Над боковой дверью, видное издали, висело кумачовое полотнище с надписью «Агитпункт».
– Вот и хорошо, – сказал Федя Ситников, – вы посидите в агитпункте, а я пойду насчет транспорта.
Он внес чемодан и ящик с красками, усадил Александра Ивановича на деревянный диван, а сам вышел на улицу.
За станцией, у коновязи, стояла крупная гнедая лошадь, запряженная в розвальни, и не спеша жевала сено.
– А твой хозяин где? – дружелюбно обратился к лошади Федя Ситников.
– Хозяин вот он! – послышался густой голос, и к Феде подошел колхозник в тулупе нараспашку.
– О! Иван Архипович! – радостно приветствовал его Федя. Он никогда не видел старика, но узнал его сразу по воздушной бороде. Что же касается носа, то он был Александром Ивановичем значительно и напрасно преувеличен.
– Он самый и есть, – подтвердил старик, – только вас я что-то не признаю.
– Идемте! – сказал Федя Ситников. – Сейчас вы встретитесь с вашим приятелем-рыболовом!
Действительно, при встрече оба они очень обрадовались – колхозник и художник – и долго трясли друг другу руки.
– Не ждал вас зимой, Александр Иваныч! – сказал старик. – Нешто подледным ловом займемся? Лунки продолбим, да на мотыля!
– Это бы хорошо! – с удовольствием произнес Александр Иванович. – Это бы очень хорошо, но это не главное. А главное – вот что…
Он подробно рассказал о цели своего приезда и добавил озабоченно:
– Архипыч, мне в этом деле надо помочь. Ведь я ни имени ее не знаю, ни кто она такая. Увидел как-то: сидят девчата на меже, отдыхают, а кругом сорняки накиданы: свеклу пололи. И я попросил: «Посидите, я вас зарисую!» Они еще посмеялись: «Ай больно хороши?» – «Хороши, говорю, лучше всех!» А где теперь ее искать? – Зарисовочка с вами? – спросил Иван Архипович.
Федя Ситников раскрыл чемодан, достал папку и вынул листок с наброском.
Дед далеко отставил листок, поглядел, улыбнулся с довольным видом:
– Она.
– Узнал? – обрадовались оба художника.
– А как же! – значительно сказал Иван Архипович. – Как же не узнать? Человек очень даже всем известный. Да вот…
Он указал пальцем на стену. Федя подбежал первый и стал читать вслух краткую биографию под портретом кандидата в депутаты:
– «…Елена Васильевна… тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения… Герой Социалистического Труда… окончила школу-десятилетку… агрономические курсы…»
Дальше он уже не мог читать. Он обернулся к Александру Ивановичу, чтоб полюбоваться эффектом, и, удерживаясь от смеха, проговорил:
– Девочка, которая в первый раз видит мир! Девочка, которая мечтает через двадцать пять лет стать знатным человеком!..
– Я говорил через пять, а не через двадцать пять, – растерянно сказал Александр Иванович. – Да! Но что же теперь делать? Ведь это не то, понимаешь? Не та девушка! Посмотри на фотографию, какой взгляд, смелый, зоркий! Та была удивленное дитя, а эта… будущий государственный деятель. Что же делать?
Федя Ситников рассердился:
– Ну и ищите себе удивленное дитя! Кстати, она как раз в то самое лето пятидесятого года стала Героем Труда, вот тут написано. Вы, Александр Иваныч, красоту жизни не чувствуете!
– Это я-то не чувствую красоту жизни?!
– Ну так как же? Едем? – спросил дед.
– Конечно, едем! – торопливо сказал Александр Иванович.
Сидя рядом в розвальнях на соломе, вытянув ноги, они глядели по сторонам и дышали воздухом, холодным и чистым, как ключевая вода, которую хочется пить и пить не отрываясь. Белое поле блестело на солнце. Въехали в сосновый лес, по-зимнему тихий и торжественный, где под деревьями лежали нетоптанные круглые сугробы.
Федя Ситников засмеялся.
– Итак, учитель, кого же мы с вами тут будем рисовать?
– Ты – не знакю, – пожал плечом Александр Иванович, – а я – портрет будущего депутата. Это именно то, что я искал для своей картины. По-моему, совершенно ясно.
