Между тем на стене зазвучали трубы и во дворе поднялся крик. Дунк подвел Легконогую к дверям посмотреть, что там творится. Большой отряд рыцарей и конных лучников въезжал в ворота — их было не меньше сотни, и Дунк никогда еще не видывал таких великолепных коней. Какой-то важный господин приехал, подумал Дунк, и поймал пробегавшего мимо конюха.
— Кто они такие?
— Вы что, знамен не видите? — огрызнулся мальчишка, вывернулся и убежал. Знамена… Как раз в этот миг ветер развернул черный шелковый стяг на длинном древке, и трехглавый дракон дома Таргариенов словно расправил крылья, выдыхая алое пламя. Знамя держал высокий рыцарь в чешуйчатой, белой с золотом броне, и белоснежный плащ ниспадал с его плеч. Двое других всадников тоже были в белом с головы до ног. Королевские гвардейцы и флаг королевский. Вот и лорд Эшфорд с сыновьями выбегает из дверей замка, тут же и дочь, королева турнира, маленькая, с желтыми волосами и круглым розовым личиком. Не такая уж и красавица — кукольница была лучше.
— Брось-ка эту клячу, парень, и займись моей лошадью. Какой-то всадник спешился перед конюшней, и Дунк понял, что тот обращается к нему.
— Я не конюх, ваша милость.
— Что, недостаточно умен для такой должности? — На всаднике был черный плащ с алой атласной каймой, а одежда внизу переливалась красным, желтым и золотым, как пламя. Среднего роста, но стройный, как клинок, он казался ровесником Дунка. Серебристо-золотые локоны обрамляли точеное, властное лицо: высокий лоб, четкие скулы, прямой нос, бледная, безупречно чистая кожа, густо-лиловые глаза. — Если ты не способен управиться с лошадью, принеси мне вина и приведи бабенку посмазливее.
— Простите, ваша милость, но я не слуга. Я имею честь быть рыцарем.
— Печальные же времена переживает рыцарство. — Но тут подоспели конюхи, и принц отдал им поводья своей кобылы, великолепной гнедой чистокровки. О Дунке он и думать забыл. Тот с большим облегчением улизнул обратно в конюшню. Он и среди рыцарских шатров чувствовал себя достаточно неловко — недоставало еще с принцами беседовать.
В том, что этот красавчик принц, Дунк нимало не сомневался. В Таргариенах течет кровь погибшей Валирии, что далеко за морями, и их сразу можно узнать по серебристо-золотым волосам и лиловым глазам. Принц Баэлор, конечно, гораздо старше, но этот юнец вполне мог быть одним из его сыновей: Валарром, которого часто зовут «молодым принцем» в отличие от отца, или Матарисом, «совсем молодым принцем», как пошутил однажды дурак лорда Свана. Были и другие принцы, кузены Валарра и Матариса. У доброго короля Даэрона четверо взрослых сыновей, и у троих есть свои сыновья. Некоторое время назад династия королей-драконов едва не вымерла, но похоже, что Даэрон со своими сынами обеспечил ей вечное благополучие.
— Эй, это ты меня спрашивал? — Главный конюший лорда Эшфорда казался еще краснее из-за своего оранжевого камзола и говорил отрывисто. — В чем дело? Мне недосуг…
— Хочу продать вот эту кобылку, — поспешно молвил Дунк. — Хорошая лошадка, крепкая на ногу…
— Говорю тебе — мне недосуг. — Конюший едва удостоил Легконогую взглядом. — Лорду Эшфорду такие не надобны. Сведи ее в город, — может, Хенли даст тебе пару серебряных монет. — И он отвернулся.
— Спасибо, ваша милость, — сказал Дунк, прежде чем тот ушел. — Скажите, это король приехал?
— Хвала богам, нет, — засмеялся конюший. — Довольно с нас нашествия принцев. Где я возьму стойла для стольких коней? А корм? — Он зашагал прочь, покрикивая на конюхов.
Дунк вышел из конюшни. Принцев лорд Эшфорд пригласил в дом, но двое гвардейцев в белом еще мешкали во дворе, разговаривая с капитаном стражи.
Дунк остановился перед ними.
— Господа, я сьер Дункан Высокий.
— Привет вам, сьер Дункан, — сказал один из рыцарей. — Я сьер Роланд Крейкхол, а это мой побратим, сьер Доннел из Дускенделя.
Семеро королевских гвардейцев были лучшими воинами Семи Королевств, уступая разве что самому наследному принцу, Баэлору Сломи Копье.
— Вы намерены участвовать в турнире? — с беспокойством спросил Дунк.
— Не подобает нам выступать против тех, кого мы присягали защищать, — ответил сьер Доннел, рыжеголовый и рыжебородый.
— Принц Валарр выступает как защитник леди Эшфорд, — пояснил сьер Роланд, — а двое его кузенов намерены выступить на противной стороне. Мы, остальные, будем только смотреть.
