Но всё бы это
было ещё ничего, если бы оно, отражение это, вдруг не стало перемещаться -
и это при полной моей неподвижности - в сторону двери, ведущей из комнаты.
Оно скользило по ковру, словно солнечный зайчик, и продолжало в упор
разглядывать меня, удивляясь, кажется, не меньше меня самого. Вот так мы и
смотрели друг на друга, пока оно не выскользнуло за дверь и не исчезло в
коридоре. Я не стал преследовать своего плоского двойника, а приблизился к
гардеробу. Либо я свихнулся, либо с этим зеркалом творится что-то неладное.
Я пригляделся к нему повнимательнее. Всё как обычно: пыльное, заляпанное
жирными отпечатками, старое, толстое стекло с кое-где облупившейся
серебряной краской, отражение комнаты за ним - и лишь меня там нет. Я
протянул руку, чтобы дотронуться до зеркала, но... но рука моя прошла
сквозь него, словно никакого зеркала и в помине не было! Рука отчётливо
виднелась по ту сторону заколдованного зеркала, и никакого препятствия,
никакого затруднения я не испытывал, держа её там. Именно так, наверное, и
сходят с ума. А, была не была! Что нам теперь терять, кроме своих цепей?..
Я занёс ногу и отчаянно шагнул сквозь зеркало, предварительно зажмурившись
и вот-вот ожидая звона осыпающегося стекла. Но никакого звона не
последовало. Когда веки мои вновь разверзлись, я обнаружил себя стоящим,
как и прежде, перед зеркалом. Только теперь комната являла зеркальное
отражение себя самой, иными словами, всё в ней переместилось справа налево,
а слева - направо, в то время как лично я чувствовал себя вполне сносно и
никакой метаморфозы в своём организме не обнаруживал. А почему, собственно,
нужно ждать вечера, почему не пойти и не вынуть ноги этому индюку прямо
сейчас, не откладывая? Ведь он, кажется, сегодня выходной. Вот только
вернусь обратно... Я сунулся было снова сквозь зеркало, но не тут-то было:
зеркало стало непроницаемым, каким ему, впрочем, и надлежало быть всегда.
Тогда я решил, что никакого перехода сквозь него я не совершал, а всему
виной явилась анаша или, ещё того хуже, героин, каковые зелья наверняка
подмешал мне этот гондурасский шпион из восемнадцатой. Пожалуй, одними
ногами он не отделается, придётся, пожалуй, и башку ему отвернуть.
Интересно, какая у его башки резьба - правая или левая? Если правая, решил
я, то он точно - шпион. А если левая, вдруг шарахнуло меня по мозгам, то я
- псих... Кстати, я не представился. Антон Антонович Пустобрёхов,
инженер-неудачник с экспериментального завода малолитражных холодильников,
тридцати семи лет, женат, детей не имею, беспартийный, в связях, порочащих
меня, не состоял. Это так, на всякий случай, если я, не дай Бог, на самом
деле сбрендил. Может статься, что через пару минут я уже Наполеоном Шестым
или аятоллой Хомейни Сто Тридцать Пятым назовусь - кто знает? Впрочем,
хватит чушь нести, сбрендил я или нет - это вопрос десятый, а на работу всё
равно идти надо, так как и по ту сторону зеркала с тунеядством, похоже, те
же дела хреновые... Я взглянул на свои часы ("Полет", 19 камней) и
обнаружил, что циферблат теперь являл собой зеркальное своё отражение, а
секундная стрелка, вопреки законам механики, шла супротив стрелки часовой.
Если у меня и "поехала крыша", то капитально. Ладно, потом разберёмся. Я
поднёс часы к зеркалу и уже по нему сумел установить время: 10.30.
Опаздываю на полтора часа. Значит, кварталки не видать мне как своих ушей,
вслед за ней тринадцатой, прогрессивки и всех остальных "левых"
сверхдоходов. Что ж, будем жить на голую зарплату. А всё индюк гондурасский
со своим буржуйским марафетом, будь он трижды подброшен и ни разу не
пойман: Я зло хлопнул входной дверью и вышел на лестничную клетку. Вот и
лестница стала зеркальной. Ладно, нехай будет всё навыворот. Наверное, с
глазами у меня стало что-то не так: левый стал правым, а правый - левым...
При выходе из подъезда я столкнулся с тётей Клавой, нашей уборщицей,
сердито гремящей вёдрами и вечно ворчащей себе под нос прописные истины о
необходимости блюсти чистоту в доме, в котором живёшь, ведь не свиньи же,
поди, а люди, хотя какие же это люди, когда гадят прямо в лифте, а до
мусоропровода дойти - сил нету, всё норовят в окно, в окно, свиньи и есть,
прости Господи, вот заставить бы их самих, может, поняли бы, да нет, куда
им, свиньи и те, право же, чище, а эти только и знают, что гадить, окурки
кидать и бумагу сыпать, как незнамо кто, свиньи и есть, прости Господи,
спаси и сохрани... Когда я поравнялся с этим ходячим репродуктором, тётя
Клава разогнулась, заранее сердито сдвинула брови, подняла на меня полные
праведным гневом глаза и вдруг испуганно запричитала, истово закрестилась
(я всё-таки успел заметить - слева направо), стала пятиться к стене и...