1 2
– Вот и хорошо, – сказал Федя Ситников, – вы посидите в агитпункте, а я пойду насчет транспорта.
Он внес чемодан и ящик с красками, усадил Александра Ивановича на деревянный диван, а сам вышел на улицу.
За станцией, у коновязи, стояла крупная гнедая лошадь, запряженная в розвальни, и не спеша жевала сено.
– А твой хозяин где? – дружелюбно обратился к лошади Федя Ситников.
– Хозяин вот он! – послышался густой голос, и к Феде подошел колхозник в тулупе нараспашку.
– О! Иван Архипович! – радостно приветствовал его Федя. Он никогда не видел старика, но узнал его сразу по воздушной бороде. Что же касается носа, то он был Александром Ивановичем значительно и напрасно преувеличен.
– Он самый и есть, – подтвердил старик, – только вас я что-то не признаю.
– Идемте! – сказал Федя Ситников. – Сейчас вы встретитесь с вашим приятелем-рыболовом!
Действительно, при встрече оба они очень обрадовались – колхозник и художник – и долго трясли друг другу руки.
– Не ждал вас зимой, Александр Иваныч! – сказал старик. – Нешто подледным ловом займемся? Лунки продолбим, да на мотыля!
– Это бы хорошо! – с удовольствием произнес Александр Иванович. – Это бы очень хорошо, но это не главное. А главное – вот что…
Он подробно рассказал о цели своего приезда и добавил озабоченно:
– Архипыч, мне в этом деле надо помочь. Ведь я ни имени ее не знаю, ни кто она такая. Увидел как-то: сидят девчата на меже, отдыхают, а кругом сорняки накиданы: свеклу пололи. И я попросил: «Посидите, я вас зарисую!» Они еще посмеялись: «Ай больно хороши?» – «Хороши, говорю, лучше всех!» А где теперь ее искать? – Зарисовочка с вами? – спросил Иван Архипович.
Федя Ситников раскрыл чемодан, достал папку и вынул листок с наброском.
Дед далеко отставил листок, поглядел, улыбнулся с довольным видом:
– Она.
– Узнал? – обрадовались оба художника.
– А как же! – значительно сказал Иван Архипович. – Как же не узнать? Человек очень даже всем известный. Да вот…
Он указал пальцем на стену. Федя подбежал первый и стал читать вслух краткую биографию под портретом кандидата в депутаты:
– «…Елена Васильевна… тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения… Герой Социалистического Труда… окончила школу-десятилетку… агрономические курсы…»
Дальше он уже не мог читать. Он обернулся к Александру Ивановичу, чтоб полюбоваться эффектом, и, удерживаясь от смеха, проговорил:
– Девочка, которая в первый раз видит мир! Девочка, которая мечтает через двадцать пять лет стать знатным человеком!..
– Я говорил через пять, а не через двадцать пять, – растерянно сказал Александр Иванович. – Да! Но что же теперь делать? Ведь это не то, понимаешь? Не та девушка! Посмотри на фотографию, какой взгляд, смелый, зоркий! Та была удивленное дитя, а эта… будущий государственный деятель. Что же делать?
Федя Ситников рассердился:
– Ну и ищите себе удивленное дитя! Кстати, она как раз в то самое лето пятидесятого года стала Героем Труда, вот тут написано. Вы, Александр Иваныч, красоту жизни не чувствуете!
– Это я-то не чувствую красоту жизни?!
– Ну так как же? Едем? – спросил дед.
– Конечно, едем! – торопливо сказал Александр Иванович.
Сидя рядом в розвальнях на соломе, вытянув ноги, они глядели по сторонам и дышали воздухом, холодным и чистым, как ключевая вода, которую хочется пить и пить не отрываясь. Белое поле блестело на солнце. Въехали в сосновый лес, по-зимнему тихий и торжественный, где под деревьями лежали нетоптанные круглые сугробы.
Федя Ситников засмеялся.
– Итак, учитель, кого же мы с вами тут будем рисовать?
– Ты – не знакю, – пожал плечом Александр Иванович, – а я – портрет будущего депутата. Это именно то, что я искал для своей картины. По-моему, совершенно ясно.
1 2