Выступление на Московском совещании представителей коммунистических и рабочих партий. Ну, давай!
– «Я считаю, – начала я, – что наступил новый переломный момент в международной обстановке». – Тут я остановилась, в голове у меня все смешалось – наслаждение захлестнуло меня.
– Давай же, Клен, давай. «В мире сейчас дуют два ветра, – стоя у меня за спиной, он ласкал мою грудь, – ветер с Востока и ветер с Запада. В Китае говорят: "Либо ветер с Востока довлеет над ветром с Запада, либо ветер с Запада довлеет над ветром с Востока"».
Мы с трудом дышали, а он все настаивал на продолжении цитирования изречений Мао. Чувствуя его пот на своих губах, я подхватила:
– «Я считаю, что нынешняя обстановка характеризуется тем, что ветер с Востока довлеет над ветром с Запада, то есть тем, что силы социализма имеют подавляющий перевес над силами империализма…»
Наши тела вновь слились воедино. Мой разум помутился.
– Скажи да, Клен, скажи да! Скажи, что ты тоже меня хочешь, скажи это! Мне нужно от тебя это услышать!
Я не могла сдержать слез счастья.
– Да! Еще, Клен, да!
– Председатель Мао учит нас…
– Нет.
– Ну, давай же, Вечнозеленый Кустарник!
– «Народы… Народы всего мира, сплачивайтесь и громите американских агрессоров и всех их приспешников! Народы всего мира, будьте мужественны, смело сражайтесь, не бойтесь трудностей и идите вперед волна за волной!»
– «Тогда весь мир будет принадлежать народам. А всякая нечисть будет полностью уничтожена!»
– «Толкайте повозку», Клен!
– «Толкайте повозку до… до врат коммунистического рая!»
– Ах, Клен, слепой собирает персики.
– А слепая поймала большую рыбу – это чудо.
– Продолжай цитировать!
– Ты – фальшивый революционер!
И тут он застонал:
– О! Председатель Мао!
Ночь длилась бесконечно, пока мы в изнеможении не упали друг другу в объятия. Я собиралась завести разговор о Диком Имбире, но не представилась возможность. Честно говоря, я просто старалась избежать этой темы. Проблема стала слишком большой, чтобы ее можно было легко решить. Сейчас мы с ним испытывали друг друга. Прежде чем решить что-либо в отношении Дикого Имбиря, мне надо было разобраться в своих и его чувствах. Вместе с тем я опасалась, что ситуация выйдет из-под контроля. Я знала, что Дикий Имбирь может вмешаться в любой момент. У нее всегда было предчувствие чего-то плохого перед тем, как это случалось. И мне уже слышались те упреки, с которыми она на меня обрушится.
Я продолжала избегать встреч с подругой. К счастью большая кампания по распространению нового учения Мао занимала почти все ее время. Произошел один несчастный случай – впрочем, «несчастным случаем» это происшествие считала Дикий Имбирь, а никак не я, – который окончательно отвратил меня от маоизма. Один студент-пианист как-то высказал критику в адрес красных охранников за то, что они сломали его рояль. Завязалась драка, и тогда красные охранники положили руку пианиста на дверной косяк и резко захлопнули дверь.
Дикий Имбирь немедленно поспешила на место происшествия.
– Этот молодой человек мог бы играть песни, прославляющие Мао! Я знаю его. Его зовут Гу Дон – Большой Луч. Он верный товарищ. Мы обсуждали его зачисление в Шанхайский оркестр, пропагандирующий учение Мао, в котором он должен был солировать. Этот парень был на моем попечении! И теперь вы разрушили мои планы!
Дикий Имбирь распорядилась, чтобы активиста, захлопнувшего дверь, арестовали и приговорили к пожизненному заключению.
Нам всем тогда этот приговор показался слишком жестоким. В последнее время Дикий Имбирь вообще вела себя очень странно. Ее голос звучал монотонно, а выражение лица было какими-то отсутствующим. В ее пронзительном взгляде появилась усталость. Казалось, она постоянно была чем-то обеспокоена, из-за чего-то все время была не в настроении.
Я бежала домой, словно за мной кто-то гнался. Это были мои собственные мысли. Мы с Вечнозеленым Кустарником не виделись уже целый месяц. Неужели он вернулся к ней? Или, может, она подловила его и заставила во всем признаться? Я чувствовала, что между мной и Диким Имбирем вот-вот произойдет столкновение.
В тот день в округе было спокойно. Стоял самый разгар лета, и на улице царила невыносимая жара. Стаи цикад облепили деревья, и воздух был буквально пронизан их стрекотанием. Приблизившись к переулку, я замедлила шаг. Я заметила тень впереди. Это был Вечнозеленый Кустарник.
– Между мной и Диким Имбирем все кончено, – начал он.