поглотилась его, то есть стеною, без остатка, и лишь ведро осталось
наполовину торчать из совершенно гладкой, без единой трещинки, недавно
крашеной, но уже успевшей высохнуть, стены. Вот тут-то я и понял, что
действие этого гондурасского яда только ещё начинает набирать силу. Что-то
будет дальше?.. Тётю Клаву размуровывать из стены я не стал, потому как не
вполне был уверен, что меня поймут случайно забредшие в подъезд ротозеи или
же мои соседи. Тогда не миновать мне психушки - это уж как пить дать. А
посему я прошествовал мимо, краем глаза успев заметить, что и оставшаяся на
воле половина ведра тоже ушла в стену. Тем самым, решил я, инцидент можно
считать исчерпанным, потому что никакой тёти Клавы как бы и не было вовсе.
Сделаем такое допущение, решил я. Пригрезилась она мне - и все дела. И
концы в воду, как обычно говорят... не помню - кто... Выйдя на оперативный
простор предподъездного пространства, я вздохнул полной грудью и тут же про
себя отметил, что солнце медленно движется с запада к своему дневному
зениту. Значит, и на светило небесное способно оказывать гондурасское зелье
своё воздействие. Ай да индюк безногий! (А priori я уже видел его без
нижних конечностей). Видать, и рук его лишить придётся. Ведь что ни говори,
а через руки его и все мои беды, не будь у него рук, не смог бы он мне
всучить эту треклятую банку с крысиным ядов карибского производства...
Чтобы не бередить свои и без того вспухшие мозги, я впредь решил стоически
и где-то даже философски сносить гримасы окружающего меня мира, не пытаясь
пока найти разгадку возникшему феномену и накапливая лишь получаемую мною
извне информацию. А там, Бог даст - будем живы... Как только я ступил на
тротуар, меня тут же чуть было не сшиб какой-то лохматый трёхглазый тип,
возникший из ниоткуда буквально перед моим носом и дико вращающий на меня
всеми своими тремя глазами, и тоже, заметьте, против часовой стрелки.
1 2 3 4 5 6 7
было ещё ничего, если бы оно, отражение это, вдруг не стало перемещаться -
и это при полной моей неподвижности - в сторону двери, ведущей из комнаты.
Оно скользило по ковру, словно солнечный зайчик, и продолжало в упор
разглядывать меня, удивляясь, кажется, не меньше меня самого. Вот так мы и
смотрели друг на друга, пока оно не выскользнуло за дверь и не исчезло в
коридоре. Я не стал преследовать своего плоского двойника, а приблизился к
гардеробу. Либо я свихнулся, либо с этим зеркалом творится что-то неладное.
Я пригляделся к нему повнимательнее. Всё как обычно: пыльное, заляпанное
жирными отпечатками, старое, толстое стекло с кое-где облупившейся
серебряной краской, отражение комнаты за ним - и лишь меня там нет. Я
протянул руку, чтобы дотронуться до зеркала, но... но рука моя прошла
сквозь него, словно никакого зеркала и в помине не было! Рука отчётливо
виднелась по ту сторону заколдованного зеркала, и никакого препятствия,
никакого затруднения я не испытывал, держа её там. Именно так, наверное, и
сходят с ума. А, была не была! Что нам теперь терять, кроме своих цепей?..
Я занёс ногу и отчаянно шагнул сквозь зеркало, предварительно зажмурившись
и вот-вот ожидая звона осыпающегося стекла. Но никакого звона не
последовало. Когда веки мои вновь разверзлись, я обнаружил себя стоящим,
как и прежде, перед зеркалом. Только теперь комната являла зеркальное
отражение себя самой, иными словами, всё в ней переместилось справа налево,
а слева - направо, в то время как лично я чувствовал себя вполне сносно и
никакой метаморфозы в своём организме не обнаруживал. А почему, собственно,
нужно ждать вечера, почему не пойти и не вынуть ноги этому индюку прямо
сейчас, не откладывая? Ведь он, кажется, сегодня выходной. Вот только
вернусь обратно... Я сунулся было снова сквозь зеркало, но не тут-то было:
зеркало стало непроницаемым, каким ему, впрочем, и надлежало быть всегда.
Тогда я решил, что никакого перехода сквозь него я не совершал, а всему
виной явилась анаша или, ещё того хуже, героин, каковые зелья наверняка
подмешал мне этот гондурасский шпион из восемнадцатой. Пожалуй, одними
ногами он не отделается, придётся, пожалуй, и башку ему отвернуть.
