Вы знаете, что делается с парнем в подобных случаях! За одной из девушек он ухаживал, а другая была его сестрой. Я это сообразил.
"Ах, черт возьми, - сказал я себе, - надо его выручить!"
Когда я тронул его плечо, он очень вежливо повернулся ко мне. И он и девушки были милы со мной с самого начала и до конца. Я их ни в чем не виню.
И вот, когда он повернулся ко мне, я шепнул ему несколько слов про Бен Ахема.
- Не ставьте на него ни цента в первом заезде, потому, что он будет плестись, как вол, запряженный в плуг, но когда первый заезд кончится, идите прямо в кассу и выкладывайте хоть все деньги, - вот что я ему сказал.
Ну, знаете, никогда я не видел, чтобы человек держал себя любезнее, чем этот парень! Рядом с той девушкой, с которой я дважды встретился глазами, причем, оба мы покраснели, сидел какой-то толстяк; и что бы вы думали, сделал мой молодой человек? Он повернулся к толстяку и попросил его поменяться со мной местами, чтобы я мог сидеть в их компании!
Ах, черт возьми! Вот повезло! Значит, я буду сидеть с ними. Но каким же я был болваном, что ходил в этот бар в Уэст-хаусе и, увидев там какого-то хлыща с тросточкой и в дурацком галстуке, хватил две порции виски, только чтобы порисоваться!
Конечно, теперь когда я буду сидеть рядом с девушкой и дышать ей в лицо, она почувствует запах виски. Я готов был вышвырнуть самого себя с трибуны прямо на трек и гнать кулаками по всему ипподрому. Я побил бы при этом все рекорды, какие любая из лошадей могла, поставить в этом году.
Ведь девушка эта была не какая-нибудь замухрышка! Чего бы я не дал за палочку ароматной жевательной резины, или за мятную лепешку, или за кусочек лакрицы. Хорошо еще, что у меня в кармане были те три двадцатипятицентовые сигары. Одну из них я предложил молодому человеку, а другую закурил сам. Тогда толстяк встал, мы поменялись местами, и я опустился на скамью рядом, с девушкой.
Они представились мне. Оказалось, что невесту молодого человека зовут мисс Элинор Вудбери, она была дочерью фабриканта бочек из местечка Тиффин в штате Огайо. Самого молодого человека звали Уилбер Уэссен, а его сестру мисс Люси Уэссен.
Вероятно, именно то, что у них у всех были такие шикарные имена, выбило меня из колеи. Конечно, парень, раньше работавший конюхом при беговых лошадях, а теперь присматривающий за лошадьми человека, который дает напрокат экипажи и содержит транспортную контору и склады, такой парень ничем не лучше и не хуже других. Я об этом часто думал и говорил вслух.
Но вы знаете, какова молодежь! Было что-то особенное и в ее милом платьице, и в ее милых глазах, и в том, как она перед тем взглянула на меня через плечо брата, и как я в ответ взглянул на нее, и как мы оба покраснели.
Не мог же я доказать ей, какой я простофиля, правда?
И вот я свалял дурака. Я сказал, что меня зовут Уолтер Матерс и я живу в городке Мариетта, штата Огайо, а потом я стал плести такое, что вы и представить себе не можете. Я уверял, что Бен Ахем принадлежит моему отцу, который временно дал его Бобу Френчу, потому что наша семья очень гордая и никто из нас никогда не участвует в бегах, по крайней мере под своим именем. Я сочинял без удержу, а они все наклонились ко мне и слушали, и у Люси Уэссен блестели глаза, а я все врал и врал.
Я рассказывал о нашей ферме в Мариетте, о больших конюшнях и об огромном каменном доме на горе над рекой Огайо, но у меня хватило ума не слишком хвастаться. Я только намекал на некоторые вещи, а мои собеседники выпытывали у меня остальное. Я делал вид, что говорю об этом неохотно. На самом деле у моей семьи никогда не было фабрики бочек, и, сколько я себя помню, мы всегда были бедны, хотя никогда ни к кому не обращались за помощью, а мой дедушка был родом из Уэльса и там... ну, да бог с ним!
Так мы сидели на трибуне и болтали, точно знали друг друга уже много лет. Я продолжал врать и сказал, будто мой отец опасался, что этот самый Боб Френч поведет нечестную игру, и нарочно послал меня в Сендаску последить за ним. Мне удалось разузнать, добавил я, как пройдет первый заезд.
В этом первом заезде Бен Ахем будет плестись, как хромая корова, а зато потом покажет себя. В подтверждение своих слов я вытащил из кармана тридцать долларов, протянул их мистеру Уилберу Уэссену и попросил, если это его не затруднит, пойти после первого заезда в кассу и поставить эти деньга на Бен Ахема при любых встречных ставках. Сам я пойти не могу; не годится, чтобы меня увидел Боб Френч или кто-нибудь из конюхов.
Вскоре первый заезд окончился. Бен Ахем сбился на прямой, казалось, будто он не то болен, не то сделан из дерева, и пришел он последним. Тогда этот самый Уилбер Уэссен отправился к кассе под главной трибуной, а я остался один с обеими девушками, и когда мисс Вудбери на миг отвернулась, Люси Уэссен чуть-чуть тронула меня плечиком. Не думайте, что она так уж и толкнула меня. Но вы знаете, как делают девушки: придвигаются поближе, но все-таки воли себе не дают. Да вы, наверно, знаете! Ах ты, господи!
А потом они устроили мне сюрприз. Не знаю когда, но она договорились между собой решили, что Уилбер Уэссен поставит пятьдесят долларов на Бен Ахема, а каждая из девушек добавит по десятке из своих личных денег. Мне стало худо, когда я об этом узнал, но потом мне было еще хуже!
