Они расходятся, они упустили свой шанс просто согреть друг друга этой холодной ноябрьской ночью. Не надо пыток сокровенностью. Просто согреть. То тут, то там разыгрываются схожие сценки. Люди причаливают друг к другу и отшвартовываются. Что-то разделяет их. Воздух пропитан чем-то тягуче-терпким, детки впустую теряют время. Тусовка… Общение… Зачем ты ходишь в клуб? Пообщаться… Хиппушные семидесятые с их оргиями на стадионах – возможно, были честнее. Женщины и книги… Книги и женщины… А больше ничего и не надо было в этой жизни… Наркота не в счет… С нею только сожительство – не любовь. Сколько брошенных книг, сколько недочитанных женщин… И несбывшаяся мечта так и осталась мечтой: обоюдная намагниченность, никаких игр, кровоизлияние в мозг, прорыв в стратосферу, где захлебываешься от нехватки кислорода. И не факт, что это постель. Просто тепло открытости и никаких лисьих игр. Никаких лисьих игр. Впрочем, что-то близкое к этому все же было, очень близкое. Пару раз. Нет, один… Обоюдное движение навстречу? Ноздря в ноздрю? Да он просто осел! Глупый старый осел! Ведь кто-то всегда на полкорпуса позади. Он видит, как снежинка проплывает мимо. Вполне довольна собой. Посматривает по сторонам. Пристреливается. Кто следующий на отлуп? Он пас – он уже у черты. Осталось сбросить последнюю желчь, и он воспарит… пересотворенный… Черный ветер истончается, становится прозрачней, потом начинает мерцать, течь и мерцать, течь и мерцать, приглушенно, расплывчато, как слезы свечей в храме, как далекие огни Богом забытого города где-то посреди марсианской красной степи, города Зеро в мантии тьмы, на который смотришь из тамбура ночного поезда, куря последнюю… В этом городе нет ни одних часов, как их нет в ночных клубах, ни в одном ночном клубе никогда не увидишь настенных часов, а если они и есть, то спрятаны… на самом видном месте… под фонарем. Спрятанное время, безвременье. Зачем лишний раз напоминать, когда пора?
Спотыкаясь, он прошелся по этажам. Пытался даже завести беседу с худенькой белокурой девчонкой, одиноко цедившей из высокого бокала что-то ядовито-зеленое. Так, пару слов напоследок… Прощальные извинения перед всеми ее сестрами… Она вскрикнула, брезгливо отшатнулась, засеменила на шпильках прочь, оглядываясь страшным взглядом.
Двинул через танцпол, похожий на сумеречную зону, кишащую суккубами. Прощальный проход… Бедолаги, они застряли в ловушке цикла, отсчитываемого басами. Слух отказал, монотонный ритм размазал картинку по стенам, распылил все звуки в плотную, гудящую немоту. Такая зловещая немота царит во мраке океанских глубин, он уверен. Шарахающиеся тени на стенах, черный дым, холодный пот, макабре… Он уже в царстве теней и разгадка близка? Диджей в своей стеклянной конуре клюет носом. Или это дремлет его лодочник через Стикс? Кто-то касается сзади – легко, как птица крылом… Девочка-официантка, не сказать что красива, но хороша, как сама жизнь за секунду до остановки сердца. «Вы забыли сдачу». Надо же… Моя последняя сдача. Ссыпает сухую мелочь ему в ладонь, кладет поверх клочок бумаги. Он переворачивает записку, с трудом опознавая расплывающиеся буквы, читает: «Follow me». Ему смешно – ведь этот флаер с названием вечеринки он видел при входе… Но глаза девушки настойчивы: «Следуй за мной». Странное, хоть и неброское лицо. Глядит спокойно, но требовательно улыбаясь. «За мной, – говорят ее влажные глаза. – Не стоит волноваться», – читается в них. Она показывает декольтированную спину, и он послушно направляется следом. Как пес, ковыляет, особо не раздумывая, куда, зачем, просто ощущая – так надо… видимо, уже скоро, а через Стикс теперь переправляют такие лапочки.
