Мане нравилось все, что бы он ни надел, но все-таки ярко-синий костюм оставался самым любимым. Еще в начале их знакомства Игорь сказал:
– Это счастливый костюм. Я в первый раз надел его, когда мы встретились.
Но теперь он берег его и надевал только в театр.
В театре Маня познакомила его со своей давней школьной подружкой Аней. Игорь посмотрел на Аню и заметил, что у нее густые рыжеватые волосы и толстенькая, но довольно складная фигурка. Ее улыбку он нашел несколько слащавой, а лицо обыкновенным, незапоминающимся. Но в следующем антракте, когда Аня подошла к ним со своей сладкой улыбочкой и посмотрела ему прямо в глаза, он подумал, что ее рыжеватые волосы, пожалуй, лучше черных кудряшек и что Мане следовало бы немного пополнеть, чтобы платье облегало ее так же, как и Аню, а не болталось, как на вешалке.
После окончания спектакля в гардеробе, помогая девушкам одеваться, Игорь подумал, что меховая шубка Ани гораздо элегантнее, чем суконное пальто Мани.
Они шли из театра втроем: он посредине, девушки по бокам. Они дошли до того дома, где жила Маня. У крыльца она вопросительно и тревожно поглядела на Игоря.
– Спокойной ночи! – сказал он безукоризненно вежливо и, оставив Маню у подъезда, взял Аню под руку. – Пошли?
Они шли медленно, и Аня пожаловалась, что ей холодно. Он решительным жестом расстегнул пальто и накинул на нее одну полу. Она погладила лацкан его пиджака.
– Красивый костюм.
– Это счастливый костюм, – томно и разнеженно произнес Игорь. – Сегодня я в нем, и я встретил вас.
Он пришел домой поздно. Зеленые стрелки показывали три. Мать открыла ему, приложила палец к губам:
– Шшш! Наконец-то, – слава богу! – и прошла к нему в комнату. Он иногда делился с ней своими впечатлениями, и она гордилась этим.
– Аня рыженькая гораздо интереснее, – говорил он убежденным тоном, – вольно ж Маньке дуться, ведь я ей ничего не обещал.
– Самое главное, сынок, ничего никому не обещай. Надо быть честным, – проникновенным басом говорила мама. – А если они тебе на шею вешаются, так надо голову на плечах иметь. Я, когда с твоим отцом познакомилась, головы не теряла. Только ты будь осторожнее, помни, что тебе рано связывать себя. Этих девчонок еще два десятка встретишь! – Она поцеловала Игоря и погрозила пальцем: – И все-таки на сон грядущий не могу без нравоучений: костюм свой кое-как бросать не надо. Это вещь! Такие каждый день не встречаются. Нужно быть бережливым. Ну, спи, сыночек.
Шли дни. Игорь прибегал домой из института; наскоро, стоя в кухне, ел что-нибудь без разбора, к маминому огорчению. Говорил:
– Мне некогда! – Садился к телефону, вел непонятный разговор: – Это я… Н-да… там же… тогда же… после… – и убегал на весь вечер.
Мама не на шутку начала опасаться за здоровье мальчика и за его стипендию. А ну как нахватает троек! Она не брала из его стипендии ни копейки, однако предпочитала, чтоб у сына были свои собственные деньги на мелкие расходы. Но больше всего ее беспокоила мысль: нет ли тут серьезного чувства?
– А если и есть, что ж тут плохого? – удивился папа, – Будут дружить года три, до окончания института, а там видно будет. Настоящая дружба, чистая любовь… что может быть лучше.
– Лучше, чтоб мальчик не связывал себя по рукам и ногам никакой любовью, – твердо говорила мама. – Все это придет со временем.
– Угу, годам к пятидесяти, – подсказывал папа, и они ссорились.
Выбрав вечер, когда Игорь почему-то сидел дома, мама сказала равнодушным тоном, как говорят о вчерашней погоде:
– Видела я твою Аню. Простовата. Похожа на домработницу.
Игорь продолжительно зевнул и сказал неожиданно для мамы:
– Хорошо, когда девушка талантлива: поет, играет, пишет стихи…
«Неужели у Аньки проявились таланты?» – опасливо подумала мама и пожала плечом:
– Смотря по тому, какие таланты и что за стихи.
Игорю очень хотелось поделиться.
– Ох, мама, с какой девушкой я познакомился! Ее зовут Ирина.
