Мужское обаяние – в высшей степени странное явление. Мне встречались мужчины, уродливые, как гномы, однако при их виде сердце любой женщины начинало учащенно биться. Но приходилось видеть и мужчин с внешностью греческих богов, которые ради женской любви могли по капле отдать кровь, но не добились бы и того, чтобы женщина хоть бровью повела. Я не пытаюсь притвориться, что понимаю природу подобных вещей, однако это так.
Не знаю, был ли Джон Принс столь же притягателен для других женщин, но меня он просто околдовал. Это чувство не было похоже на то, что я испытывала к Крэну или Дэвиду, хотя, впрочем, о нас с Дэвидом можно говорить лишь как о чем-то исключительном – о едином, неразрывном существе, одинаково думающем, одинаково любящем. Нет, в случае с Джоном Принсом речь шла о какой-то животной тяге, заставлявшей меня тосковать по его хищному тонкому рту, который впился бы в мои губы, по его длинным узким рукам, которые коснулись бы моей плоти, по его смуглому телу, которое полностью распоряжалось бы моим. Иногда эта страсть настолько затмевала все остальные чувства, что я едва осмеливалась взглянуть на него, опасаясь, как бы он не прочитал мои мысли. Будучи со мной весьма вежливым и предупредительным, он вместе с тем на первых порах чурался меня, абсолютно не обращая внимания на мои дамские достоинства. Однако время не стояло на месте. Я вытащила на свет Божий весь багаж знаний, накопленный мною за долгие годы, и смиренно положила его к стопам своего кумира. Тогда его уважение ко мне заметно возросло. А когда он обнаружил, что кое в чем, например, в области точных наук, мои познания превосходят его, то полностью освободился от предубежденности и в конце концов стал со мной дружелюбен. Я преследовала его с терпением охотничьей собаки, взявшей след пугливой дичи. Однако не могу сказать, что была очень довольна собственными успехами к тому моменту, когда отправилась в Лондон, чтобы встретить там новый, 1807 год.
Я остановилась у Джереми, и первые несколько дней намеренно ничего не говорила о своей жизни в Солуорпе. В конце концов его терпение лопнуло, и однажды вечером, когда мы возвратились из театра, моего доброжелателя прорвало:
– Ну и как вы там поживаете с Ричардом?
– О, великолепно, – томно промурлыкала я. – Знаешь, Джереми, он полностью соответствует твоему описанию: такой хороший, добрый человек…
– Делал какие-нибудь предложения? – неуверенно хмыкнул Джереми.
– Предложения? – округлила я глаза.
– О Господи, Элизабет, – взмолился он, – да перестань же смотреть на меня невинными глазами шестнадцатилетней девочки. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
– А-а, понимаю, – протянула я многозначительно. – Нет, Ричард во всех отношениях остается истинным джентльменом.
– Удивлена небось? – спросил он грубовато, задрав бровь.
Пришлось признать, что подобное обхождение – это что-то новенькое для меня.
– Твоя беда, Элизабет, в том, что ты всегда зналась только с военными, а у них особый образ жизни. Тебе попросту неизвестно, каков нормальный, порядочный англичанин. А именно таков Ричард – становой хребет нации, соль земли. Без таких людей не было бы самой Англии. Однако он и подобные ему не могут похвастать вычурностью и экстравагантностью. Никаких тебе драм, никаких изысканных одеяний – они всего лишь порядочны и честны, живут, поклоняясь тем же богам, которым молились их предки, боготворят женщин, продолжающих их род. Что, необычно все это, м-м?
Он был абсолютно прав. В Солуорпе не было алых тканей и позолоты, не было темно-зеленого бархата, не было металлического запаха золотых эполет, не было мундиров с сияющими пуговицами, бряцания шпаг и звона шпор. Там не было возбуждения жизни, спрессованной в секунды. Лишь теплый запах домотканого холста да табака наполнял старый дом – милый деревенский запах ничем не нарушаемого спокойствия. Внезапно я ясно представила моего Дэвида в таком же доме и едва не всхлипнула. Джереми умел задеть за живое, когда хотел, но я не подала виду, что его слова достигли цели.
– Меня такая жизнь вполне устраивает, – откликнулась я. – Иначе я была бы вынуждена покинуть это место.
– А с такими, как Ричард, – гнул свое Джереми, не спуская с меня острого взгляда, – беда в том, что они, понимаешь ли, слишком благородны. Просто дьявольски благородны. Ждешь-ждешь, что он тебе скажет, а он возьмет и предложит руку и сердце.
– Что было бы весьма прискорбно, – холодно сказала я, – поскольку означало бы невозможность моего дальнейшего пребывания в Солуорпе.
В глазах Джереми мелькнуло выражение отчаяния.
– Вижу, призрак Прескотта все еще преследует нас.
– Он вовсе не призрак! – взорвалась я, ощутив, как от слов Джереми у меня мурашки побежали по коже.
– Все, больше ни слова. Умолкаю, – сдался он со вздохом. – И все же иногда мне кажется, Элизабет, что ты одна из величайших дур на нашей грешной земле.
Я вернулась в Солуорп к радостному Ричарду и любезному Джону Принсу. Мне показалось, что настало время для нового шага. В разговоре с Принсом я выразила готовность вместе с Мартой заняться оказанием врачебной помощи беднякам, как мы делали это в Суссексе. В мельчайших подробностях мною были расписаны наши познания в области применения лечебных трав, а также успехи, которых нам порой удавалось добиться на ниве избавления крестьян от различных недугов. Поначалу на его лице отразилось сомнение, потом он рассмеялся своим особым отрывистым смехом, в котором почти не было веселья.
– Почему бы и нет? Вполне можете попытать счастья, однако не удивлюсь, если у вас окажется не слишком много пациентов. Знаете ли вы, что говорят о вас двоих деревенские жители?
Я покачала головой.
– Они думают, что вы обе – ведьмы. Так что пару сотен лет назад вас, вероятно, сожгли бы на костре.
– Что ж, в каком бы веке это ни произошло, вы бы наверняка выручили нас. Уверена в этом, – сказала я с улыбкой.
И вновь прозвучал смех, от которого шел озноб по коже.
– Это я-то? Они всего лишь подозревают, что вы ведьмы. Что же касается меня, то тут уж у них никаких сомнений нет. Они уверены, что я – колдун. И что мы все вместе околдовали нашего сквайра.
– Неужели? – поразилась я. – Довольно глупо с их стороны. Ведь должны же они понимать, как много вы делаете для них, как вы добры!
И все же по зрелом размышлении я, кажется, отчасти поняла причины крестьянского суеверия. И по облику, и по манерам Принс и Марта на удивление походили друг на друга. Меня часто забавляло, когда я видела, как тщательно они избегают друг друга. Что же касается меня самой, то действительно со времени моего приезда в Солуорп Ричард сильно изменился, а это могло дать пищу местным пересудам.
– Для этих людей дьявол более реален, чем сам Господь Бог, – хмуро произнес Принс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105