Они выходят из танцзала, минуют едва освещенный коридор, стены выложены артериальной плиткой. Попадают в просторное помещение. Здесь громоздятся высокие стеллажи с посудой, снует персонал. Затем через кухню. Из хромированных чанов тянется ароматный дух, повара тесаками стучат по разделочным доскам. Все заняты своим делом, сосредоточенны, на них – ноль внимания. Ему кажется, что некоторые лица он видел раньше. Вглядывается – очень знакомые лица, он будто уже ходил этой тропой. Опять движутся тусклым коридором, и вновь он спотыкается, падает, встает и снова падает. Хватается за обшарпанную стену, кое-как идет. Справа и слева – комнаты, похожие на подсобные помещения, из них доносятся прелые земляные запахи. Коридор длинный, в конце у стен стопки хлипких деревянных ящиков, наполненные пенькой. В такие раньше тарили овощи и дешевый портвейн. Девушка останавливается перед обшарпанной дверью в торце коридора. Пододвигает к косяку один из разбитых ящиков, садится. Достает сигареты, прикуривает. Глаза ее словно говорят: «Готов или как?»
Он молчит, пытается умерить дыхание… Не знает, что тут можно ответить, просто, шумно гоняя воздух, сипит. Тогда она осторожно подталкивает мыском туфли дверь, и та медленно отъезжает на скрипучих петлях.
Холодный зев мрака дышит ему в лицо. Голова начинает кружиться, бездна напротив медленно вытягивает пол из-под ног. Он пытается удержаться – цепляется за дверной косяк. Взгляд падает вниз, и он тут же отшатывается: под ногами далеко внизу, словно ночное небо перевернулось, плывут россыпи мерцающих созвездий – сонная магма. Волна высотного испуга подкатывает к горлу. Он оседает, смотрит дурашливо на спутницу. Девушка зачарованно глядит в эту разверзшуюся пропасть, лицо ее плавится в зыбких клубах табачного дыма. Словно спохватившись, она тянет ему из пачки сигарету. Его кулак разжимается, и забытая мелочь выскальзывает. Монеты, невесомо кувыркаясь, уплывают одна за другой в черную пустоту, как дымок в форточку. Вот и заплатил. Он набирает в легкие воздух, ошалело смотрит на выщербленное звездами лицо Вселенной. От нее идет ровное, величественное дыхание. Благоговейный трепет бежит мурашками по телу, но главное – тянущийся из-за спины, как последняя ниточка с реальностью, этот прелый, земляной запах, он словно усиливает все его ощущения, делая их живыми, необычайно острыми, без этой ниточки не было бы ничего. Перед глазами течет вечность – та самая, тихая река, сотканная из звездных мириад, влекомых черным ветром, река, ставшая его наваждением, химерой, – протяни руку, коснешься ее. После мытарств и скитаний он причалил в гавань вселенской гармонии. Замкнул разорванное кольцо своего непутевого существования. Соединился с вечностью. Ее поток обтекает тебя, просачивается сквозь поры, струится по венам, он чувствует себя единым целым с этим бескрайним космосом, все связано, и все имеет смысл.
Время замерло, они тихо курят на краю звездной пропасти, словно в медитативной дреме.
1 2 3 4
Спотыкаясь, он прошелся по этажам. Пытался даже завести беседу с худенькой белокурой девчонкой, одиноко цедившей из высокого бокала что-то ядовито-зеленое. Так, пару слов напоследок… Прощальные извинения перед всеми ее сестрами… Она вскрикнула, брезгливо отшатнулась, засеменила на шпильках прочь, оглядываясь страшным взглядом.
