– И у нас будет ребенок. Не думаете ли вы, что я позволю, чтобы мой сын или дочь были незаконнорожденными?
Она покачала головой.
– Вы можете лишиться своего титула. Кардемор-Холла. Всего. И даже если мы поженимся, в Англии наше дитя будет считаться внебрачным.
– Это не имеет значения. Ребенок будет знать, что он – дитя любви. И что мы поженились ради него. Наверное, я буду скучать по Кардемор-Холлу, а вот титул мне меньше всего нужен. Бог с ним, – сказал он и махнул рукой. – Кроме вас, мне ничего не нужно.
– А как же Лили, Изабель…
– Будут жить самостоятельно со своими мужьями и детьми, а мы часто будем их навещать, не бойтесь.
Только она открыла рот, чтобы ответить ему, как топот ног вверх по лестнице возвестил о грозящем вторжении.
– Милорд, – послышался голос Уиллиса за дверью спальни. – Простите за беспокойство, но это леди Лилиан.
Его тон был гораздо красноречивее слов. Кардемор и Маргарет обменялись взглядами. Она выскользнула из постели, а Кардемор направился к двери.
– Иду! – сказал он, дожидаясь, пока Маргарет спрячется в соседней комнате, предназначенной для графини Кардемор. Уиллис ждал с тревожным выражением лица.
– Она в холле. В гостиной ждать отказалась.
Еще не спустившись, Кардемор понял, что случилось. С каждым шагом у него падало сердце, а когда он увидел, что сестра стоит внизу и смотрит на него, его душа окончательно ушла в пятки.
– Лили, – сказал он и онемел, увидев, какой жалкой и напуганной она была. Слезы струились по ее щекам. Она вцепилась в перила, словно боялась упасть. Позади нее стоял Иона, неподвижный и молчаливый, как статуя.
– Это п-правда? – всхлипывая спросила она. – Это прав-вда, Энтони?
– Лили, – он подошел на шаг ближе. – Позволь мне проводить тебя в гостиную.
Она решительно покачала головой.
– От-твечай мне! Т-ты ш-шант-тажировал его? Грейд-дона? Чт-тобы он ж-женился н-на мне?
Он судорожно вздохнул.
– Шантажировал. Но не для того, чтобы он женился на тебе.
– Т-тогда д-для ч-чего?
– Чтобы он сопровождал тебя и скрасил твое пребывание в Лондоне.
Она моргала. Слезы слепили ее. Ее тоненькую фигурку сотрясали рыдания.
– Н-не д-для т-того, чт-тобы он женился?
Он с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в тело. Слуги исчезли. Послышались шаги Маргарет, спускающейся по лестнице.
– Я хотел заставить его жениться на тебе. Твое похищение… это моих рук дело. Целиком. Я сделал так, чтобы Грейдона тоже похитили и держали с тобой, чтобы ему пришлось потом спасать твою репутацию. Я не предполагал, что вам удастся бежать.
Качая поникшей головой, Лили твердила сквозь рыдания:
– О н-нет. О н-нет.
Качнувшись, она опустилась на колени и в отчаянии прижалась лбом к столбику перил.
– Лили! – леди Маргарет поспешно сбежала по лестнице, села ни нижнюю ступеньку и обняла плачущую золовку.
– Не плачь, моя дорогая. – Все будет хорошо.
Лили покачала головой и печально сказала:
– Н-ник-когда. Р-разрушено. Все.
Глава двадцать шестая
Кардемор-Холл выглядел как-то по-другому. Чего именно не хватало, Лили сказать не могла, но так было. То ли оттого, что она неожиданно для себя начала сравнивать свой любимый дом с Сан-Кэтирсом, к которому успела привязаться. А может быть, потому, что впервые была здесь одна, без брата, без тети, без Изабель.
Она каждый день одна обходила этот громадный дом, знакомые с детства комнаты. Вспоминала те времена, когда жила здесь, перебирала события, которые тут происходили. Посетила длинную галерею, в которой Кардемор устраивал в дождливые дни соревнования по бегу и всегда проигрывал их им с Изабель, хотя был больше и бегал быстрее. Вот библиотека, в которой дни и ночи напролет сидел ее отец, тихо разговаривая сам с собой. Она стояла здесь, прижавшись ухом к двери, когда поблизости не было никого из слуг. Странное дело, с самим собой отец умел говорить по-доброму. После его смерти она приходила сюда, усаживалась в его кресло и разглядывала портреты отца и матери, висевшие на стене: рядом с нежным лицом матери лицо отца казалось особенно суровым. Отец не любил Лили. Она никогда бы не поняла этого, если бы не приехал Эрон и не окружил ее заботой и лаской. Что такое отеческая любовь, она осознала благодаря своему брату. Он был для нее всем. Пока она не встретила Грейдона.