Дунк с облегчением поблагодарил белых рыцарей за любезность и выехал за ворота замка, пока к нему не прицепился еще какой-нибудь принц. Уж эти мне принцы, думал он, направляя кобылу к городу. Валарр — старший сын принца Баэлора, второй на очереди к Железному Трону, но что-то непохоже, чтобы он перенял от отца его знаменитое мастерство в битве на мечах и копьях. О прочих таргариенских принцах Дунк знал и того меньше. Что я буду делать, если придется выехать против принца? И разрешат ли мне бросить вызов столь высокородной особе? Дунк и этого не знал. Старик часто говаривал, что он темен, как погреб, и сейчас Дунк это ощущал как нельзя сильнее.
* * *
Хенли Легконогая приглянулась — но только до того мига, когда Дунк заявил, что хочет ее продать. Тогда он отыскал в ней множество изъянов и предложил цену: триста серебром. Дунк сказал, что согласен на три тысячи. После жарких споров и ругани сошлись на семистах пятидесяти. Это было ближе к начальной цене Хенли, чем к цене Дунка, и парень чувствовал себя проигравшим этот бой, но лошадник уперся, и оставалось только сдаться. Спор начался сызнова, когда Дунк заявил, что седло в стоимость лошади не входит, а Хенли — что входит.
Наконец и об этом договорились. Хенли пошел за деньгами, а Дунк потрепал гриву Легконогой и велел ей не унывать.
— Если одержу победу, вернусь и выкуплю тебя — обещаю. — Он не сомневался, что все изъяны кобылы завтра же исчезнут и цена ее возрастет вдвое против нынешней.
Лошадник дал ему три золотых, а остальные отсчитал серебром. Дунк попробовал золотую монету на зуб и улыбнулся. Он никогда этого прежде не делал, да и золото в руках не держал. Золотые назывались «драконами», потому что с одной стороны на них был вытиснен трехглавый дракон Таргариенов, а с другой — изображение короля. На двух монетах Хенли был портрет короля Даэрона, третья же, старая и порядком тертая, изображала другого человека. Его имя значилось тут же над головой, но Дунк не мог прочесть буквы. Монета была обрезана по краям, и он указал на это Хенли. Лошадник поворчал, однако добавил еще несколько серебряных монет и пригоршню медяков, чтобы восполнить разницу. Дунк отдал часть меди обратно и сказал, кивнул на Легконогую:
— Это для нее. Пусть ей вечером дадут овса. И яблоко.
Со щитом на руке и мешком, полным старых доспехов, на плече Дунк зашагал по солнечным улицам Эшфорда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Кто они такие?
— Вы что, знамен не видите? — огрызнулся мальчишка, вывернулся и убежал. Знамена… Как раз в этот миг ветер развернул черный шелковый стяг на длинном древке, и трехглавый дракон дома Таргариенов словно расправил крылья, выдыхая алое пламя. Знамя держал высокий рыцарь в чешуйчатой, белой с золотом броне, и белоснежный плащ ниспадал с его плеч. Двое других всадников тоже были в белом с головы до ног. Королевские гвардейцы и флаг королевский. Вот и лорд Эшфорд с сыновьями выбегает из дверей замка, тут же и дочь, королева турнира, маленькая, с желтыми волосами и круглым розовым личиком. Не такая уж и красавица — кукольница была лучше.
— Брось-ка эту клячу, парень, и займись моей лошадью. Какой-то всадник спешился перед конюшней, и Дунк понял, что тот обращается к нему.
— Я не конюх, ваша милость.
— Что, недостаточно умен для такой должности? — На всаднике был черный плащ с алой атласной каймой, а одежда внизу переливалась красным, желтым и золотым, как пламя. Среднего роста, но стройный, как клинок, он казался ровесником Дунка. Серебристо-золотые локоны обрамляли точеное, властное лицо: высокий лоб, четкие скулы, прямой нос, бледная, безупречно чистая кожа, густо-лиловые глаза. — Если ты не способен управиться с лошадью, принеси мне вина и приведи бабенку посмазливее.
— Простите, ваша милость, но я не слуга. Я имею честь быть рыцарем.
— Печальные же времена переживает рыцарство. — Но тут подоспели конюхи, и принц отдал им поводья своей кобылы, великолепной гнедой чистокровки. О Дунке он и думать забыл. Тот с большим облегчением улизнул обратно в конюшню. Он и среди рыцарских шатров чувствовал себя достаточно неловко — недоставало еще с принцами беседовать.
