным от крема, перекочевали на край полотенца. Я просунула палец под плавки и подтянула их Сняла солнцезащитные очки и легла щекой на полотенце, чувствуя песчаные бугорки под ним. Пласт зноя опустился на меня. Спереди стал выступать пот. Когда я села и перевернулась, пот проступил между ягодиц и у серебристой заплаты трусиков, внизу живота. На ноги налип слой песка; я поскоблила грязь ногтем, расчистив полоску на колене. Под кожей по-прежнему вспыхивали искорки, розоватые и серебряные, но загар сделал их едва заметными.
Я покосилась на море. Достала из сумки водонепроницаемые часы, надела их и припустила к морю.
Плавала с час, ныряя в самую глубину, где вода холоднее, набирала пригоршни песку со дна. Напрягая слух, можно было у буйков различить звяканье перебираемых на кухне столовых приборов. Я выплыла на мелководье, встала и пошла, поеживаясь, к берегу; вода капала с лица и губ.
Я нагнулась, подняла лифчик и надела его. Ступала по песку между загорающими и семьями, выбравшимися отдохнуть к морю. Пара парней посмотрела на меня тем самым назойливым, доставучим взглядом.
У пальм на променаде располагались два душа. Вверху их соединяла реклама «Тампакс». Вокруг поддонов под разбрызгивателями песок был мокрым и блестящим. Под одним душем топталась пожилая дама изумительных пропорций, затянутая в черный купальник. Под другой душ мужчина пытался загнать двух карапузов. Я ждала.
За мной пристроились две девушки моего возраста, коричневые, как кофейные зерна.
Когда пожилая дама удалилась, я залезла под струйки. Пресная вода отскакивала от лица, стекала по ногам. Когда она вдруг иссякла, я протянула руку и нажала плунжер. Струйки забили вновь, обрушились на голову и грудь. Рядом загорелые девушки топлес подставляли блаженные, улыбающиеся лица под бурные струи. Я откинулась, массируя голову. Смыла с себя всю соль и вернулась к своему полотенцу.
Песок облепил мокрые ступни; с кончиков пальцев и прядей срывались капельки, расплываясь на песке сероватыми кляксами. Стоя возле полотенца, я отжала волосы; брызги, разлетевшись, усеяли песок скоплениями кратеров. Когда я села на полотенце, влажные плавки сразу промочили его насквозь, до песка, а капли, скатывающиеся по рукам, уже подсушивало солнце. Я сняла часы и верх бикини.
Посидела, обсыхая на солнце. Подмазала губы и прикурила от новой зажигалки «Собрание». Спустя какое-то время надела солнцезащитные очки и верх бикини, встала, закинула на плечо кожаную пляжную сумку и встряхнула полотенце.
С сандалиями в руках я дошла до бордюра, присела и руками отряхнула со ступней песок. Надевая сандалии, заметила, что муравьи не оставили от раздавленного насекомого ничего, кроме двух крыльев, которые переливались всеми цветами радуги.
Я села в кафе на стул в клеточку, и официантка, не дожидаясь заказа, принесла мне коку со льдом и лимоном; холодное стекло, все в шипучих пузырьках газа, приятно ласкало руку, державшую стакан. Я смотрела сквозь темные очки прямо на горизонт.
С пляжа прибежала за мороженым какая-то малышня, и, когда официантка открыла крышку морозильника, видно было, как изнутри клубами повалил пар и опал.
Я посмотрела на стакан коки, сняла очки. Лед в напитке серебрился сверху, а там, где его кубики были всего плотней, отсвечивал коричневыми и бронзовыми тонами коки.
Когда взгляд падал на небо, было видно, что вокруг солнца оно бледнее в своей жидкой голубизне, но чем ближе к морю, тем гуще становилась синь, пока не переходила в вязкую черноту на горизонте.
В стакане болтался уже один лед. Я оставила монету, две сотни, на столе и побрела по пыльной тропинке через сады. У гранатового дерева, возле таблички с надписями на разных языках про римский ирригационный водовод, прикурила «Собрание» от новой зажигалки. Свернула влево по тропинке к дому, где снимала квартиру.
Оказавшись в спальне, повалялась в прохладе, слушая местную радиостанцию. Затем поднялась, поставила компакт-диск Hallucination Engine группы Material и приняла тепловатый душ, не снимая солнцезащитных очков и оставив дверь открытой, чтоб музыку слышать.
Выйдя из душа, я намазалась увлажняющим кремом и собрала волосы во французский пучок – пусть всем будет видна моя шоколадная шея. Прикурила от новой зажигалки «Собрание» и встала перед стереосистемой так, чтобы и музыку слышать, и видеть берег за балконной дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43