— Я счастлив, что могу от имени народа великого Союза Республик и всех людей Земного шара приветствовать вас, жители Фаэтии! — Медведева невольно захватила торжественность этой минуты.
Дубравин тут же переводил его слова.
Медведев сделал легкий вежливый поклон и отрекомендовался:
— Капитан корабля. «К. Э. Циолковский» — Медведев. А это мои друзья, члены экипажа: Запорожец, Хачатуров, и он тоже, — капитан указал на Дубравина.
Ми—дион понимающе закивал головой и протянул руки вперед, как бы приглашая космонавтов садиться. Видно было, что он сильно растроган. Его старческие губы мелко дрожали, большая голова раскачивалась сильнее обычного.
— От имени нашего правительства мы приглашаем вас — Медведев в этот момент почувствовал себя человеком, выполняющим историческую миссию, — переселиться на Землю!
Внимательно выслушав то, что перевел ему Дубравин, Ми—дион скрестил руки на груди и хотел что—то произнести, но не мог. Казалось, он утратил дар речи. Подрагивание губ выдавало его необычайное волнение.
Остальные фаэты тоже молчали, ожидая, что ответит старец.
Было видно, что предложение Медведева вызвало у них смятение. Высказанное так неожиданно, оно застало их врасплох своей реальностью. Хоть они и мечтали покинуть казематы, в которых томились веками, но когда пришло избавление, как ни странно, захотелось его чуть отдалить. Не хватало решимости на такой шаг. Пугала неизвестность будущего.
— Люди! — начал Ми—дион неуверенно. — Не могу найти выражений, чтобы передать вам всю нашу признательность, — старец указал на расположившихся возле него фаэтов, которые тотчас же одобрительно закивали головами. — Какое благородство проявляете вы и участие к нам, несчастным фаэтам. Да будьте благословенны! Пусть будут всегда счастливы матери, давшие вам, мудрым, бесстрашным, красивым духом, жизнь. Пусть вечно процветает родина, вскормившая и воспитавшая вас.
Ми—дион смолк. Наконец, снова собравшись с духом, он заговорил.
— Он просит нас, друзья, — переводил Дубравин, — послушать музыку. Ми—дион считает, что она в эту счастливую минуту лучше всяких слов выразит чувства, которые переживают фаэты.
— Пожалуйста. Мы с большим удовольствием послушаем, — согласился Медведев.
И вдруг, словно с дуновением ласкового ветерка, в зал впорхнули сотни чудных звуков и закружились в вихре необыкновенной мелодии. Это была настоящая лирическая симфония. То, как сказочный дождь из невидимых звуков, она лилась сверху, то взлетала снизу фонтанами рассыпающихся звуковых брызг. В ней слышались и перезвон серебряных колокольчиков, и чарующие напевы свирелей, и лишь под конец раздались ликующие торжественные аккорды, звеневшие как песнь победы.
Космонавты заслушались и не заметили, как музыка, постепенно затихая, растаяла под куполом.
— Ах, душа моя, как замечательно! — воскликнул Хачатуров.
Космонавты разделяли восторг своего друга. Радовались и фаэты — судя по выражению их лиц, они были очень довольны, что доставили гостям приятное. Фаэты держались уже свободнее, исчезла скованность в их движениях. Ни—лия, посматривая на Дубравина, улыбалась, Ми—дион подсел к Медведеву, Хачатуров пытался объяснить что—то Ги—диону.
— Армения — родина, понимаешь, — доносились обрывки его фраз.
Такая непринужденная обстановка возникает, когда собираются хорошие друзья.
— Вы построили замечательную машину — эфиролет, — сказал Ми—дион Медведеву. — Но сможет ли он увезти всех нас?
— В ней могут свободно разместиться сто человек. Вы скоро увидите его, Ми—дион.
— Ию! — удивился фаэт.
— На астероиде долго мы задерживаться не можем. Зачем подвергаться излишним опасностям. А потом — наступает самый благоприятный срок отлета на Землю, — Медведев стал излагать план действий. — Из вещей, очевидно, надо взять только то, что представляет историческую или научную ценность.
Ми—дион пожелал, чтобы на Землю была увезена хоть часть музыкальных и художественных произведений.
— С этим согласен. И обязательно захватите ноты чудесной музыки, только что прослушанной нами, — улыбнулся Медведев.
— А драгоценные камни и жемчужный металл! Ми—дион просит обойти с ним кладовые сокровищ, — перевел Дубравин.
— Посмотреть на драгоценности фаэтов? Это интересно. Но с собой не возьмем ни одной безделушки, ни одного грамма золота. Не за этим мы прилетели сюда. Пусть эти «сокровища» так и останутся на Церере.
Сообщив на корабль, чтобы там не беспокоились, космонавты решили задержаться у фаэтов и обстоятельно познакомиться с условиями их жизни, устройством убежища, конструкцией машин.
На третий день, закончив экскурсии по машинным залам, хранилищам, плантациям, космонавты вместе с Ми—дионом стали составлять список имущества, намечаемого к вывозке.
Вещей оказалось так много, что и за пять рейсов «К. Э. Циолковского» не удалось бы переправить их на Землю.
— Как? Вы оставляете богатства, накопленные народами Фаэтии в течение многих веков! — воскликнул пораженный Ми—дион, когда Медведев беспощадно вычеркнул из списка все наименования драгоценностей. — Разве вы не хотите иметь жемчужный металл?
— Нет, Ми—дион. Золота нам не нужно. У нас достаточно своих богатств. Книги, научные рукописи — это другое дело. В них ваша история, ваша жизнь.
Пять дней космонавты перевозили на танкетке к кораблю различные грузы. По пути ее движения образовалась широкая и ровная дорога. Небольшая сила веса на астероиде позволяла людям легко поднимать даже тяжелые ящики и тюки.
Наконец на поверхность планеты поднялись и фаэты, облаченные в скафандры. Первым на черную почву Цереры ступил Ми—дион, за ним по пеплу, лежащему толстым слоем, следовали остальные. С робостью и грустью смотрели они на родную и такую печальную сейчас местность.
Жалость к фаэтам пронизала сердце Дубравина.
«Ох, как тяжело им сейчас, — подумал он. — Потерять все — это что—нибудь да значит». Но на лицах Ни—лии и Ги—диона он не прочел чувства горя или страха. В их глазах выражались растерянность и любопытство.
Когда танкетка подъехала к кораблю, Ми—дион всплеснул руками.
— Это и есть ваш эфиролет? Какая махина! — в старческом голосе слышалось неподдельное изумление. Расширенными глазами смотрели на корабль и другие фаэты.
— Да, вы видите нашего «Циолковского», — не скрывая гордости, ответил Дубравин.
— Ци—ол—ков—ский, — раздельно произнес старец. — А что означает такое?
— Циолковский Константин Эдуардович — это великий деятель науки, — начал объяснять Дубравин. — Он всю жизнь страстно мечтал о межпланетных полетах, разрабатывал проблемы, связанные с ними. Как видите, его мечта и осуществилась. Его именем назван наш корабль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45