К больной тотчас же подошли Вэнс и Тру; они отнесли Элизабет наверх, после чего Тру хотел положить конец веселью. Однако Элизабет настояла на том, чтобы праздник продолжался; она сказала, что предпочла бы засыпать под музыку и смех – тогда ей наверняка будут сниться приятные сны. Тру улыбнулся жене и вышел из комнаты.
– И ты иди, сынок. Карен поможет мне приготовиться ко сну, – сказала Элизабет.
Вэнс молча кивнул и, поцеловав мать, последовал за отцом.
– Не беспокойся, моя милая, – улыбнулась больная, заметив, что Карен в смущении оглядывает комнату. – Просто посиди со мной рядом. У меня такое чувство, что я должна что-то тебе сказать. И еще… Что тебя тревожит, дорогая?
Карен молча смотрела на Элизабет. И вдруг разрыдалась, снова вспомнив о том, что матери Вэнса всего пятьдесят шесть лет и лишь тяжкий труд и лишения стали причиной се преждевременной старости.
Элизабет обняла новоиспеченную невестку за плечи.
– Четыре дня… всего лишь четыре дня прожила моя дочь… – тихо проговорила она. – А мне так хотелось вырастить ее, хотелось увидеть, как она взрослеет и превращается в женщину… Конечно, у меня были три сына, но дочь, девочка… Мне так хотелось иметь дочь, и теперь… она у меня есть…
Карен затихла, успокоилась.
– Так что же тебя тревожит, моя милая? – снова спросила пожилая женщина.
Карен утерла слезы.
– Все кончено, – прошептала она. – Мне не следовало приезжать сюда.
– Какие глупости, – покачала головой Элизабет. – Вэнс любит тебя, а ты – его.
– Любит?.. Но ведь даже я сама не знаю, люблю ли еще его.
– Однако ты вышла за него замуж…
– Вот поэтому я и… – Карен покраснела, устыдившись своих слез.
– Дорогая моя, все женщины сразу после венчания испытывают те же чувства. Одному Богу, известно, какие сомнения мучили меня после свадьбы. Но это были всего лишь глупые страхи, не более того.
«Со мной все не так, – промелькнуло у Карен. – У меня не только сомнения. Я чувствую… пустоту в сердце».
– Не сердитесь на меня, – заставив себя улыбнуться, проговорила Карен. – Вы правы, я веду себя глупо. Просто я немного… испугалась. Но мне станет лучше… Я еще не привыкла к жизни на ранчо. Знаю, что с моей стороны очень глупо…
– Ты ошибаешься, – перебила Элизабет. – Да, ошибаешься. Есть столько всего… Я бы хотела помочь тебе, рассказать… Но есть вещи, о которых трудно говорить. Это надо просто пережить, моя милая… – Элизабет умолкла, стиснув зубы; ее мучили боли. – А теперь… иди к Вэнсу, – пробормотала она. – Мне надо немного поспать, я очень устала…
Карен поднялась и посмотрела на лежавшую перед ней женщину, такую хрупкую… и такую сильную.
– Доброй ночи, Элизабет. – Она вдруг наклонилась и обняла больную.
– Спокойной ночи, дорогая. Я очень… очень рада, что ты тут.
Карен улыбнулась и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она услыхала:
– Он любит тебя, моя девочка. Знаю, что любит. Карен осторожно закрыла за собой дверь и зашла в свою комнату. Посмотревшись в зеркало, решила надеть что-нибудь из украшений. Откинув крышку сундука, она достала шкатулку с драгоценностями. Камеи на месте не было!
Марселина присоединилась к танцующим и отплясывала со всеми кавалерами по очереди. Мексиканка тотчас же увидела Карен, вышедшую во двор, однако сделала вид, что не заметила ее. Но где же Вэнс? Его не оказалось ни среди танцующих, ни за столом. Не было его и рядом с отцом. Наконец Карен увидела мужа в дальнем конце двора. Вэнс переоделся; теперь он был одет так же, как в тот вечер в доме Хэмптонов, когда они заглянули друг другу в сердце. А сейчас… сейчас он подхватил ее на руки и понес в дом, понес вверх по лестнице. Открыв ногой дверь, Вэнс поцеловал жену и, переступив порог спальни, осторожно опустил ее на кровать. Карен вдруг поняла: это ее первая брачная ночь. Вскочив с постели, она прошептала:
– Нет-нет… прошу тебя, Вэнс.
– Но ведь теперь мы муж и жена. – Он улыбнулся.
– Я думала, что все будет по-другому…
– Если ты вспоминаешь Сан-Антонио – забудь об этом.
– Забыть? Но я не могу. Мне кажется… Зачем ты убил несчастного Бодайна?
– Он получил то, что заслужил.
– Но я… Я не хочу спать в этой комнате.