Эрон обещал, что навсегда исчезнет из ее жизни. Это было то, чего хотела Лили в тот самый ужасный час ее жизни, когда все вокруг казались предателями. Она ясно помнила, как бросала брату жестокие слова, не потрудившись даже взглянуть на него и выслушать то, что он говорил в ответ тусклым, лишенным эмоций голосом. А ведь она знала, что причиняет ему боль. Он просил ее о прощении, умолял, но тогда это было невозможно. А сейчас?
Когда Лили была в доме, она тосковала по своей семье, а когда бродила по окрестным землям, у озера, в темном тенистом лесу, тосковала по Грейдону. Лежа по ночам в постели, когда темнота скрывала ее слезы, она безутешно плакала о нем. Слезы эти были бесполезными. Он освободился от нее и наверняка рад этому. После развода он женится на Фрэнсис Гамильтон. И будет счастлив.
– Он еще вернется к вам, – постоянно твердил ей Иона. – Помяните мое слово. Появится, когда вы меньше всего будете ждать.
Однако Лили знала, что этому не бывать. Прошла неделя, за ней другая – и ни слова. В конце второй недели, закончив ужинать в компании вечно нетерпеливого Ионы, Лили решила пойти в музыкальный салон, а не в гостиную, где они обычно отдыхали, играя в кости. Этой игре ее научил Иона. Мальчик тихо свистнул, когда она открыла дверь музыкального салона. Лакей уже затопил камин и зажег лампы, и комната была столь же прекрасной, какой ее помнила Лили.
– Здесь не хуже, чем в танцевальном зале у соседей, – с восхищением сказал, входя, Иона. – Есть где порезвиться привидениям. – Он поднял чехол инструмента, заглянул под него и снова опустил. – Наверное, это их отпугивает.
Засмеявшись, Лили сняла чехол и бросила на пол. Потом села за фортепьяно и начала играть вальс, сначала медленно и неуверенно, но так увлеклась, что забыла не только о времени, но и об Ионе. Неожиданно вспомнив о нем, она подняла глаза, чтобы посмотреть, где он, но вместо него увидела своего мужа.
Музыка резко оборвалась, и Лили встала.
Он был в костюме для верховой езды, в пыльных бриджах и высоких сапогах. Его красивое лицо пылало от холода, волосы на непокрытой голове были слегка взъерошены. Через плечо у него висел большой кожаный мешок, как будто он развозил почту. При взгляде на него у Лили сжалось сердце.
Он вежливо поклонился ей.
– Добрый вечер, Лили. Прошу прощения за то, что вторгся без приглашения, но я проделал сегодня долгий путь с единственной целью – увидеть вас. И мне не хотелось ждать еще лишний час в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Она покачала головой.
– Вы можете лишиться своего титула. Кардемор-Холла. Всего. И даже если мы поженимся, в Англии наше дитя будет считаться внебрачным.
– Это не имеет значения. Ребенок будет знать, что он – дитя любви. И что мы поженились ради него. Наверное, я буду скучать по Кардемор-Холлу, а вот титул мне меньше всего нужен. Бог с ним, – сказал он и махнул рукой. – Кроме вас, мне ничего не нужно.
– А как же Лили, Изабель…
– Будут жить самостоятельно со своими мужьями и детьми, а мы часто будем их навещать, не бойтесь.
Только она открыла рот, чтобы ответить ему, как топот ног вверх по лестнице возвестил о грозящем вторжении.
– Милорд, – послышался голос Уиллиса за дверью спальни. – Простите за беспокойство, но это леди Лилиан.
Его тон был гораздо красноречивее слов. Кардемор и Маргарет обменялись взглядами. Она выскользнула из постели, а Кардемор направился к двери.
– Иду! – сказал он, дожидаясь, пока Маргарет спрячется в соседней комнате, предназначенной для графини Кардемор. Уиллис ждал с тревожным выражением лица.
– Она в холле. В гостиной ждать отказалась.
Еще не спустившись, Кардемор понял, что случилось. С каждым шагом у него падало сердце, а когда он увидел, что сестра стоит внизу и смотрит на него, его душа окончательно ушла в пятки.
– Лили, – сказал он и онемел, увидев, какой жалкой и напуганной она была. Слезы струились по ее щекам. Она вцепилась в перила, словно боялась упасть. Позади нее стоял Иона, неподвижный и молчаливый, как статуя.
– Это п-правда? – всхлипывая спросила она. – Это прав-вда, Энтони?
– Лили, – он подошел на шаг ближе. – Позволь мне проводить тебя в гостиную.
Она решительно покачала головой.
– От-твечай мне! Т-ты ш-шант-тажировал его? Грейд-дона? Чт-тобы он ж-женился н-на мне?
Он судорожно вздохнул.
– Шантажировал. Но не для того, чтобы он женился на тебе.
– Т-тогда д-для ч-чего?
– Чтобы он сопровождал тебя и скрасил твое пребывание в Лондоне.
Она моргала. Слезы слепили ее. Ее тоненькую фигурку сотрясали рыдания.
– Н-не д-для т-того, чт-тобы он женился?
