– А мы не разъехались пока, – подсказал Алик.
– Говорить должен кто-нибудь один, – внушительно прервала его старшая сестра. – Да, мы не разъехались. Мы поедем в деревню, когда у мамы будет отпуск. Но, знаете, когда я уезжаю, у меня об нашем саде все равно всегда сердце болит! – Она это сказала совсем так, как матери говорят о детях.
– И совсем зря оно у тебя болит, Катя! А мы-то на что? – сказал кто-то из ребят.
– Конечно, – согласилась Катя и дернула себя за косичку, – у нас все ребята умеют ухаживать за цветами и за деревьями. Наша мама постоянно покупает книжки по цветоводству и по борьбе с вредителями. Знаете, Татьяна Ивановна, ведь у нас и в каждой-каждой квартире цветы. Да какие! – И она стала быстро и с явным знанием дела перечислять: – Китайская роза, араукария, бильбергия – цветет с января по март, красавица! – вьющиеся фикусы, – вы, конечно, знаете, что это за фикусы, а он, – она мотнула головой в сторону чужого мальчика, – он, конечно, даже представления не имеет! И гортензии, и инжир – кто только из нашего дома в Сочи не поедет, обязательно привезет инжир, – и лимоны. О, лимоны у нас павловские, зимой не сбрасывают листьев и уже плодоносят! И мама всех научила их выращивать и теперь во всем доме лимоны!
Она осторожно тронула Татьяну Ивановну за рукав и заглянула ей в лицо:
– Хотите, пойдемте к нам? Сами посмотрите.
Татьяна Ивановна поблагодарила.
– Но, может быть, мама будет недовольна?
– Что вы! Мама была бы очень даже рада, она любит показывать наши растения, но сейчас она на работе.
Татьяна Ивановна поинтересовалась:
– Где работает мама, по озеленению?
– Да вы ее, наверно, знаете, – с уверенностью сказал Алик, – наверно, в кино видали.
– Разве она киноактриса? – удивилась Татьяна Ивановна.
Брат и сестра засмеялись.
– Что вы! Наша мама – мастер сборочного цеха аппаратуры, – начала обстоятельно объяснять Катя. – Она личную пятилетку в июле заканчивает.
– Личную пятилетку! – значительно произнес Алик и тут же поглядел на сестру.
На этот раз она не возразила против его вмешательства в разговор и сама сказала как-то особенно четко:
– Наша мама – секретарь партийной организации. – И добавила: – Только вы не думайте, она не всегда была секретарем, до войны она была даже беспартийная и домашняя хозяйка. А теперь вы даже себе не представляете, сколько у мамы работы! Она и молодых учит и сама учится, потому что хочет стать инженером, и все к ней на заводе обращаются… А домой придет, тоже все обращаются.
– И она везде успевает, – подсказал Алик.
На этот раз ему не сошло с рук.
– Это только ты нигде не успеваешь! И в кого он у нас такой растяпа – понятия не имею!
Они уже осмотрели все достопримечательности сада. и подходили к одной из дверей пятиэтажного дома.
– Внимание! – объявила Катя, обернувшись к ребятам и подняв руку. – Подождите здесь, потому что у нас утром полы натирали, понятно?
– Понятно. Только вы там не долго, – откликнулись все разом.
– Проходите, Татьяна Ивановна, – сказала Катя, открывая дверь. – А ты куда? – этот вопрос был обращен к чужому мальчику.
– К вам, – ответил он просто, посмотрел на Катю и улыбнулся.
Катя покраснела.
– Еще не хватает, чтобы к нам всякие чужие мальчишки ходили! Да еще такие, которые…
Но он все стоял и улыбался, и улыбка у него была доверчивая и немного грустная.
Алик не выдержал:
– Катя, ну прямо какая-то… как коршун налетаешь. Раз человеку интересно…
– Проходите, Татьяна Ивановна, – с подчеркнутой вежливостью сказала Катя и бросила через плечо: – Можешь идти. Поучишься, как люди умеют выращивать, а не ломать. Только руки держи за спиной, а то опять куда-нибудь полезешь!
Они поднялись в лифте на четвертый этаж. На площадке лестницы, пока Катя отпирала дверь, чужой мальчик шепотом спросил у Алика:
– Она всегда такая сердитая?
– Вообще-то не всегда, – насупился Алик, – но уж если вопьется в кого-нибудь, то совершенно как клещ, не оттащишь. Знаешь, клещи, которые в лесу живут. Тебя как зовут?
– Евгений.
– Ладно. Так что ты, Женя, особенно не поддавайся.
– Ну, пускай, если ей приятно, – сказал Женя.
Предвкушая торжество, Катя провела Татьяну Ивановну через прихожую и впустила в большую светлую комнату.
– Вот!
И действительно, Татьяна Ивановна могла только очарованно произнести:
– Ах!..
Комната была похожа на зимний сад. Тут были все цветы, перечисленные Катей; они стояли на подоконниках, на жардиньерках, вились по ступенчатым трельяжам, свешивались с укрепленных по стенам кронштейнов. В кадках росли лимоны и пальма – хамеропс, как с важностью пояснила Катя. Воздух в комнате был чистый, и пахло нежно и приятно.
Катя наслаждалась произведенным впечатлением, но не забыла между прочим покоситься на ноги чужого мальчика.
– Евгений, ты вытер ноги?
При этом Алик подумал: «И когда это она успела услышать, что его зовут Евгением?»
– Конечно, вытер, еще внизу, – сказал мальчик и, позабыв приказание Кати – держать руки за спиной, потянулся к странному, круглому, как шар, растению в колючках.
– Не трогай! – крикнула Катя. – Это трихоцериус пасаканский! Ты даже не понимаешь, что это такое: кактус, молодой, горшечный экземпляр. Смотреть можешь, а руками не трогай, а то опять что-нибудь сломаешь.
– Опять? – Женя поднял брови. – А ведь я на дворе ничего не ломал.
– А зачем ты вообще к нам попал? – недружелюбно спросила Катя.
– Мы вчера переехали в соседний дом, – глаза чужого мальчика при этом стали какими-то донельзя равнодушными, – из окна увидал ваш сад. Захотелось посмотреть поближе, вот и все. На веточке сидела гусеница, я потянул веточку, чтобы снять ее, а вы…
– Гу-се-ни-ца? – зловеще и с расстановкой переспросила Катя, но на этот раз зловещий тон ее относился к брату. – Ну, Александр, всё!.. Это уже пятая прохлопанная гусеница на твоей совести! Выберем другого главного охранителя, а тебя переведем в рядовые поливальщики, вот!
Татьяна Ивановна невольно улыбнулась. Уж очень решительно и жестко этот юный главный садовод с косичками понижал в должности ответственных работников.
– Эта гусеница, наверно, только что появилась, – пошел на выручку смущенному Алику чужой мальчик. – Мы с папой, бывало, каждый день и лимон, и пальму, и камелии осматривали, а вдруг ни с того ни с сего – паутинный клещик, или трипс… знаете, пузыреножка? Сейчас анабазин-сульфатом или мыльно-керосиновой эмульсией опрыскиваем…
– Ох, так ты тоже, значит?… – По просветленному выражению Катиного лица стало понятно, что она хотела сказать: «Ты тоже, значит, свой брат – садовод, а раз так – совсем другой разговор». – И у тебя даже камелии есть? А у нас нету…
– Сейчас у нас тоже нет цветов, – сказал Женя и отвернулся к окну.
– А где же они?
1 2 3