После этого я положил все на место, задвинул ящик в тумбочку.
Со стороны шоссе, идущего вдоль побережья океана, донесся резкий звук полицейской сирены. Это был тот звук, который я всегда ненавидел, завывание, предвещающее несчастье на пустынных городских пространствах. Этот волчий вой пришел со стороны Чотокуа и затих на Элдер-стрит. В отдалении раздался хныкающий звук сирены «скорой помощи».
Я знал двух вошедших полицейских. Яновский к Принс были сержантами-розыскниками из отделения полиции на Пурдью-стрит. Обоим было под сорок, они гордились своей работой и были отменными профессионалами. Пришлось сказать им, что я тут делаю, однако имя Сэнди я называть не стал. Я назвал им только имя Дэви Спэннера.
— Это Спэннер сделал? — спросил меня Принс. Он ткнул большим пальцем в сторону ванной комнаты, где два санитара укладывали Лорел на носилки.
— Сомневаюсь. Они были хорошими друзьями.
— Насколько хорошими? — уточнил Яновский. У него было широкое с грубыми чертами лицо прибалтийского типа, а кожа — светлая и нежная.
— Она дала ему работу, когда он вышел из тюрьмы.
— Тогда действительно очень хорошие друзья, — заметил Принс. — За что он сидел?
— Угон автомобилей.
— Значит, сейчас пишет диплом по нанесению тяжких телесных повреждений. — Преступления, которые ему приходилось расследовать, Принс воспринимал как нечто глубоко личное. В молодости он был чемпионом по боксу во втором полусреднем весе, и жизнь у него тогда могла повернуться по-всякому.
Я не стал спорить с ними. Если они задержат Дэви, то, вероятнее всего, окажут тем самым ему услугу. К тому же дело шло к вечеру. Я хотел успеть к Спэннерам, пока не стало слишком поздно.
Выйдя на улицу, мы смотрели, как Лорел Смит на носилках поднимают в машину. Трое или четверо жильцов, все женщины, толпились кучкой на тротуаре. Лорел была их квартирной хозяйкой, и они ее, без сомнения, знали, однако слишком близко не подходили. От хрипящей женщины разносились микробы, несущие несчастье.
Яновский спросил одного из санитаров:
— Насколько сильно она избита?
— Трудно сказать, особенно насчет головы. Сломаны нос и челюсть, возможно, проломлен череп. Думаю, что били не кулаками.
— А чем?
— Палкой или дубинкой.
Принс опрашивал женщин, живущих в доме. Ни одна из них ничего не слышала и не видела. Они стояли тихо и покорно, словно напуганные птицы, чувствующие, что где-то в вышине, совсем неподалеку парит хищный коршун.
«Скорая помощь» уехала. Женщины вошли в дом. Принс сел в полицейскую машину и своим низким голосом стал монотонно докладывать в микрофон о случившемся.
Яновский вернулся в квартиру. Я поднялся по Лос Баньос-стрит, чтобы еще раз взглянуть на дом, во фронтон которого была вделана плита вулканической скальной породы. Окна по-прежнему были плотно занавешены. «Пантеры» последней модели рядом не было.
Обогнув дом, я зашел во дворик и увидел незанавешенную застекленную дверь. Никакой мебели в этой комнате не было. Я осмотрелся. Дворик весь зарос уже засохшим ползучим сорняком, который даже дожди не могли вернуть к жизни, и был обнесен полутораметровым заборчиком из подпорок для винограда.
С соседнего двора из-за забора выглянула женщина. Она была крашеной блондинкой, глаза были увеличены при помощи лиловых теней.
— А вам что тут нужно?
— Ищу мужчину из этого дома.
— Такого крупного, с лысиной?
— Его самого.
— Он уехал час назад. Как мне показалось, насовсем. Что меня весьма устраивает.
— Кто это?
Она бросила на меня через забор печальный взгляд глаз в лиловых полукружьях.
— Вы его друг?
— Да я бы не сказал.
— А что вы от него хотите?
— Это не я, а он хотел. Вызвал меня по телефону, чтобы я произвел ремонт.
— Той самой радиоаппаратуры, которая у него была?
— Точно.
— Опоздали. Он забрал ее. Запихал в багажник и укатил. И скатертью дорожка, скажу я.
— Он доставлял вам неприятности?
— Собственно говоря, ничего конкретного. Но знаете, как-то жутковато, когда знаешь, что он сидит один в совершенно пустом доме. Думала, сама с ума сойду.
— А как вы узнали, что дом пустой?
— У меня глаза есть. Когда он въезжал сюда, из вещей у него была только походная раскладушка, складное кресло с карточным столиком да та самая радиоаппаратура. Именно все это он и забрал сегодня, когда уезжал.
— А сколько времени он здесь жил?
— Да пару недель круглым счетом. Я уже собиралась жаловаться мистеру Сэнти. Соседям на нервы действует, когда человек живет в доме без мебели.