Он с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в тело. Слуги исчезли. Послышались шаги Маргарет, спускающейся по лестнице.
– Я хотел заставить его жениться на тебе. Твое похищение… это моих рук дело. Целиком. Я сделал так, чтобы Грейдона тоже похитили и держали с тобой, чтобы ему пришлось потом спасать твою репутацию. Я не предполагал, что вам удастся бежать.
Качая поникшей головой, Лили твердила сквозь рыдания:
– О н-нет. О н-нет.
Качнувшись, она опустилась на колени и в отчаянии прижалась лбом к столбику перил.
– Лили! – леди Маргарет поспешно сбежала по лестнице, села ни нижнюю ступеньку и обняла плачущую золовку.
– Не плачь, моя дорогая. – Все будет хорошо.
Лили покачала головой и печально сказала:
– Н-ник-когда. Р-разрушено. Все.
Глава двадцать шестая
Кардемор-Холл выглядел как-то по-другому. Чего именно не хватало, Лили сказать не могла, но так было. То ли оттого, что она неожиданно для себя начала сравнивать свой любимый дом с Сан-Кэтирсом, к которому успела привязаться. А может быть, потому, что впервые была здесь одна, без брата, без тети, без Изабель.
Она каждый день одна обходила этот громадный дом, знакомые с детства комнаты. Вспоминала те времена, когда жила здесь, перебирала события, которые тут происходили. Посетила длинную галерею, в которой Кардемор устраивал в дождливые дни соревнования по бегу и всегда проигрывал их им с Изабель, хотя был больше и бегал быстрее. Вот библиотека, в которой дни и ночи напролет сидел ее отец, тихо разговаривая сам с собой. Она стояла здесь, прижавшись ухом к двери, когда поблизости не было никого из слуг. Странное дело, с самим собой отец умел говорить по-доброму. После его смерти она приходила сюда, усаживалась в его кресло и разглядывала портреты отца и матери, висевшие на стене: рядом с нежным лицом матери лицо отца казалось особенно суровым. Отец не любил Лили. Она никогда бы не поняла этого, если бы не приехал Эрон и не окружил ее заботой и лаской. Что такое отеческая любовь, она осознала благодаря своему брату. Он был для нее всем. Пока она не встретила Грейдона.
Эрон обещал, что навсегда исчезнет из ее жизни. Это было то, чего хотела Лили в тот самый ужасный час ее жизни, когда все вокруг казались предателями. Она ясно помнила, как бросала брату жестокие слова, не потрудившись даже взглянуть на него и выслушать то, что он говорил в ответ тусклым, лишенным эмоций голосом. А ведь она знала, что причиняет ему боль. Он просил ее о прощении, умолял, но тогда это было невозможно. А сейчас?
Когда Лили была в доме, она тосковала по своей семье, а когда бродила по окрестным землям, у озера, в темном тенистом лесу, тосковала по Грейдону. Лежа по ночам в постели, когда темнота скрывала ее слезы, она безутешно плакала о нем. Слезы эти были бесполезными. Он освободился от нее и наверняка рад этому. После развода он женится на Фрэнсис Гамильтон. И будет счастлив.
– Он еще вернется к вам, – постоянно твердил ей Иона. – Помяните мое слово. Появится, когда вы меньше всего будете ждать.
Однако Лили знала, что этому не бывать. Прошла неделя, за ней другая – и ни слова. В конце второй недели, закончив ужинать в компании вечно нетерпеливого Ионы, Лили решила пойти в музыкальный салон, а не в гостиную, где они обычно отдыхали, играя в кости. Этой игре ее научил Иона. Мальчик тихо свистнул, когда она открыла дверь музыкального салона. Лакей уже затопил камин и зажег лампы, и комната была столь же прекрасной, какой ее помнила Лили.
– Здесь не хуже, чем в танцевальном зале у соседей, – с восхищением сказал, входя, Иона. – Есть где порезвиться привидениям. – Он поднял чехол инструмента, заглянул под него и снова опустил. – Наверное, это их отпугивает.
Засмеявшись, Лили сняла чехол и бросила на пол. Потом села за фортепьяно и начала играть вальс, сначала медленно и неуверенно, но так увлеклась, что забыла не только о времени, но и об Ионе. Неожиданно вспомнив о нем, она подняла глаза, чтобы посмотреть, где он, но вместо него увидела своего мужа.
Музыка резко оборвалась, и Лили встала.
Он был в костюме для верховой езды, в пыльных бриджах и высоких сапогах. Его красивое лицо пылало от холода, волосы на непокрытой голове были слегка взъерошены. Через плечо у него висел большой кожаный мешок, как будто он развозил почту. При взгляде на него у Лили сжалось сердце.
Он вежливо поклонился ей.
– Добрый вечер, Лили. Прошу прощения за то, что вторгся без приглашения, но я проделал сегодня долгий путь с единственной целью – увидеть вас. И мне не хотелось ждать еще лишний час в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52