– Я тебе как-нибудь еще позвоню.
– Звони.
– Ха, – ухмыльнулась Моника. – Попал ты, Шаляпин!..
У моего дома меня встретил Федька Репейников. Пока я парковал машину, он топтался рядом с недовольным лицом и яростно тряс какой-то бумажкой. Когда же я наконец вылез, гневно затараторил:
– Нет, ты почитай! Ты вникни! Они готовы все распродать, эти ублюдки. Свое, не свое, исконное, не исконное – им без разницы. Лишь бы побольше загнать, лишь бы нахапать!
Бумажка оказалась распечаткой интернетовских новостей. Я прочитал:
Сегодня в Москву возвратилась российская правительственная делегация, посетившая Токио для встреч с представителями японского кабинета и деловых кругов. Итогом трехдневных консультаций явилось соглашение о предоставлении Японией долгосрочного кредита для реструктуризации российского внешнего долга. Российские политики, со своей стороны, обещали приложить максимум усилий для скорейшего разрешения территориальной проблемы. (ИТАР-ТАСС)
– Пидарасы! – крикнул Федька. – Политические проститутки!
– Господь с тобою, Федор, – сказал я. – Какие ж это проститутки? Это политические динамовцы. Проституцией они и близко столько не заработают. Успокойся, все будет хорошо.
– Точно? – недоверчиво спросил Федька, пряча бумажку в карман.
– Как пить дать.
– Ну, смотри... Кстати, раз уж о проституции зашла речь. По агентурным данным, в городе функционирует притон, где стриптизят русские девки. И не только стриптизят.
– Неужели?
– Абсолютно точно. Ты не слышал?
– О русских девках не слышал. О филиппинских слышал, еще о всяких других слышал – но не о русских.
– У меня Танька только через неделю вернется. Может, походим, поищем? Я не знаю, где это конкретно, а ты говорить умеешь. Язык до Киева доведет.
– Зачем тебе до Киева?
– Ты не подумай чего. Я человек серьезный. Просто интересно взглянуть, как они тут устроились. Посоветовать чего, помочь. А там видно будет.
– Не факт, что найдем. И не факт, что пустят. К тому же, такие заведения часто лежат под якудзой. Потом сам будешь не рад, что связался.
– С тобой всегда так. Никакого энтузиазма. Ладно, пошли кино смотреть.
– «Полицейская академия четыре»?
– Нет, «Эммануэль пять».
– Извини, Федор, не могу. Дела.
– Э-э-э-э-э... – Федька скривился, махнул рукой и грустно побрел вдоль невысокой бамбуковой ограды, давя ботинками случайных кузнечиков, цепляясь локтем за кусты китайской розы и гоня из ноздрей дразнящие запахи поздней весны.
* * *
Люся позвонила через три дня. Я сидел в своем кабинете за компьютером.
– Привет, – сказала она. – У меня опять дэйто отменилось. Можем вместе пообедать.
– Только что обедал.
– Тогда кофе попьем. Ну давай! Я в бассейне, возле гимназии, напротив костёла.
– Стоп-стоп-стоп, – сказал я. – Какой еще гимназии? И какого костёла?
– Там написано: «гимназиум».
– Это значит «спортивный зал».
– Допустим. Но костёл-то ты должен знать, его все знают!
– Какой костёл? Откуда тут костёл?
– Ну, «кастл» – знаешь?
– Замок, что ли?
– Может, и замок... Ну, ты понял, где это?..
Призамковый ров зеленел ряской. На стоянке спортклуба места не нашлось, и я припарковался на краю рва. Запер машину, пересек проезжую часть, подошел к зданию бассейна. Люся с распущенными влажными волосами сидела на скамейке.
– Как поплавалось?
– Замечательно. Ты ж понимаешь, нам все равно пить приходится ежедневно, как ни хитри. Поплаваешь – хоть немножко здоровья вернешь. А тут и сауна есть, вообще хорошо.