Карен направилась к двери, но Вэнс схватил ее за руку и привлек к себе. В следующее мгновение он впился поцелуем в ее губы… и тихонько скрипнули пружины. Кровать? Господи, она даже не заметила, как оказалась на кровати! Более того, охваченная страстью, она не заметила, как Вэнс разделся и раздел ее…
А потом они долго лежали молча, и Карен думала о том, что лишь физическое влечение связывает ее с мужем – любовь же ее угасла.
Элизабет снился холм и снились два кедра-близнеца; деревья покачивали ветвями и, казалось, звали ее… Они уже давно ее ждали…
Приподнявшись, Элизабет окинула взглядом комнату, но Тру с ней не было.
– Все к лучшему, – тихо прошептала она. – А Карен… Бедняжка пытается обмануть меня, но я-то вижу: с ними что-то неладно… Карен и Вэнс… Они научатся любить друг друга, просто для этого потребуется время. Как и нам, не так ли, Тру?.. Две горошины в одном стручке… Тридцать восемь лет, Тру. Тридцать восемь счастливых лет…
Глава 7
И вновь Карен стояла под старыми кедрами, высившимися возле металлической ограды на склоне холма. Только теперь перед ней были четыре креста. Уже четыре… Положив на одну из могил букетик ярко-желтых астр, она смахнула со щеки слезу. Элизабет умерла два месяца назад… Как быстро летит время! Она умерла в ночь после их венчания. Тру обнаружил жену мертвой на следующее утро, и в то же утро Харли Гвин сколотил гроб. Затем гроб погрузили на повозку, и похоронная процессия направилась к холму – туда, где за металлической оградой двое сыновей и дочь уже давно ждали свою мать…
Поминальную молитву читал тот же священник, который накануне венчал Вэнса и Карен. А потом к могиле подошел Тед Утреннее Небо и стал нараспев произносить прощальную молитву команчей. Предварительно индеец развел из кедровых веток небольшой костер, запалил от него широкое орлиное перо и во время молитвы помахивал горящим пером из стороны в сторону. Наконец, костер затушили, и Тру, взглянув на сына, проговорил:
– Тридцать восемь лет, мой мальчик… Это нелегко… Видит Бог, нелегко…
Вэнс молча кивнул и повернулся к мужчинам, устанавливавшим крест над свежей могилой. На кресте было выжжено:
ЭЛИЗАБЕТ ЭНН ПАКСТОН
Жена и мать
12 января 1817 – 10 июля 1873
Женщины лучше не было ни у одного мужчины
Карен еще раз прочитала надпись. Как мало осталось… Лишь память, сердечная боль да имя, выжженное. на деревянном кресте. Неужели это все?
– Элизабет, ты слышишь меня? – прошептала Карен. – Ты должна знать: я ношу ребенка Вэнса. Мне следовало сказать тебе об этом еще две недели назад, когда я была здесь в последний раз, но я не решилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– И ты иди, сынок. Карен поможет мне приготовиться ко сну, – сказала Элизабет.
Вэнс молча кивнул и, поцеловав мать, последовал за отцом.
– Не беспокойся, моя милая, – улыбнулась больная, заметив, что Карен в смущении оглядывает комнату. – Просто посиди со мной рядом. У меня такое чувство, что я должна что-то тебе сказать. И еще… Что тебя тревожит, дорогая?
Карен молча смотрела на Элизабет. И вдруг разрыдалась, снова вспомнив о том, что матери Вэнса всего пятьдесят шесть лет и лишь тяжкий труд и лишения стали причиной се преждевременной старости.
Элизабет обняла новоиспеченную невестку за плечи.
– Четыре дня… всего лишь четыре дня прожила моя дочь… – тихо проговорила она. – А мне так хотелось вырастить ее, хотелось увидеть, как она взрослеет и превращается в женщину… Конечно, у меня были три сына, но дочь, девочка… Мне так хотелось иметь дочь, и теперь… она у меня есть…
Карен затихла, успокоилась.
– Так что же тебя тревожит, моя милая? – снова спросила пожилая женщина.
Карен утерла слезы.
– Все кончено, – прошептала она. – Мне не следовало приезжать сюда.
– Какие глупости, – покачала головой Элизабет. – Вэнс любит тебя, а ты – его.
– Любит?.. Но ведь даже я сама не знаю, люблю ли еще его.
– Однако ты вышла за него замуж…
– Вот поэтому я и… – Карен покраснела, устыдившись своих слез.
– Дорогая моя, все женщины сразу после венчания испытывают те же чувства. Одному Богу, известно, какие сомнения мучили меня после свадьбы. Но это были всего лишь глупые страхи, не более того.
«Со мной все не так, – промелькнуло у Карен. – У меня не только сомнения. Я чувствую… пустоту в сердце».
– Не сердитесь на меня, – заставив себя улыбнуться, проговорила Карен. – Вы правы, я веду себя глупо. Просто я немного… испугалась. Но мне станет лучше… Я еще не привыкла к жизни на ранчо. Знаю, что с моей стороны очень глупо…
– Ты ошибаешься, – перебила Элизабет. – Да, ошибаешься. Есть столько всего… Я бы хотела помочь тебе, рассказать… Но есть вещи, о которых трудно говорить. Это надо просто пережить, моя милая… – Элизабет умолкла, стиснув зубы; ее мучили боли. – А теперь… иди к Вэнсу, – пробормотала она. – Мне надо немного поспать, я очень устала…
Карен поднялась и посмотрела на лежавшую перед ней женщину, такую хрупкую… и такую сильную.