Двинул через танцпол, похожий на сумеречную зону, кишащую суккубами. Прощальный проход… Бедолаги, они застряли в ловушке цикла, отсчитываемого басами. Слух отказал, монотонный ритм размазал картинку по стенам, распылил все звуки в плотную, гудящую немоту. Такая зловещая немота царит во мраке океанских глубин, он уверен. Шарахающиеся тени на стенах, черный дым, холодный пот, макабре… Он уже в царстве теней и разгадка близка? Диджей в своей стеклянной конуре клюет носом. Или это дремлет его лодочник через Стикс? Кто-то касается сзади – легко, как птица крылом… Девочка-официантка, не сказать что красива, но хороша, как сама жизнь за секунду до остановки сердца. «Вы забыли сдачу». Надо же… Моя последняя сдача. Ссыпает сухую мелочь ему в ладонь, кладет поверх клочок бумаги. Он переворачивает записку, с трудом опознавая расплывающиеся буквы, читает: «Follow me». Ему смешно – ведь этот флаер с названием вечеринки он видел при входе… Но глаза девушки настойчивы: «Следуй за мной». Странное, хоть и неброское лицо. Глядит спокойно, но требовательно улыбаясь. «За мной, – говорят ее влажные глаза. – Не стоит волноваться», – читается в них. Она показывает декольтированную спину, и он послушно направляется следом. Как пес, ковыляет, особо не раздумывая, куда, зачем, просто ощущая – так надо… видимо, уже скоро, а через Стикс теперь переправляют такие лапочки.
Они выходят из танцзала, минуют едва освещенный коридор, стены выложены артериальной плиткой. Попадают в просторное помещение. Здесь громоздятся высокие стеллажи с посудой, снует персонал. Затем через кухню. Из хромированных чанов тянется ароматный дух, повара тесаками стучат по разделочным доскам. Все заняты своим делом, сосредоточенны, на них – ноль внимания. Ему кажется, что некоторые лица он видел раньше. Вглядывается – очень знакомые лица, он будто уже ходил этой тропой. Опять движутся тусклым коридором, и вновь он спотыкается, падает, встает и снова падает. Хватается за обшарпанную стену, кое-как идет. Справа и слева – комнаты, похожие на подсобные помещения, из них доносятся прелые земляные запахи. Коридор длинный, в конце у стен стопки хлипких деревянных ящиков, наполненные пенькой. В такие раньше тарили овощи и дешевый портвейн. Девушка останавливается перед обшарпанной дверью в торце коридора. Пододвигает к косяку один из разбитых ящиков, садится. Достает сигареты, прикуривает. Глаза ее словно говорят: «Готов или как?»
Он молчит, пытается умерить дыхание… Не знает, что тут можно ответить, просто, шумно гоняя воздух, сипит. Тогда она осторожно подталкивает мыском туфли дверь, и та медленно отъезжает на скрипучих петлях.
Холодный зев мрака дышит ему в лицо. Голова начинает кружиться, бездна напротив медленно вытягивает пол из-под ног. Он пытается удержаться – цепляется за дверной косяк. Взгляд падает вниз, и он тут же отшатывается: под ногами далеко внизу, словно ночное небо перевернулось, плывут россыпи мерцающих созвездий – сонная магма. Волна высотного испуга подкатывает к горлу. Он оседает, смотрит дурашливо на спутницу. Девушка зачарованно глядит в эту разверзшуюся пропасть, лицо ее плавится в зыбких клубах табачного дыма. Словно спохватившись, она тянет ему из пачки сигарету. Его кулак разжимается, и забытая мелочь выскальзывает. Монеты, невесомо кувыркаясь, уплывают одна за другой в черную пустоту, как дымок в форточку. Вот и заплатил. Он набирает в легкие воздух, ошалело смотрит на выщербленное звездами лицо Вселенной. От нее идет ровное, величественное дыхание. Благоговейный трепет бежит мурашками по телу, но главное – тянущийся из-за спины, как последняя ниточка с реальностью, этот прелый, земляной запах, он словно усиливает все его ощущения, делая их живыми, необычайно острыми, без этой ниточки не было бы ничего. Перед глазами течет вечность – та самая, тихая река, сотканная из звездных мириад, влекомых черным ветром, река, ставшая его наваждением, химерой, – протяни руку, коснешься ее. После мытарств и скитаний он причалил в гавань вселенской гармонии. Замкнул разорванное кольцо своего непутевого существования. Соединился с вечностью. Ее поток обтекает тебя, просачивается сквозь поры, струится по венам, он чувствует себя единым целым с этим бескрайним космосом, все связано, и все имеет смысл.
Время замерло, они тихо курят на краю звездной пропасти, словно в медитативной дреме.
1 2 3 4