– Проголодалась?
– Не очень. Здесь кофейня рядом...
Со второго этажа кофейни открывался дивный вид на многоярусную замковую башню с загнутыми черепичными скатами. Мы сели у окна, заказали по чашке капучино.
– А я думала, это костёл, – задумчиво сказала Люся, глядя сквозь стекло.
– У тебя неправильные кексы. Совсем не показывают тебе Японию.
– Нет, водили как-то... Только я не врубилась, что это замок. А так конечно... Рестораны, магазины... Ну так мы ведь и не туристы, мы работать приехали.
Принесли кофе. Люся вынула из чашки палочку корицы, сняла с нее языком пузырчатую пенку.
– А знаешь, у нас в «Винусе» скоро шест поставят!
– Шест?
– Не видел, как у шеста танцуют?
– В кино видел.
– Теперь в натуре увидишь! Я пока из принципа не танцую, а как шест поставят, сразу начну. Я в Киеве только на шесте работала. Знаешь, какой кайф!
– А в чем кайф?
– О-о-о-о-о! Ты не понимаешь! Там столько трюков! Это такая акробатика! Если еще музыку грамотно подобрать, то вообще! Представь: сначала всё так медленно, спокойно, никто ничего не ждет... А потом гитара как взвоет! А ты как закрутишься! Просто конец света. Тэнчик обещает в июне сделать.
– Кто обещает?
– Тэнчик. Ну, директор. По-японски «тэнчо», так мы его тэнчиком зовем. Он у нас хороший. Все понимает. Говорит: девчонки, не стройте иллюзий, вы здесь как обезьяны в зоопарке. И смотреть на вас ходят тоже обезьяны. Так свою работу и воспринимайте. Потому что всерьез ее воспринимать – это чокнешься.
– Мудрый человек.
– Ну правильно же? Крокодил Гена работал в зоопарке крокодилом, а мы работаем белыми девками. Что такого? Я раньше бухгалтером была в одной конторе – десять начальников, сто проверяющих, денег никаких... Как вспомню, так мутит. Уж лучше здесь. Сейчас доработаю свои полгода, дома немного отдохну – и опять в Японию. Заказов много набираю, должны точно взять.
– Это от заказов зависит?
– Ну, естественно. Все записывается, все учитывается. У Синди заказов много, так ей прямо здесь контракт продлевают. И Барби тоже...
– Откуда такие имена: Синди, Барби?..
– Это не имена, это клички. Сценические псевдонимы. Чтоб японцам было легче выговаривать. И чтоб нам самим друг друга различать. А то у нас пять Светок, три Оксаны, две Наташки... Одна только я Люся.
– Игра по схеме «три-пять-два».
– Ага. И еще чтоб красивее было. «Светлана» на японское ухо – не круто. Вот «Барби» – круто. А «Оксана» по-японски, сам понимаешь, звучит как «окусан», то есть «жена», и это уже вообще никуда не годится.
– А у тебя псевдоним есть?
– Есть. Рита.
– Не понял. Была Люся, стала Рита? Шило на мыло какое-то.
– Кексы говорят: красиво звучит.
– Черт знает что. Лучше знаешь, какой псевдоним возьми?
– Какой?
– Пенелопа.
– Почему Пенелопа?
– Потому что Пенелопа, согласно Гомеру, продинамила целую кучу женихов.
– Да, я помню. А потом пришел Одиссей и всех замочил.
– И лишил Пенелопу заработка.
– Ха!.. Ну ты прикольщик!..
Запищала трубка.
– Моси-моси ! – сказала Люся. – Хелоу!.. Йес... Йес... Ноу... Ин ван плэйс... Элоун... Оунли ми... Хонто ... Ай сэд хонто !.. Ноу... Ноу... Ай сэд ноу!.. Хонто ... Йес... Окей... Бай-бай.
Вернув трубку в сумочку, она тяжело вздохнула.
– Господи, что мне с ним делать...