— Мистер Сэнти, это кто?
— Алекс Сэнти. Посредник, через которого я снимаю жилье. И этот дом тоже через него сняла.
— Где я могу найти мистера Сэнти?
— Его контора на Сансет-бульваре. — Она показала пальцем в направлении к центру города. — А сейчас извините, у меня кое-что готовится на плите.
Я пересек дворик и посмотрел вниз через несколько других дворов. Квартира Лорел Смит была видна отсюда очень хорошо. Открытая входная дверь находилась на прямой линии видимости. Сержант-розыскник Яновский вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.
Глава 10
Алекс Сэнти был невысоким пожилым человеком с нагловатым взглядом, замаскированным очками. Он как раз закрывал свою контору по сдаче недвижимости внаем, когда я вошел, но любезно согласился выслушать меня.
— Однако уделить вам смогу лишь несколько минут. У меня назначена встреча, я должен показать дом клиенту.
— Меня интересует дом по Лос Баньос-стрит, 702, тот, что с фронтоном из вулканической породы.
— Характерный признак, правда? Но, к сожалению, дом сдан.
— С какого времени? Он стоит пустой.
— С пятнадцатого ноября этого года. Вы имеете в виду, что жилец еще не въехал?
— Он жил, но съехал, по словам соседей. Выехал сегодня.
— Любопытно, — пожал плечами Сэнти. — Ну что ж, это его право. Раз Флейшер выехал, то дом подлежит сдаче внаем с пятнадцатого числа этого месяца. Триста пятьдесят в месяц, если будете снимать на год, плата за первый и последний месяцы вносится вперед.
— Может, сначала мне лучше с ним поговорить? Вы сказали, его зовут Флейшер?
— Джек Флейшер. — Сэнти отыскал в своей картотеке нужную карточку и произнес фамилию раздельно по буквам. — Вот его адрес, который он мне оставил. Отель «Доринда» в Санта-Монике.
— Он говорил, чем он занимается?
— Шериф в отставке откуда-то из северной части округа. — Сэнти опять отыскал что-то в картотеке. — Из Санта-Терезы. Может быть, он туда решил вернуться.
Администратор «Доринды», угрюмый человек с пышной прической в стиле «помпадур», сначала никак не мог вспомнить Джека Флейшера. Но, полистав регистрационный журнал, он нашел запись о том, что примерно месяц назад, в начале ноября, Флейшер останавливался у них на двое суток.
Отыскав в холле телефонную будку, я набрал номер Спэннеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Со стороны шоссе, идущего вдоль побережья океана, донесся резкий звук полицейской сирены. Это был тот звук, который я всегда ненавидел, завывание, предвещающее несчастье на пустынных городских пространствах. Этот волчий вой пришел со стороны Чотокуа и затих на Элдер-стрит. В отдалении раздался хныкающий звук сирены «скорой помощи».
Я знал двух вошедших полицейских. Яновский к Принс были сержантами-розыскниками из отделения полиции на Пурдью-стрит. Обоим было под сорок, они гордились своей работой и были отменными профессионалами. Пришлось сказать им, что я тут делаю, однако имя Сэнди я называть не стал. Я назвал им только имя Дэви Спэннера.
— Это Спэннер сделал? — спросил меня Принс. Он ткнул большим пальцем в сторону ванной комнаты, где два санитара укладывали Лорел на носилки.
— Сомневаюсь. Они были хорошими друзьями.
— Насколько хорошими? — уточнил Яновский. У него было широкое с грубыми чертами лицо прибалтийского типа, а кожа — светлая и нежная.
— Она дала ему работу, когда он вышел из тюрьмы.
— Тогда действительно очень хорошие друзья, — заметил Принс. — За что он сидел?
— Угон автомобилей.
— Значит, сейчас пишет диплом по нанесению тяжких телесных повреждений. — Преступления, которые ему приходилось расследовать, Принс воспринимал как нечто глубоко личное. В молодости он был чемпионом по боксу во втором полусреднем весе, и жизнь у него тогда могла повернуться по-всякому.
Я не стал спорить с ними. Если они задержат Дэви, то, вероятнее всего, окажут тем самым ему услугу. К тому же дело шло к вечеру. Я хотел успеть к Спэннерам, пока не стало слишком поздно.
Выйдя на улицу, мы смотрели, как Лорел Смит на носилках поднимают в машину. Трое или четверо жильцов, все женщины, толпились кучкой на тротуаре. Лорел была их квартирной хозяйкой, и они ее, без сомнения, знали, однако слишком близко не подходили. От хрипящей женщины разносились микробы, несущие несчастье.
Яновский спросил одного из санитаров:
— Насколько сильно она избита?
— Трудно сказать, особенно насчет головы. Сломаны нос и челюсть, возможно, проломлен череп. Думаю, что били не кулаками.
— А чем?
— Палкой или дубинкой.
