«Guten Tag!» Кельнеры шикнули на него и, искоса взглянув на меня, стукнули его по затылку, очень быстро, один раз, и два, и три – уж не знаю, ладонью или кулаком. Хотя при каждом ударе его голова падала вперед, старик никак не сопротивлялся. Он только крепче сжимал свой стакан. – Эдгар отставил в сторону пустую чашку и наклонился, чтобы взять салфетку. – Хотите еще чего-нибудь?
– И что было дальше? – спросила Женни. Майк зажег сигарету.
– Он действительно ужасно вонял, – сказал Эдгар. – Я допил свое пиво и ушел.
– А старик? – спросила она.
– Его выставили за дверь. – Эдгар теперь смотрел на них обоих. Майк взглянул в окно. Шоссе отсюда не было видно.
Эдгар отломил кусочек белого хлеба и подобрал с тарелки остатки томатного соуса.
– Зачем вы нам об этом рассказываете? – спросил Майк, не глядя на Эдгара.
– Чтобы не заснуть. Вы же как воды в рот набрали…
– Неправда, – возразил Майк, – просто я сказал вам, что работаю за стойкой, и вы захотели дать мне понять, что не ставите кельнеров ни во что, – вот зачем.
– Парень, – крикнул Эдгар, – я-то думал, ты бармен, а не кельнер! – Он скомкал салфетку и сунул ее себе в карман. Официантка с пустыми тарелками в руках остановилась около них.
– Все в порядке, Бритта, – сказал Эдгар.
– Спасибо, – сказала Женни, – было очень вкусно.
Майк не поднимал глаз, и официантка ушла.
– Мне нравятся старики, – сказала Женни.
Эдгар дожевал хлеб и важно кивнул.
– С ними ты понимаешь, как все функционирует. Ты спрашиваешь у них о чем-то, и сперва они рассказывают тебе одно. Потом ты переспрашиваешь, и они рассказывают что-то другое. И тогда ты спрашиваешь в третий раз. И наконец получаешь ответ.
– Разве ты не хочешь получить правильный ответ сразу? – спросил Эдгар.
– Нет. Я спрашиваю, например, о семерке. И тогда старые люди рассказывают мне о четверке, если же я переспрашиваю – о шестерке и потом еще о тройке. И когда я уже готова сдаться, они говорят: четыре плюс шесть минус три – это как раз и будет семь. Но я привела неудачный пример.
– Почему же, – сказал Эдгар. – Я понял. Пример хороший.
– Не расскажешь еще чего-нибудь в этом роде?
– Не уверен, что именно в этом… – сказал Эдгар. – В кинотеатре со мной как-то раз произошла одна странная история. Мы опоздали, и свободные места оставались только в первом ряду. Мы очутились в темноте. На экране что-то показывали в перспективе птичьего полета, как будто ты летишь над девственным лесом. Я прикрыл глаза, чтобы голова не кружилась. И тогда справа от себя услышал как бы гортанное бульканье – чудной красоты смех.
– Майки, – спросила Женни, – что с тобой? – Майк убрал зажигалку в нагрудный карман и расслабленно откинулся на спинку.
– Он устал, и я тоже. – Эдгар вместе со своим стулом отодвинулся назад, по всей видимости собираясь встать.
– Нет, – сказала Женни, – я бы хотела дослушать эту историю до конца, пожалуйста…
Эдгар взглянул на Майка. – Ну так вот, – продолжил он, – кинотеатр, первый ряд, смех рядом со мной…
– Чудной красоты смех, – напомнила Женни.
– Именно. И всегда этот смех раздавался в каких-то странных местах картины, когда никто больше не смеялся. Она закинула ногу на ногу и болтала правой ступней. Несколько раз я видел ее икру и лодыжку. Я тайком поглядывал на нее и прислушивался к булькающему смеху. И эта болтающаяся ножка была как приглашение. Я нарочно несколько раз прикасался к ее локтю своим, но она этого даже не заметила. Я думал, что достаточно просто обнять ее за плечи, и она прислонится ко мне, будто это совершенно естественно, будто так и должно быть. И одновременно мне хотелось погладить ее икру. Я должен был сдерживать себя, в самом деле мы с ней сидели так близко друг от друга. «Боже, как она хороша!» – думал я снова и снова. Каждый раз, как она смеялась, мне хотелось ее поцеловать.
– И – ты поцеловал?
– Я не мог понять, кто сидит рядом с ней. Мужчина – Да, но существует ли между ними какая-то связь, было неясно. Я знал только одно: что должен с ней заговорить, даже если из-за этого потеряю всех своих друзей.
– Так она была не одна? – спросила Женни. Официантка поставила на стол новую пепельницу. Майк загасил свою сигарету.
– Нет, – сказал Эдгар. – Она была не одна. Она пришла туда с целой группой. – Он сделал паузу.
– Ну и что?
Эдгар качнул головой. – Я не сразу разобрался, в чем дело. Она была дебилкой, вся группа состояла из дебилов.