…В письменном столе Игоря скопилось уже довольно много фотографий. Смеющаяся Маня черненькая (редковатые зубы, такой фотографией не похвалишься); Аня рыженькая в купальном костюме (один из приятелей небрежно сказал: «Кувалдочка», – и этого было достаточно, чтобы засунуть Аню под прошлогодние тетради); задумчивая Ирина у рояля, фотография Ирины надорвана. Вообще с этой девушкой было немало неприятностей. Больше неприятностей, чем удовольствия. Она требовала свою фотографию обратно, узнав, что появилась Валентина. Она пришла к ним домой, плакала и говорила, что взамен этой карточки она пришлет другую, где она будет снята в гробу… Игорь стоял у окна, боялся обернуться и мучительно завидовал мальчишкам, гонявшим во дворе голубей. По счастью, в комнату вошла мама и сказала солидно и басом:
– Во-первых, девушка, вы уже не сможете прислать фотографию, если вы будете в гробу… Тьфу, тьфу! Не дай бог! Я даже слышать об этом не хочу! А во-вторых, у вас должна быть совесть и голова на плечах. Мальчику всего только двадцатый год, и он вам решительно ничего не обещал.
– Так неужели же в нем нет ничего доброго, ни капли бережности к чужой душе?
Ирине никто на это не ответил, и она убежала, захлопнув за собой дверь. Мама три дня боялась, что она пришлет фотографию с гробом, но этого не случилось.
Лучше всех портрет Валентины! В жизни она еще красивее. На улице на нее буквально все оглядываются, а на Ирину не оглядывались. Аня и Маня вообще не в счет, о них можно не вспоминать. Даже смешно, что он когда-то гулял с ними до трех часов утра, торчал у крыльца, целовался… Валентина! Эта совсем другая. Она прищурилась и сказала:
– Вам идет синий цвет.
Он ответил:
– Это счастливый костюм, если он вам нравится.
Портрет Валентины он даже, хотел вставить в рамку и специально купил золоченую за пятнадцать рублей тридцать копеек, чего не делал для фотографии Ирины, а уж тем более для Ани рыженькой и Мани черненькой, но раздумал и поместил в золоченую рамку свою цветную фотографию в ярко-синем костюме.
1 2
– Это счастливый костюм. Я в первый раз надел его, когда мы встретились.
Но теперь он берег его и надевал только в театр.
В театре Маня познакомила его со своей давней школьной подружкой Аней. Игорь посмотрел на Аню и заметил, что у нее густые рыжеватые волосы и толстенькая, но довольно складная фигурка. Ее улыбку он нашел несколько слащавой, а лицо обыкновенным, незапоминающимся. Но в следующем антракте, когда Аня подошла к ним со своей сладкой улыбочкой и посмотрела ему прямо в глаза, он подумал, что ее рыжеватые волосы, пожалуй, лучше черных кудряшек и что Мане следовало бы немного пополнеть, чтобы платье облегало ее так же, как и Аню, а не болталось, как на вешалке.
После окончания спектакля в гардеробе, помогая девушкам одеваться, Игорь подумал, что меховая шубка Ани гораздо элегантнее, чем суконное пальто Мани.
Они шли из театра втроем: он посредине, девушки по бокам. Они дошли до того дома, где жила Маня. У крыльца она вопросительно и тревожно поглядела на Игоря.
– Спокойной ночи! – сказал он безукоризненно вежливо и, оставив Маню у подъезда, взял Аню под руку. – Пошли?
Они шли медленно, и Аня пожаловалась, что ей холодно. Он решительным жестом расстегнул пальто и накинул на нее одну полу. Она погладила лацкан его пиджака.
– Красивый костюм.
– Это счастливый костюм, – томно и разнеженно произнес Игорь. – Сегодня я в нем, и я встретил вас.
Он пришел домой поздно. Зеленые стрелки показывали три. Мать открыла ему, приложила палец к губам:
– Шшш! Наконец-то, – слава богу! – и прошла к нему в комнату. Он иногда делился с ней своими впечатлениями, и она гордилась этим.
– Аня рыженькая гораздо интереснее, – говорил он убежденным тоном, – вольно ж Маньке дуться, ведь я ей ничего не обещал.