Я испытала одновременно тревогу и облегчение.
– Вчера вечером я решился. Я пошел к ней, – его голос был напряжен. – Дикий Имбирь… в общем-то знала. Когда я произнес твое имя, она подошла и дала мне пощечину, сказав, что не желает знать подробностей. Она не плакала, ничего подобного. Она… она повела меня в постель.
У меня волосы встали дыбом.
– Дикий Имбирь разделась и сказала, что готова дать мне то, что я хочу. Пусть даже ей придется лгать, чтобы сохранить свой статус.
Я присела на корточки под деревом и ожидала продолжения его рассказа.
– В тот момент я едва мог соображать. – Вечнозеленый Кустарник опустился на колени рядом со мной и понизил голос до чуть слышного шепота. – Я… пытался помешать ей, когда она хотела раздеть меня. Она была… Не знаю, как это описать. Она была словно сама не своя. Не давала мне уйти… Настаивала, чтобы мы пошли в постель. Я сказал, что не могу этого сделать. Мне… мне не хотелось ранить ее чувства, поэтому я сказал, что оно того не стоит, что в первый раз с ней должен быть кто-то, кто сможет оценить ее жертву. Тогда она заплакала.
Слезы наворачивались и мне на глаза.
– Дикий Имбирь воскликнула, что ради меня она забыла свой стыд и что я… должен пожалеть ее и проявить сострадание, если у меня есть совесть… Это было… ужасно. Когда я отказался даже прикоснуться к ней, она начала бить себя по лицу, а потом стала биться головой о стену, прося прощения у Председателя Мао и говоря, что она изгонит чудовище из своего тела. Я не мог выносить звука ударов ее головы о стену. Я умолял ее прекратить… Я сказал, что постараюсь сделать то, о чем она просит.
– Это было все равно что заниматься любовью с покойником. Дикий Имбирь легла на спину, закрыла глаза, раздвинула ноги и плотно сжала челюсти, словно под пыткой… Но не отпускала меня. Она кричала: «Ты должен унизить меня!», потом начала болтать без умолку и цитировать Мао. Она закричала на меня: «Докажи, что ты не трус, признай, что ты опутан злом. Покажи свой стыд, возьми свой дурацкий отросток и посмотри на него, плюнь на него…» Ужас! Все это до сих пор звучит у меня в ушах! Когда я это услышал, мне показалось, что я сошел с ума. Прости, Клен, я не должен был тебе этого рассказывать…
– Продолжай, прошу тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– «Я считаю, – начала я, – что наступил новый переломный момент в международной обстановке». – Тут я остановилась, в голове у меня все смешалось – наслаждение захлестнуло меня.
– Давай же, Клен, давай. «В мире сейчас дуют два ветра, – стоя у меня за спиной, он ласкал мою грудь, – ветер с Востока и ветер с Запада. В Китае говорят: "Либо ветер с Востока довлеет над ветром с Запада, либо ветер с Запада довлеет над ветром с Востока"».
Мы с трудом дышали, а он все настаивал на продолжении цитирования изречений Мао. Чувствуя его пот на своих губах, я подхватила:
– «Я считаю, что нынешняя обстановка характеризуется тем, что ветер с Востока довлеет над ветром с Запада, то есть тем, что силы социализма имеют подавляющий перевес над силами империализма…»
Наши тела вновь слились воедино. Мой разум помутился.
– Скажи да, Клен, скажи да! Скажи, что ты тоже меня хочешь, скажи это! Мне нужно от тебя это услышать!
Я не могла сдержать слез счастья.
– Да! Еще, Клен, да!
– Председатель Мао учит нас…
– Нет.
– Ну, давай же, Вечнозеленый Кустарник!
– «Народы… Народы всего мира, сплачивайтесь и громите американских агрессоров и всех их приспешников! Народы всего мира, будьте мужественны, смело сражайтесь, не бойтесь трудностей и идите вперед волна за волной!»
– «Тогда весь мир будет принадлежать народам. А всякая нечисть будет полностью уничтожена!»
– «Толкайте повозку», Клен!
– «Толкайте повозку до… до врат коммунистического рая!»
– Ах, Клен, слепой собирает персики.
– А слепая поймала большую рыбу – это чудо.
– Продолжай цитировать!
– Ты – фальшивый революционер!
И тут он застонал:
– О! Председатель Мао!
Ночь длилась бесконечно, пока мы в изнеможении не упали друг другу в объятия. Я собиралась завести разговор о Диком Имбире, но не представилась возможность. Честно говоря, я просто старалась избежать этой темы. Проблема стала слишком большой, чтобы ее можно было легко решить. Сейчас мы с ним испытывали друг друга. Прежде чем решить что-либо в отношении Дикого Имбиря, мне надо было разобраться в своих и его чувствах. Вместе с тем я опасалась, что ситуация выйдет из-под контроля. Я знала, что Дикий Имбирь может вмешаться в любой момент. У нее всегда было предчувствие чего-то плохого перед тем, как это случалось. И мне уже слышались те упреки, с которыми она на меня обрушится.