– Доброй ночи, Элизабет. – Она вдруг наклонилась и обняла больную.
– Спокойной ночи, дорогая. Я очень… очень рада, что ты тут.
Карен улыбнулась и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она услыхала:
– Он любит тебя, моя девочка. Знаю, что любит. Карен осторожно закрыла за собой дверь и зашла в свою комнату. Посмотревшись в зеркало, решила надеть что-нибудь из украшений. Откинув крышку сундука, она достала шкатулку с драгоценностями. Камеи на месте не было!
Марселина присоединилась к танцующим и отплясывала со всеми кавалерами по очереди. Мексиканка тотчас же увидела Карен, вышедшую во двор, однако сделала вид, что не заметила ее. Но где же Вэнс? Его не оказалось ни среди танцующих, ни за столом. Не было его и рядом с отцом. Наконец Карен увидела мужа в дальнем конце двора. Вэнс переоделся; теперь он был одет так же, как в тот вечер в доме Хэмптонов, когда они заглянули друг другу в сердце. А сейчас… сейчас он подхватил ее на руки и понес в дом, понес вверх по лестнице. Открыв ногой дверь, Вэнс поцеловал жену и, переступив порог спальни, осторожно опустил ее на кровать. Карен вдруг поняла: это ее первая брачная ночь. Вскочив с постели, она прошептала:
– Нет-нет… прошу тебя, Вэнс.
– Но ведь теперь мы муж и жена. – Он улыбнулся.
– Я думала, что все будет по-другому…
– Если ты вспоминаешь Сан-Антонио – забудь об этом.
– Забыть? Но я не могу. Мне кажется… Зачем ты убил несчастного Бодайна?
– Он получил то, что заслужил.
– Но я… Я не хочу спать в этой комнате.
Карен направилась к двери, но Вэнс схватил ее за руку и привлек к себе. В следующее мгновение он впился поцелуем в ее губы… и тихонько скрипнули пружины. Кровать? Господи, она даже не заметила, как оказалась на кровати! Более того, охваченная страстью, она не заметила, как Вэнс разделся и раздел ее…
А потом они долго лежали молча, и Карен думала о том, что лишь физическое влечение связывает ее с мужем – любовь же ее угасла.
Элизабет снился холм и снились два кедра-близнеца; деревья покачивали ветвями и, казалось, звали ее… Они уже давно ее ждали…
Приподнявшись, Элизабет окинула взглядом комнату, но Тру с ней не было.
– Все к лучшему, – тихо прошептала она. – А Карен… Бедняжка пытается обмануть меня, но я-то вижу: с ними что-то неладно… Карен и Вэнс… Они научатся любить друг друга, просто для этого потребуется время. Как и нам, не так ли, Тру?.. Две горошины в одном стручке… Тридцать восемь лет, Тру. Тридцать восемь счастливых лет…
Глава 7
И вновь Карен стояла под старыми кедрами, высившимися возле металлической ограды на склоне холма. Только теперь перед ней были четыре креста. Уже четыре… Положив на одну из могил букетик ярко-желтых астр, она смахнула со щеки слезу. Элизабет умерла два месяца назад… Как быстро летит время! Она умерла в ночь после их венчания. Тру обнаружил жену мертвой на следующее утро, и в то же утро Харли Гвин сколотил гроб. Затем гроб погрузили на повозку, и похоронная процессия направилась к холму – туда, где за металлической оградой двое сыновей и дочь уже давно ждали свою мать…
Поминальную молитву читал тот же священник, который накануне венчал Вэнса и Карен. А потом к могиле подошел Тед Утреннее Небо и стал нараспев произносить прощальную молитву команчей. Предварительно индеец развел из кедровых веток небольшой костер, запалил от него широкое орлиное перо и во время молитвы помахивал горящим пером из стороны в сторону. Наконец, костер затушили, и Тру, взглянув на сына, проговорил:
– Тридцать восемь лет, мой мальчик… Это нелегко… Видит Бог, нелегко…
Вэнс молча кивнул и повернулся к мужчинам, устанавливавшим крест над свежей могилой. На кресте было выжжено:
ЭЛИЗАБЕТ ЭНН ПАКСТОН
Жена и мать
12 января 1817 – 10 июля 1873
Женщины лучше не было ни у одного мужчины
Карен еще раз прочитала надпись. Как мало осталось… Лишь память, сердечная боль да имя, выжженное. на деревянном кресте. Неужели это все?
– Элизабет, ты слышишь меня? – прошептала Карен. – Ты должна знать: я ношу ребенка Вэнса. Мне следовало сказать тебе об этом еще две недели назад, когда я была здесь в последний раз, но я не решилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90