– Жених? Все тот же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Звони.
– Ха, – ухмыльнулась Моника. – Попал ты, Шаляпин!..
У моего дома меня встретил Федька Репейников. Пока я парковал машину, он топтался рядом с недовольным лицом и яростно тряс какой-то бумажкой. Когда же я наконец вылез, гневно затараторил:
– Нет, ты почитай! Ты вникни! Они готовы все распродать, эти ублюдки. Свое, не свое, исконное, не исконное – им без разницы. Лишь бы побольше загнать, лишь бы нахапать!
Бумажка оказалась распечаткой интернетовских новостей. Я прочитал:
Сегодня в Москву возвратилась российская правительственная делегация, посетившая Токио для встреч с представителями японского кабинета и деловых кругов. Итогом трехдневных консультаций явилось соглашение о предоставлении Японией долгосрочного кредита для реструктуризации российского внешнего долга. Российские политики, со своей стороны, обещали приложить максимум усилий для скорейшего разрешения территориальной проблемы. (ИТАР-ТАСС)
– Пидарасы! – крикнул Федька. – Политические проститутки!
– Господь с тобою, Федор, – сказал я. – Какие ж это проститутки? Это политические динамовцы. Проституцией они и близко столько не заработают. Успокойся, все будет хорошо.
– Точно? – недоверчиво спросил Федька, пряча бумажку в карман.
– Как пить дать.
– Ну, смотри... Кстати, раз уж о проституции зашла речь. По агентурным данным, в городе функционирует притон, где стриптизят русские девки. И не только стриптизят.
– Неужели?
– Абсолютно точно. Ты не слышал?
– О русских девках не слышал. О филиппинских слышал, еще о всяких других слышал – но не о русских.
– У меня Танька только через неделю вернется. Может, походим, поищем? Я не знаю, где это конкретно, а ты говорить умеешь. Язык до Киева доведет.
– Зачем тебе до Киева?
– Ты не подумай чего. Я человек серьезный. Просто интересно взглянуть, как они тут устроились. Посоветовать чего, помочь. А там видно будет.
– Не факт, что найдем. И не факт, что пустят. К тому же, такие заведения часто лежат под якудзой. Потом сам будешь не рад, что связался.
– С тобой всегда так. Никакого энтузиазма. Ладно, пошли кино смотреть.
– «Полицейская академия четыре»?
– Нет, «Эммануэль пять».
– Извини, Федор, не могу. Дела.
– Э-э-э-э-э... – Федька скривился, махнул рукой и грустно побрел вдоль невысокой бамбуковой ограды, давя ботинками случайных кузнечиков, цепляясь локтем за кусты китайской розы и гоня из ноздрей дразнящие запахи поздней весны.
* * *
Люся позвонила через три дня. Я сидел в своем кабинете за компьютером.
– Привет, – сказала она. – У меня опять дэйто отменилось. Можем вместе пообедать.
– Только что обедал.
– Тогда кофе попьем. Ну давай! Я в бассейне, возле гимназии, напротив костёла.
– Стоп-стоп-стоп, – сказал я. – Какой еще гимназии? И какого костёла?
– Там написано: «гимназиум».
– Это значит «спортивный зал».
– Допустим. Но костёл-то ты должен знать, его все знают!
– Какой костёл? Откуда тут костёл?
– Ну, «кастл» – знаешь?
– Замок, что ли?
– Может, и замок... Ну, ты понял, где это?..
Призамковый ров зеленел ряской. На стоянке спортклуба места не нашлось, и я припарковался на краю рва. Запер машину, пересек проезжую часть, подошел к зданию бассейна. Люся с распущенными влажными волосами сидела на скамейке.
– Как поплавалось?
– Замечательно. Ты ж понимаешь, нам все равно пить приходится ежедневно, как ни хитри. Поплаваешь – хоть немножко здоровья вернешь. А тут и сауна есть, вообще хорошо.
– Проголодалась?