– О черт, – выдохнула Женни.
– Я влюбился в идиотку.
– Такого не бывает!
– Бывает, – сказал он. – И самое худшее, что, даже догадавшись об этом, я все равно испытывал к ней влечение.
– Что?
– Я ведь уже влюбился, это уже произошло. – Эдгар наклонился вперед, ухватившись за край стола. Женни улыбнулась. Майк опять достал из кармана зажигалку и теперь играл с ней.
Вокруг сидели только водители – по одному – или семейные пары, все они молча поглощали свой ужин, но за столиком, расположенным подальше, между кассой и входом, громко спорили.
– Нам действительно пора заканчивать, – сказал Эдгар и положил ключ от номера между Женни и Майком. – Идите. А я еще посижу здесь.
– Все о'кей, Майки? – Женни взяла ключ и встала.
– Спасибо, – сказала она.
Майк смотрел на тяжелый металлический брелок с выгравированной семеркой, который болтался в ее руке. Так и не взглянув на Эдгара, он отодвинул свой стул и последовал за девушкой.
– Куда ты послал детей? Можно убрать со стола? Эдгар кивнул.
– Собственно, они уже никакие не дети, – сказал он. – И все же что-то ребяческое в них осталось, правда?
– Ты у него отбиваешь невесту, – сказала официантка, – своими страшными сказками.
– Бритти, – сказал он, – перестань.
– Ты же видел. Парень совсем скис.
– Мне ничего не нужно от его малышки, кому как не тебе это знать. Принеси мне еще два кофе и рассчитайся с теми идиотами у входа.
– Меня, конечно, все это не касается, Эдди. Ты можешь делать что хочешь. Ты и делаешь… – Она собрала грязную посуду и скомканные салфетки.
– Но эти двое – как огонь и вода. Она – из Восточного Берлина, он – из Штутгарта. Я даже не возьму в толк, что общего может быть между ними. Тебе что, жалко эту малышку?
– Может, ты мне объяснишь, – она полуобернулась и посмотрела в сторону двери, – чего надо вон тем мудакам?
– Мне нравятся они оба, честно. И я радуюсь, что мне самому уже не к чему торчать с рюкзаком посреди улицы. Иногда я действительно этому радуюсь.
– Сколько всего я должен?
– Подожди. – Он смотрел ей вслед, как она прошла мимо кассы, притормозила у автоматической двери и потом свернула направо, в кухню. Он взял зубочистку, сломал ее и потом переломил пополам каждую из половинок. Ногти у него были чистые. Он наблюдал, что делается перед стойкой. Сидевшая за одним из столиков женщина повернула свой стул и громко переговаривалась с мужчинами за соседним столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– И что было дальше? – спросила Женни. Майк зажег сигарету.
– Он действительно ужасно вонял, – сказал Эдгар. – Я допил свое пиво и ушел.
– А старик? – спросила она.
– Его выставили за дверь. – Эдгар теперь смотрел на них обоих. Майк взглянул в окно. Шоссе отсюда не было видно.
Эдгар отломил кусочек белого хлеба и подобрал с тарелки остатки томатного соуса.
– Зачем вы нам об этом рассказываете? – спросил Майк, не глядя на Эдгара.
– Чтобы не заснуть. Вы же как воды в рот набрали…
– Неправда, – возразил Майк, – просто я сказал вам, что работаю за стойкой, и вы захотели дать мне понять, что не ставите кельнеров ни во что, – вот зачем.
– Парень, – крикнул Эдгар, – я-то думал, ты бармен, а не кельнер! – Он скомкал салфетку и сунул ее себе в карман. Официантка с пустыми тарелками в руках остановилась около них.
– Все в порядке, Бритта, – сказал Эдгар.
– Спасибо, – сказала Женни, – было очень вкусно.
Майк не поднимал глаз, и официантка ушла.
– Мне нравятся старики, – сказала Женни.
Эдгар дожевал хлеб и важно кивнул.
– С ними ты понимаешь, как все функционирует. Ты спрашиваешь у них о чем-то, и сперва они рассказывают тебе одно. Потом ты переспрашиваешь, и они рассказывают что-то другое. И тогда ты спрашиваешь в третий раз. И наконец получаешь ответ.
– Разве ты не хочешь получить правильный ответ сразу? – спросил Эдгар.
– Нет. Я спрашиваю, например, о семерке. И тогда старые люди рассказывают мне о четверке, если же я переспрашиваю – о шестерке и потом еще о тройке. И когда я уже готова сдаться, они говорят: четыре плюс шесть минус три – это как раз и будет семь. Но я привела неудачный пример.
– Почему же, – сказал Эдгар. – Я понял. Пример хороший.
– Не расскажешь еще чего-нибудь в этом роде?