Я продолжала избегать встреч с подругой. К счастью большая кампания по распространению нового учения Мао занимала почти все ее время. Произошел один несчастный случай – впрочем, «несчастным случаем» это происшествие считала Дикий Имбирь, а никак не я, – который окончательно отвратил меня от маоизма. Один студент-пианист как-то высказал критику в адрес красных охранников за то, что они сломали его рояль. Завязалась драка, и тогда красные охранники положили руку пианиста на дверной косяк и резко захлопнули дверь.
Дикий Имбирь немедленно поспешила на место происшествия.
– Этот молодой человек мог бы играть песни, прославляющие Мао! Я знаю его. Его зовут Гу Дон – Большой Луч. Он верный товарищ. Мы обсуждали его зачисление в Шанхайский оркестр, пропагандирующий учение Мао, в котором он должен был солировать. Этот парень был на моем попечении! И теперь вы разрушили мои планы!
Дикий Имбирь распорядилась, чтобы активиста, захлопнувшего дверь, арестовали и приговорили к пожизненному заключению.
Нам всем тогда этот приговор показался слишком жестоким. В последнее время Дикий Имбирь вообще вела себя очень странно. Ее голос звучал монотонно, а выражение лица было какими-то отсутствующим. В ее пронзительном взгляде появилась усталость. Казалось, она постоянно была чем-то обеспокоена, из-за чего-то все время была не в настроении.
Я бежала домой, словно за мной кто-то гнался. Это были мои собственные мысли. Мы с Вечнозеленым Кустарником не виделись уже целый месяц. Неужели он вернулся к ней? Или, может, она подловила его и заставила во всем признаться? Я чувствовала, что между мной и Диким Имбирем вот-вот произойдет столкновение.
В тот день в округе было спокойно. Стоял самый разгар лета, и на улице царила невыносимая жара. Стаи цикад облепили деревья, и воздух был буквально пронизан их стрекотанием. Приблизившись к переулку, я замедлила шаг. Я заметила тень впереди. Это был Вечнозеленый Кустарник.
– Между мной и Диким Имбирем все кончено, – начал он.
Я испытала одновременно тревогу и облегчение.
– Вчера вечером я решился. Я пошел к ней, – его голос был напряжен. – Дикий Имбирь… в общем-то знала. Когда я произнес твое имя, она подошла и дала мне пощечину, сказав, что не желает знать подробностей. Она не плакала, ничего подобного. Она… она повела меня в постель.
У меня волосы встали дыбом.
– Дикий Имбирь разделась и сказала, что готова дать мне то, что я хочу. Пусть даже ей придется лгать, чтобы сохранить свой статус.
Я присела на корточки под деревом и ожидала продолжения его рассказа.
– В тот момент я едва мог соображать. – Вечнозеленый Кустарник опустился на колени рядом со мной и понизил голос до чуть слышного шепота. – Я… пытался помешать ей, когда она хотела раздеть меня. Она была… Не знаю, как это описать. Она была словно сама не своя. Не давала мне уйти… Настаивала, чтобы мы пошли в постель. Я сказал, что не могу этого сделать. Мне… мне не хотелось ранить ее чувства, поэтому я сказал, что оно того не стоит, что в первый раз с ней должен быть кто-то, кто сможет оценить ее жертву. Тогда она заплакала.
Слезы наворачивались и мне на глаза.
– Дикий Имбирь воскликнула, что ради меня она забыла свой стыд и что я… должен пожалеть ее и проявить сострадание, если у меня есть совесть… Это было… ужасно. Когда я отказался даже прикоснуться к ней, она начала бить себя по лицу, а потом стала биться головой о стену, прося прощения у Председателя Мао и говоря, что она изгонит чудовище из своего тела. Я не мог выносить звука ударов ее головы о стену. Я умолял ее прекратить… Я сказал, что постараюсь сделать то, о чем она просит.
– Это было все равно что заниматься любовью с покойником. Дикий Имбирь легла на спину, закрыла глаза, раздвинула ноги и плотно сжала челюсти, словно под пыткой… Но не отпускала меня. Она кричала: «Ты должен унизить меня!», потом начала болтать без умолку и цитировать Мао. Она закричала на меня: «Докажи, что ты не трус, признай, что ты опутан злом. Покажи свой стыд, возьми свой дурацкий отросток и посмотри на него, плюнь на него…» Ужас! Все это до сих пор звучит у меня в ушах! Когда я это услышал, мне показалось, что я сошел с ума. Прости, Клен, я не должен был тебе этого рассказывать…
– Продолжай, прошу тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42