Принс опрашивал женщин, живущих в доме. Ни одна из них ничего не слышала и не видела. Они стояли тихо и покорно, словно напуганные птицы, чувствующие, что где-то в вышине, совсем неподалеку парит хищный коршун.
«Скорая помощь» уехала. Женщины вошли в дом. Принс сел в полицейскую машину и своим низким голосом стал монотонно докладывать в микрофон о случившемся.
Яновский вернулся в квартиру. Я поднялся по Лос Баньос-стрит, чтобы еще раз взглянуть на дом, во фронтон которого была вделана плита вулканической скальной породы. Окна по-прежнему были плотно занавешены. «Пантеры» последней модели рядом не было.
Обогнув дом, я зашел во дворик и увидел незанавешенную застекленную дверь. Никакой мебели в этой комнате не было. Я осмотрелся. Дворик весь зарос уже засохшим ползучим сорняком, который даже дожди не могли вернуть к жизни, и был обнесен полутораметровым заборчиком из подпорок для винограда.
С соседнего двора из-за забора выглянула женщина. Она была крашеной блондинкой, глаза были увеличены при помощи лиловых теней.
— А вам что тут нужно?
— Ищу мужчину из этого дома.
— Такого крупного, с лысиной?
— Его самого.
— Он уехал час назад. Как мне показалось, насовсем. Что меня весьма устраивает.
— Кто это?
Она бросила на меня через забор печальный взгляд глаз в лиловых полукружьях.
— Вы его друг?
— Да я бы не сказал.
— А что вы от него хотите?
— Это не я, а он хотел. Вызвал меня по телефону, чтобы я произвел ремонт.
— Той самой радиоаппаратуры, которая у него была?
— Точно.
— Опоздали. Он забрал ее. Запихал в багажник и укатил. И скатертью дорожка, скажу я.
— Он доставлял вам неприятности?
— Собственно говоря, ничего конкретного. Но знаете, как-то жутковато, когда знаешь, что он сидит один в совершенно пустом доме. Думала, сама с ума сойду.
— А как вы узнали, что дом пустой?
— У меня глаза есть. Когда он въезжал сюда, из вещей у него была только походная раскладушка, складное кресло с карточным столиком да та самая радиоаппаратура. Именно все это он и забрал сегодня, когда уезжал.
— А сколько времени он здесь жил?
— Да пару недель круглым счетом. Я уже собиралась жаловаться мистеру Сэнти. Соседям на нервы действует, когда человек живет в доме без мебели.
— Мистер Сэнти, это кто?
— Алекс Сэнти. Посредник, через которого я снимаю жилье. И этот дом тоже через него сняла.
— Где я могу найти мистера Сэнти?
— Его контора на Сансет-бульваре. — Она показала пальцем в направлении к центру города. — А сейчас извините, у меня кое-что готовится на плите.
Я пересек дворик и посмотрел вниз через несколько других дворов. Квартира Лорел Смит была видна отсюда очень хорошо. Открытая входная дверь находилась на прямой линии видимости. Сержант-розыскник Яновский вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.
Глава 10
Алекс Сэнти был невысоким пожилым человеком с нагловатым взглядом, замаскированным очками. Он как раз закрывал свою контору по сдаче недвижимости внаем, когда я вошел, но любезно согласился выслушать меня.
— Однако уделить вам смогу лишь несколько минут. У меня назначена встреча, я должен показать дом клиенту.
— Меня интересует дом по Лос Баньос-стрит, 702, тот, что с фронтоном из вулканической породы.
— Характерный признак, правда? Но, к сожалению, дом сдан.
— С какого времени? Он стоит пустой.
— С пятнадцатого ноября этого года. Вы имеете в виду, что жилец еще не въехал?
— Он жил, но съехал, по словам соседей. Выехал сегодня.
— Любопытно, — пожал плечами Сэнти. — Ну что ж, это его право. Раз Флейшер выехал, то дом подлежит сдаче внаем с пятнадцатого числа этого месяца. Триста пятьдесят в месяц, если будете снимать на год, плата за первый и последний месяцы вносится вперед.
— Может, сначала мне лучше с ним поговорить? Вы сказали, его зовут Флейшер?
— Джек Флейшер. — Сэнти отыскал в своей картотеке нужную карточку и произнес фамилию раздельно по буквам. — Вот его адрес, который он мне оставил. Отель «Доринда» в Санта-Монике.
— Он говорил, чем он занимается?
— Шериф в отставке откуда-то из северной части округа. — Сэнти опять отыскал что-то в картотеке. — Из Санта-Терезы. Может быть, он туда решил вернуться.
Администратор «Доринды», угрюмый человек с пышной прической в стиле «помпадур», сначала никак не мог вспомнить Джека Флейшера. Но, полистав регистрационный журнал, он нашел запись о том, что примерно месяц назад, в начале ноября, Флейшер останавливался у них на двое суток.
Отыскав в холле телефонную будку, я набрал номер Спэннеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61