В том, что этот красавчик принц, Дунк нимало не сомневался. В Таргариенах течет кровь погибшей Валирии, что далеко за морями, и их сразу можно узнать по серебристо-золотым волосам и лиловым глазам. Принц Баэлор, конечно, гораздо старше, но этот юнец вполне мог быть одним из его сыновей: Валарром, которого часто зовут «молодым принцем» в отличие от отца, или Матарисом, «совсем молодым принцем», как пошутил однажды дурак лорда Свана. Были и другие принцы, кузены Валарра и Матариса. У доброго короля Даэрона четверо взрослых сыновей, и у троих есть свои сыновья. Некоторое время назад династия королей-драконов едва не вымерла, но похоже, что Даэрон со своими сынами обеспечил ей вечное благополучие.
— Эй, это ты меня спрашивал? — Главный конюший лорда Эшфорда казался еще краснее из-за своего оранжевого камзола и говорил отрывисто. — В чем дело? Мне недосуг…
— Хочу продать вот эту кобылку, — поспешно молвил Дунк. — Хорошая лошадка, крепкая на ногу…
— Говорю тебе — мне недосуг. — Конюший едва удостоил Легконогую взглядом. — Лорду Эшфорду такие не надобны. Сведи ее в город, — может, Хенли даст тебе пару серебряных монет. — И он отвернулся.
— Спасибо, ваша милость, — сказал Дунк, прежде чем тот ушел. — Скажите, это король приехал?
— Хвала богам, нет, — засмеялся конюший. — Довольно с нас нашествия принцев. Где я возьму стойла для стольких коней? А корм? — Он зашагал прочь, покрикивая на конюхов.
Дунк вышел из конюшни. Принцев лорд Эшфорд пригласил в дом, но двое гвардейцев в белом еще мешкали во дворе, разговаривая с капитаном стражи.
Дунк остановился перед ними.
— Господа, я сьер Дункан Высокий.
— Привет вам, сьер Дункан, — сказал один из рыцарей. — Я сьер Роланд Крейкхол, а это мой побратим, сьер Доннел из Дускенделя.
Семеро королевских гвардейцев были лучшими воинами Семи Королевств, уступая разве что самому наследному принцу, Баэлору Сломи Копье.
— Вы намерены участвовать в турнире? — с беспокойством спросил Дунк.
— Не подобает нам выступать против тех, кого мы присягали защищать, — ответил сьер Доннел, рыжеголовый и рыжебородый.
— Принц Валарр выступает как защитник леди Эшфорд, — пояснил сьер Роланд, — а двое его кузенов намерены выступить на противной стороне. Мы, остальные, будем только смотреть.
Дунк с облегчением поблагодарил белых рыцарей за любезность и выехал за ворота замка, пока к нему не прицепился еще какой-нибудь принц. Уж эти мне принцы, думал он, направляя кобылу к городу. Валарр — старший сын принца Баэлора, второй на очереди к Железному Трону, но что-то непохоже, чтобы он перенял от отца его знаменитое мастерство в битве на мечах и копьях. О прочих таргариенских принцах Дунк знал и того меньше. Что я буду делать, если придется выехать против принца? И разрешат ли мне бросить вызов столь высокородной особе? Дунк и этого не знал. Старик часто говаривал, что он темен, как погреб, и сейчас Дунк это ощущал как нельзя сильнее.
* * *
Хенли Легконогая приглянулась — но только до того мига, когда Дунк заявил, что хочет ее продать. Тогда он отыскал в ней множество изъянов и предложил цену: триста серебром. Дунк сказал, что согласен на три тысячи. После жарких споров и ругани сошлись на семистах пятидесяти. Это было ближе к начальной цене Хенли, чем к цене Дунка, и парень чувствовал себя проигравшим этот бой, но лошадник уперся, и оставалось только сдаться. Спор начался сызнова, когда Дунк заявил, что седло в стоимость лошади не входит, а Хенли — что входит.
Наконец и об этом договорились. Хенли пошел за деньгами, а Дунк потрепал гриву Легконогой и велел ей не унывать.
— Если одержу победу, вернусь и выкуплю тебя — обещаю. — Он не сомневался, что все изъяны кобылы завтра же исчезнут и цена ее возрастет вдвое против нынешней.
Лошадник дал ему три золотых, а остальные отсчитал серебром. Дунк попробовал золотую монету на зуб и улыбнулся. Он никогда этого прежде не делал, да и золото в руках не держал. Золотые назывались «драконами», потому что с одной стороны на них был вытиснен трехглавый дракон Таргариенов, а с другой — изображение короля. На двух монетах Хенли был портрет короля Даэрона, третья же, старая и порядком тертая, изображала другого человека. Его имя значилось тут же над головой, но Дунк не мог прочесть буквы. Монета была обрезана по краям, и он указал на это Хенли. Лошадник поворчал, однако добавил еще несколько серебряных монет и пригоршню медяков, чтобы восполнить разницу. Дунк отдал часть меди обратно и сказал, кивнул на Легконогую:
— Это для нее. Пусть ей вечером дадут овса. И яблоко.
Со щитом на руке и мешком, полным старых доспехов, на плече Дунк зашагал по солнечным улицам Эшфорда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23