Интересно, какая у его башки резьба - правая или левая? Если правая, решил
я, то он точно - шпион. А если левая, вдруг шарахнуло меня по мозгам, то я
- псих... Кстати, я не представился. Антон Антонович Пустобрёхов,
инженер-неудачник с экспериментального завода малолитражных холодильников,
тридцати семи лет, женат, детей не имею, беспартийный, в связях, порочащих
меня, не состоял. Это так, на всякий случай, если я, не дай Бог, на самом
деле сбрендил. Может статься, что через пару минут я уже Наполеоном Шестым
или аятоллой Хомейни Сто Тридцать Пятым назовусь - кто знает? Впрочем,
хватит чушь нести, сбрендил я или нет - это вопрос десятый, а на работу всё
равно идти надо, так как и по ту сторону зеркала с тунеядством, похоже, те
же дела хреновые... Я взглянул на свои часы ("Полет", 19 камней) и
обнаружил, что циферблат теперь являл собой зеркальное своё отражение, а
секундная стрелка, вопреки законам механики, шла супротив стрелки часовой.
Если у меня и "поехала крыша", то капитально. Ладно, потом разберёмся. Я
поднёс часы к зеркалу и уже по нему сумел установить время: 10.30.
Опаздываю на полтора часа. Значит, кварталки не видать мне как своих ушей,
вслед за ней тринадцатой, прогрессивки и всех остальных "левых"
сверхдоходов. Что ж, будем жить на голую зарплату. А всё индюк гондурасский
со своим буржуйским марафетом, будь он трижды подброшен и ни разу не
пойман: Я зло хлопнул входной дверью и вышел на лестничную клетку. Вот и
лестница стала зеркальной. Ладно, нехай будет всё навыворот. Наверное, с
глазами у меня стало что-то не так: левый стал правым, а правый - левым...
При выходе из подъезда я столкнулся с тётей Клавой, нашей уборщицей,
сердито гремящей вёдрами и вечно ворчащей себе под нос прописные истины о
необходимости блюсти чистоту в доме, в котором живёшь, ведь не свиньи же,
поди, а люди, хотя какие же это люди, когда гадят прямо в лифте, а до
мусоропровода дойти - сил нету, всё норовят в окно, в окно, свиньи и есть,
прости Господи, вот заставить бы их самих, может, поняли бы, да нет, куда
им, свиньи и те, право же, чище, а эти только и знают, что гадить, окурки
кидать и бумагу сыпать, как незнамо кто, свиньи и есть, прости Господи,
спаси и сохрани... Когда я поравнялся с этим ходячим репродуктором, тётя
Клава разогнулась, заранее сердито сдвинула брови, подняла на меня полные
праведным гневом глаза и вдруг испуганно запричитала, истово закрестилась
(я всё-таки успел заметить - слева направо), стала пятиться к стене и...
поглотилась его, то есть стеною, без остатка, и лишь ведро осталось
наполовину торчать из совершенно гладкой, без единой трещинки, недавно
крашеной, но уже успевшей высохнуть, стены. Вот тут-то я и понял, что
действие этого гондурасского яда только ещё начинает набирать силу. Что-то
будет дальше?.. Тётю Клаву размуровывать из стены я не стал, потому как не
вполне был уверен, что меня поймут случайно забредшие в подъезд ротозеи или
же мои соседи. Тогда не миновать мне психушки - это уж как пить дать. А
посему я прошествовал мимо, краем глаза успев заметить, что и оставшаяся на
воле половина ведра тоже ушла в стену. Тем самым, решил я, инцидент можно
считать исчерпанным, потому что никакой тёти Клавы как бы и не было вовсе.
Сделаем такое допущение, решил я. Пригрезилась она мне - и все дела. И
концы в воду, как обычно говорят... не помню - кто... Выйдя на оперативный
простор предподъездного пространства, я вздохнул полной грудью и тут же про
себя отметил, что солнце медленно движется с запада к своему дневному
зениту. Значит, и на светило небесное способно оказывать гондурасское зелье
своё воздействие. Ай да индюк безногий! (А priori я уже видел его без
нижних конечностей). Видать, и рук его лишить придётся. Ведь что ни говори,
а через руки его и все мои беды, не будь у него рук, не смог бы он мне
всучить эту треклятую банку с крысиным ядов карибского производства...
Чтобы не бередить свои и без того вспухшие мозги, я впредь решил стоически
и где-то даже философски сносить гримасы окружающего меня мира, не пытаясь
пока найти разгадку возникшему феномену и накапливая лишь получаемую мною
извне информацию. А там, Бог даст - будем живы... Как только я ступил на
тротуар, меня тут же чуть было не сшиб какой-то лохматый трёхглазый тип,
возникший из ниоткуда буквально перед моим носом и дико вращающий на меня
всеми своими тремя глазами, и тоже, заметьте, против часовой стрелки.
1 2 3 4 5 6 7