Скажем, Белэр или Белмар.
– Правда, Дживс… Неужели всего неделю назад я выплеснул на дядю Ирвина кофе в Монклере?
– Да, сэр. Сегодня понедельник.
– Знаете, я все больше осваиваюсь со счетом времени. Хотя это довольно-таки сверхъестественно.
– Согласен, сэр.
Потом мы погрузились в молчание, поглощенные бегством. Около получаса целенаправленно курсировали по почти пустому шоссе, потом адреналин, вселявший в меня решимость, бесстрашие, ловкость, нечувствительность к физическим и душевным страданиям, иссяк полностью. Начала заявлять о себе более или менее нормальная рассудительность, основанная на страхе. Я был столь прагматичным и энергичным, что почти позабыл о том, что наделал, какую кашу заварил в Колонии Роз. Теперь благословенный период отупения кончился. Все тело болело – выбритая кожа, разбитый нос, ушибленная голень, почти простреленная ягодица, а душу терзал стыд.
– О боже, Дживс, – простонал я, сознавая весь ужас своего поведения. – Пожалуй, невозможно вести себя хуже. Какая унизительная катастрофа…
– Ваши действия нельзя причислить к триумфам, сэр.
– Бедные Хиббены. Возможно, никогда уже не оправятся.
– Может быть, они крепче, чем вам кажется, сэр.
– Надеюсь… Физически, безусловно, очень сильны… Но боже мой, какое безобразие! Я кругом провалился. Переполошил людей, опозорил свое имя… Не достиг ни одной своей цели. Не влюбился. Фактически нет, если честно сказать. Не закончил роман; фактически почти не работал над ним. Не оставался трезвым.
– Вы старались, сэр.
– Не слишком сильно.
– С основным тезисом можно поспорить, сэр.
– Моя проблема в том, что я слишком склонен к саморазрушению, слишком одержим самим собой, слишком эгоистичен, эгоцентричен… Все, что начинается на само– и эго– это я.
– Постарайтесь не быть таким самокритичным, сэр.
– Вы надо мной издеваетесь, Дживс?
– И дай нет, сэр.
Я рассмеялся. Дживс – чудо.
– Вы слишком хороши для реальности, Дживс, – сказал я.
– Спасибо, сэр.
– Немногие люди слишком хороши для реальности, Дживс, но вы, безусловно, входите в данную категорию.
– Очень хорошо, сэр.
Мы ехали дальше. Со временем дорога покрылась серой дымкой, потом совсем почернела. Фары не помогали. Я уступил. Позволил себе ехать без фар. Это было все равно что погружаться в сон. Когда я был совсем маленьким, мать, укладывая меня, каждый вечер пела одну и ту же песню:
Ты устал, малыш,
ты грустишь, малыш,
днем было много дел,
ты все сделать успел,
так усни, ангел мой,
все заботы твои сон унесет с собой.
Я старался не заснуть, чтобы она пела дальше, но надвигалась тьма, и она исчезала. Я ехал без света. Дорога была черная, уклон крутой, страшный. Потом я издали услышал окликнувший меня голос. Тьма рассеялась. Передо мной стояла бетонная дамба. Голос снова окликнул меня, как раз вовремя:
– Проснитесь, сэр! Проснитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Правда, Дживс… Неужели всего неделю назад я выплеснул на дядю Ирвина кофе в Монклере?
– Да, сэр. Сегодня понедельник.
– Знаете, я все больше осваиваюсь со счетом времени. Хотя это довольно-таки сверхъестественно.
– Согласен, сэр.
Потом мы погрузились в молчание, поглощенные бегством. Около получаса целенаправленно курсировали по почти пустому шоссе, потом адреналин, вселявший в меня решимость, бесстрашие, ловкость, нечувствительность к физическим и душевным страданиям, иссяк полностью. Начала заявлять о себе более или менее нормальная рассудительность, основанная на страхе. Я был столь прагматичным и энергичным, что почти позабыл о том, что наделал, какую кашу заварил в Колонии Роз. Теперь благословенный период отупения кончился. Все тело болело – выбритая кожа, разбитый нос, ушибленная голень, почти простреленная ягодица, а душу терзал стыд.
– О боже, Дживс, – простонал я, сознавая весь ужас своего поведения. – Пожалуй, невозможно вести себя хуже. Какая унизительная катастрофа…
– Ваши действия нельзя причислить к триумфам, сэр.
– Бедные Хиббены. Возможно, никогда уже не оправятся.
– Может быть, они крепче, чем вам кажется, сэр.
– Надеюсь… Физически, безусловно, очень сильны… Но боже мой, какое безобразие! Я кругом провалился. Переполошил людей, опозорил свое имя… Не достиг ни одной своей цели. Не влюбился. Фактически нет, если честно сказать. Не закончил роман; фактически почти не работал над ним. Не оставался трезвым.
– Вы старались, сэр.
– Не слишком сильно.
– С основным тезисом можно поспорить, сэр.
– Моя проблема в том, что я слишком склонен к саморазрушению, слишком одержим самим собой, слишком эгоистичен, эгоцентричен… Все, что начинается на само– и эго– это я.
– Постарайтесь не быть таким самокритичным, сэр.
– Вы надо мной издеваетесь, Дживс?
– И дай нет, сэр.
Я рассмеялся. Дживс – чудо.
– Вы слишком хороши для реальности, Дживс, – сказал я.
– Спасибо, сэр.
– Немногие люди слишком хороши для реальности, Дживс, но вы, безусловно, входите в данную категорию.
– Очень хорошо, сэр.
Мы ехали дальше. Со временем дорога покрылась серой дымкой, потом совсем почернела. Фары не помогали. Я уступил. Позволил себе ехать без фар. Это было все равно что погружаться в сон. Когда я был совсем маленьким, мать, укладывая меня, каждый вечер пела одну и ту же песню:
Ты устал, малыш,
ты грустишь, малыш,
днем было много дел,
ты все сделать успел,
так усни, ангел мой,
все заботы твои сон унесет с собой.
Я старался не заснуть, чтобы она пела дальше, но надвигалась тьма, и она исчезала. Я ехал без света. Дорога была черная, уклон крутой, страшный. Потом я издали услышал окликнувший меня голос. Тьма рассеялась. Передо мной стояла бетонная дамба. Голос снова окликнул меня, как раз вовремя:
– Проснитесь, сэр! Проснитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88