– Не уверен, что именно в этом… – сказал Эдгар. – В кинотеатре со мной как-то раз произошла одна странная история. Мы опоздали, и свободные места оставались только в первом ряду. Мы очутились в темноте. На экране что-то показывали в перспективе птичьего полета, как будто ты летишь над девственным лесом. Я прикрыл глаза, чтобы голова не кружилась. И тогда справа от себя услышал как бы гортанное бульканье – чудной красоты смех.
– Майки, – спросила Женни, – что с тобой? – Майк убрал зажигалку в нагрудный карман и расслабленно откинулся на спинку.
– Он устал, и я тоже. – Эдгар вместе со своим стулом отодвинулся назад, по всей видимости собираясь встать.
– Нет, – сказала Женни, – я бы хотела дослушать эту историю до конца, пожалуйста…
Эдгар взглянул на Майка. – Ну так вот, – продолжил он, – кинотеатр, первый ряд, смех рядом со мной…
– Чудной красоты смех, – напомнила Женни.
– Именно. И всегда этот смех раздавался в каких-то странных местах картины, когда никто больше не смеялся. Она закинула ногу на ногу и болтала правой ступней. Несколько раз я видел ее икру и лодыжку. Я тайком поглядывал на нее и прислушивался к булькающему смеху. И эта болтающаяся ножка была как приглашение. Я нарочно несколько раз прикасался к ее локтю своим, но она этого даже не заметила. Я думал, что достаточно просто обнять ее за плечи, и она прислонится ко мне, будто это совершенно естественно, будто так и должно быть. И одновременно мне хотелось погладить ее икру. Я должен был сдерживать себя, в самом деле мы с ней сидели так близко друг от друга. «Боже, как она хороша!» – думал я снова и снова. Каждый раз, как она смеялась, мне хотелось ее поцеловать.
– И – ты поцеловал?
– Я не мог понять, кто сидит рядом с ней. Мужчина – Да, но существует ли между ними какая-то связь, было неясно. Я знал только одно: что должен с ней заговорить, даже если из-за этого потеряю всех своих друзей.
– Так она была не одна? – спросила Женни. Официантка поставила на стол новую пепельницу. Майк загасил свою сигарету.
– Нет, – сказал Эдгар. – Она была не одна. Она пришла туда с целой группой. – Он сделал паузу.
– Ну и что?
Эдгар качнул головой. – Я не сразу разобрался, в чем дело. Она была дебилкой, вся группа состояла из дебилов.
– О черт, – выдохнула Женни.
– Я влюбился в идиотку.
– Такого не бывает!
– Бывает, – сказал он. – И самое худшее, что, даже догадавшись об этом, я все равно испытывал к ней влечение.
– Что?
– Я ведь уже влюбился, это уже произошло. – Эдгар наклонился вперед, ухватившись за край стола. Женни улыбнулась. Майк опять достал из кармана зажигалку и теперь играл с ней.
Вокруг сидели только водители – по одному – или семейные пары, все они молча поглощали свой ужин, но за столиком, расположенным подальше, между кассой и входом, громко спорили.
– Нам действительно пора заканчивать, – сказал Эдгар и положил ключ от номера между Женни и Майком. – Идите. А я еще посижу здесь.
– Все о'кей, Майки? – Женни взяла ключ и встала.
– Спасибо, – сказала она.
Майк смотрел на тяжелый металлический брелок с выгравированной семеркой, который болтался в ее руке. Так и не взглянув на Эдгара, он отодвинул свой стул и последовал за девушкой.
– Куда ты послал детей? Можно убрать со стола? Эдгар кивнул.
– Собственно, они уже никакие не дети, – сказал он. – И все же что-то ребяческое в них осталось, правда?
– Ты у него отбиваешь невесту, – сказала официантка, – своими страшными сказками.
– Бритти, – сказал он, – перестань.
– Ты же видел. Парень совсем скис.
– Мне ничего не нужно от его малышки, кому как не тебе это знать. Принеси мне еще два кофе и рассчитайся с теми идиотами у входа.
– Меня, конечно, все это не касается, Эдди. Ты можешь делать что хочешь. Ты и делаешь… – Она собрала грязную посуду и скомканные салфетки.
– Но эти двое – как огонь и вода. Она – из Восточного Берлина, он – из Штутгарта. Я даже не возьму в толк, что общего может быть между ними. Тебе что, жалко эту малышку?
– Может, ты мне объяснишь, – она полуобернулась и посмотрела в сторону двери, – чего надо вон тем мудакам?
– Мне нравятся они оба, честно. И я радуюсь, что мне самому уже не к чему торчать с рюкзаком посреди улицы. Иногда я действительно этому радуюсь.
– Сколько всего я должен?
– Подожди. – Он смотрел ей вслед, как она прошла мимо кассы, притормозила у автоматической двери и потом свернула направо, в кухню. Он взял зубочистку, сломал ее и потом переломил пополам каждую из половинок. Ногти у него были чистые. Он наблюдал, что делается перед стойкой. Сидевшая за одним из столиков женщина повернула свой стул и громко переговаривалась с мужчинами за соседним столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78