– Не очень. Здесь кофейня рядом...
Со второго этажа кофейни открывался дивный вид на многоярусную замковую башню с загнутыми черепичными скатами. Мы сели у окна, заказали по чашке капучино.
– А я думала, это костёл, – задумчиво сказала Люся, глядя сквозь стекло.
– У тебя неправильные кексы. Совсем не показывают тебе Японию.
– Нет, водили как-то... Только я не врубилась, что это замок. А так конечно... Рестораны, магазины... Ну так мы ведь и не туристы, мы работать приехали.
Принесли кофе. Люся вынула из чашки палочку корицы, сняла с нее языком пузырчатую пенку.
– А знаешь, у нас в «Винусе» скоро шест поставят!
– Шест?
– Не видел, как у шеста танцуют?
– В кино видел.
– Теперь в натуре увидишь! Я пока из принципа не танцую, а как шест поставят, сразу начну. Я в Киеве только на шесте работала. Знаешь, какой кайф!
– А в чем кайф?
– О-о-о-о-о! Ты не понимаешь! Там столько трюков! Это такая акробатика! Если еще музыку грамотно подобрать, то вообще! Представь: сначала всё так медленно, спокойно, никто ничего не ждет... А потом гитара как взвоет! А ты как закрутишься! Просто конец света. Тэнчик обещает в июне сделать.
– Кто обещает?
– Тэнчик. Ну, директор. По-японски «тэнчо», так мы его тэнчиком зовем. Он у нас хороший. Все понимает. Говорит: девчонки, не стройте иллюзий, вы здесь как обезьяны в зоопарке. И смотреть на вас ходят тоже обезьяны. Так свою работу и воспринимайте. Потому что всерьез ее воспринимать – это чокнешься.
– Мудрый человек.
– Ну правильно же? Крокодил Гена работал в зоопарке крокодилом, а мы работаем белыми девками. Что такого? Я раньше бухгалтером была в одной конторе – десять начальников, сто проверяющих, денег никаких... Как вспомню, так мутит. Уж лучше здесь. Сейчас доработаю свои полгода, дома немного отдохну – и опять в Японию. Заказов много набираю, должны точно взять.
– Это от заказов зависит?
– Ну, естественно. Все записывается, все учитывается. У Синди заказов много, так ей прямо здесь контракт продлевают. И Барби тоже...
– Откуда такие имена: Синди, Барби?..
– Это не имена, это клички. Сценические псевдонимы. Чтоб японцам было легче выговаривать. И чтоб нам самим друг друга различать. А то у нас пять Светок, три Оксаны, две Наташки... Одна только я Люся.
– Игра по схеме «три-пять-два».
– Ага. И еще чтоб красивее было. «Светлана» на японское ухо – не круто. Вот «Барби» – круто. А «Оксана» по-японски, сам понимаешь, звучит как «окусан», то есть «жена», и это уже вообще никуда не годится.
– А у тебя псевдоним есть?
– Есть. Рита.
– Не понял. Была Люся, стала Рита? Шило на мыло какое-то.
– Кексы говорят: красиво звучит.
– Черт знает что. Лучше знаешь, какой псевдоним возьми?
– Какой?
– Пенелопа.
– Почему Пенелопа?
– Потому что Пенелопа, согласно Гомеру, продинамила целую кучу женихов.
– Да, я помню. А потом пришел Одиссей и всех замочил.
– И лишил Пенелопу заработка.
– Ха!.. Ну ты прикольщик!..
Запищала трубка.
– Моси-моси ! – сказала Люся. – Хелоу!.. Йес... Йес... Ноу... Ин ван плэйс... Элоун... Оунли ми... Хонто ... Ай сэд хонто !.. Ноу... Ноу... Ай сэд ноу!.. Хонто ... Йес... Окей... Бай-бай.
Вернув трубку в сумочку, она тяжело вздохнула.
– Господи, что мне с ним делать...
– Жених? Все тот же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90