– Самое главное, сынок, ничего никому не обещай. Надо быть честным, – проникновенным басом говорила мама. – А если они тебе на шею вешаются, так надо голову на плечах иметь. Я, когда с твоим отцом познакомилась, головы не теряла. Только ты будь осторожнее, помни, что тебе рано связывать себя. Этих девчонок еще два десятка встретишь! – Она поцеловала Игоря и погрозила пальцем: – И все-таки на сон грядущий не могу без нравоучений: костюм свой кое-как бросать не надо. Это вещь! Такие каждый день не встречаются. Нужно быть бережливым. Ну, спи, сыночек.
Шли дни. Игорь прибегал домой из института; наскоро, стоя в кухне, ел что-нибудь без разбора, к маминому огорчению. Говорил:
– Мне некогда! – Садился к телефону, вел непонятный разговор: – Это я… Н-да… там же… тогда же… после… – и убегал на весь вечер.
Мама не на шутку начала опасаться за здоровье мальчика и за его стипендию. А ну как нахватает троек! Она не брала из его стипендии ни копейки, однако предпочитала, чтоб у сына были свои собственные деньги на мелкие расходы. Но больше всего ее беспокоила мысль: нет ли тут серьезного чувства?
– А если и есть, что ж тут плохого? – удивился папа, – Будут дружить года три, до окончания института, а там видно будет. Настоящая дружба, чистая любовь… что может быть лучше.
– Лучше, чтоб мальчик не связывал себя по рукам и ногам никакой любовью, – твердо говорила мама. – Все это придет со временем.
– Угу, годам к пятидесяти, – подсказывал папа, и они ссорились.
Выбрав вечер, когда Игорь почему-то сидел дома, мама сказала равнодушным тоном, как говорят о вчерашней погоде:
– Видела я твою Аню. Простовата. Похожа на домработницу.
Игорь продолжительно зевнул и сказал неожиданно для мамы:
– Хорошо, когда девушка талантлива: поет, играет, пишет стихи…
«Неужели у Аньки проявились таланты?» – опасливо подумала мама и пожала плечом:
– Смотря по тому, какие таланты и что за стихи.
Игорю очень хотелось поделиться.
– Ох, мама, с какой девушкой я познакомился! Ее зовут Ирина.
…В письменном столе Игоря скопилось уже довольно много фотографий. Смеющаяся Маня черненькая (редковатые зубы, такой фотографией не похвалишься); Аня рыженькая в купальном костюме (один из приятелей небрежно сказал: «Кувалдочка», – и этого было достаточно, чтобы засунуть Аню под прошлогодние тетради); задумчивая Ирина у рояля, фотография Ирины надорвана. Вообще с этой девушкой было немало неприятностей. Больше неприятностей, чем удовольствия. Она требовала свою фотографию обратно, узнав, что появилась Валентина. Она пришла к ним домой, плакала и говорила, что взамен этой карточки она пришлет другую, где она будет снята в гробу… Игорь стоял у окна, боялся обернуться и мучительно завидовал мальчишкам, гонявшим во дворе голубей. По счастью, в комнату вошла мама и сказала солидно и басом:
– Во-первых, девушка, вы уже не сможете прислать фотографию, если вы будете в гробу… Тьфу, тьфу! Не дай бог! Я даже слышать об этом не хочу! А во-вторых, у вас должна быть совесть и голова на плечах. Мальчику всего только двадцатый год, и он вам решительно ничего не обещал.
– Так неужели же в нем нет ничего доброго, ни капли бережности к чужой душе?
Ирине никто на это не ответил, и она убежала, захлопнув за собой дверь. Мама три дня боялась, что она пришлет фотографию с гробом, но этого не случилось.
Лучше всех портрет Валентины! В жизни она еще красивее. На улице на нее буквально все оглядываются, а на Ирину не оглядывались. Аня и Маня вообще не в счет, о них можно не вспоминать. Даже смешно, что он когда-то гулял с ними до трех часов утра, торчал у крыльца, целовался… Валентина! Эта совсем другая. Она прищурилась и сказала:
– Вам идет синий цвет.
Он ответил:
– Это счастливый костюм, если он вам нравится.
Портрет Валентины он даже, хотел вставить в рамку и специально купил золоченую за пятнадцать рублей тридцать копеек, чего не делал для фотографии Ирины, а уж тем более для Ани рыженькой и Мани черненькой, но раздумал и поместил в золоченую рамку свою цветную фотографию в ярко-синем костюме.
1 2