Насчет этого жеребца, Бен Ахема, и насчет их денег я ни капельки не беспокоился. Все прошло гладко. В следующих трех заездах Бен Ахем мчался так, точно он вез контрабанду мимо пограничной заставы, и Уилбер Уэссеи выиграл девять на два за свою ставку. Нет, меня мучило другое.
Уилбер вернулся из кассы и теперь почти все время занимал мисс Вудбери, а мы с Люси Уэссен словно остались одни на необитаемом острове.
Черт! Если бы только я не врал, или если бы я мог как-нибудь выпутаться из этой лжи! Никакого Уолтера Матерса, как я назвал себя ей и всем им, нет и не было, а если бы он и существовал, то, клянусь вам, я завтра же поехал бы в Мариетту, штата Огайо, и застрелил бы его!
Какой же я был простофиля! Бега скоро закончились, Уилбер опять пошел в кассу и получил наши выигрыши, а потом мы все отправились в город, и Уилбер закатил шикарный ужин в Уэст-хаусе, даже заказал бутылку шампанского.
Я сидел рядом с девушкой, и она почти ничего не говорила, и я тоже почти ничего не говорил. Но я знал одно: ее тянуло ко мне не потому, что я плел, будто у меня отец - богач, и все такое. Знаете, ведь это чувствуешь... Великий боже! Есть девушки, которых встречаешь один раз в жизни, и если вы не поспешите и не будете ковать железо, пока горячо, такая девушка ускользнет от вас навсегда, вы можете бросаться с моста в реку! Она смотрит на вас, и взгляд ее идет как бы из глубины души, и это не кокетство, нет, вам хочется, чтобы эта девушка стала вашей женой, и вам хочется, чтобы ее окружали красивые вещи - прекрасные цветы, красивые платья, и вам хочется, чтобы у нее и у вас были дети, и вам хочется, чтобы играла музыка, - хорошая, а не какие-нибудь джазы.
1 2 3 4
"Ах, черт возьми, - сказал я себе, - надо его выручить!"
Когда я тронул его плечо, он очень вежливо повернулся ко мне. И он и девушки были милы со мной с самого начала и до конца. Я их ни в чем не виню.
И вот, когда он повернулся ко мне, я шепнул ему несколько слов про Бен Ахема.
- Не ставьте на него ни цента в первом заезде, потому, что он будет плестись, как вол, запряженный в плуг, но когда первый заезд кончится, идите прямо в кассу и выкладывайте хоть все деньги, - вот что я ему сказал.
Ну, знаете, никогда я не видел, чтобы человек держал себя любезнее, чем этот парень! Рядом с той девушкой, с которой я дважды встретился глазами, причем, оба мы покраснели, сидел какой-то толстяк; и что бы вы думали, сделал мой молодой человек? Он повернулся к толстяку и попросил его поменяться со мной местами, чтобы я мог сидеть в их компании!
Ах, черт возьми! Вот повезло! Значит, я буду сидеть с ними. Но каким же я был болваном, что ходил в этот бар в Уэст-хаусе и, увидев там какого-то хлыща с тросточкой и в дурацком галстуке, хватил две порции виски, только чтобы порисоваться!
Конечно, теперь когда я буду сидеть рядом с девушкой и дышать ей в лицо, она почувствует запах виски. Я готов был вышвырнуть самого себя с трибуны прямо на трек и гнать кулаками по всему ипподрому. Я побил бы при этом все рекорды, какие любая из лошадей могла, поставить в этом году.
Ведь девушка эта была не какая-нибудь замухрышка! Чего бы я не дал за палочку ароматной жевательной резины, или за мятную лепешку, или за кусочек лакрицы. Хорошо еще, что у меня в кармане были те три двадцатипятицентовые сигары. Одну из них я предложил молодому человеку, а другую закурил сам. Тогда толстяк встал, мы поменялись местами, и я опустился на скамью рядом, с девушкой.
Они представились мне. Оказалось, что невесту молодого человека зовут мисс Элинор Вудбери, она была дочерью фабриканта бочек из местечка Тиффин в штате Огайо. Самого молодого человека звали Уилбер Уэссен, а его сестру мисс Люси Уэссен.
Вероятно, именно то, что у них у всех были такие шикарные имена, выбило меня из колеи. Конечно, парень, раньше работавший конюхом при беговых лошадях, а теперь присматривающий за лошадьми человека, который дает напрокат экипажи и содержит транспортную контору и склады, такой парень ничем не лучше и не хуже других. Я об этом часто думал и говорил вслух.
Но вы знаете, какова молодежь! Было что-то особенное и в ее милом платьице, и в ее милых глазах, и в том, как она перед тем взглянула на меня через плечо брата, и как я в ответ взглянул на нее, и как мы оба покраснели.
Не мог же я доказать ей, какой я простофиля, правда?
И вот я свалял дурака. Я сказал, что меня зовут Уолтер Матерс и я живу в городке Мариетта, штата Огайо, а потом я стал плести такое, что вы и представить себе не можете. Я уверял, что Бен Ахем принадлежит моему отцу, который временно дал его Бобу Френчу, потому что наша семья очень гордая и никто из нас никогда не участвует в бегах, по крайней мере под своим именем. Я сочинял без удержу, а они все наклонились ко мне и слушали, и у Люси Уэссен блестели глаза, а я все врал и врал.
Я рассказывал о нашей ферме в Мариетте, о больших конюшнях и об огромном каменном доме на горе над рекой Огайо, но у меня хватило ума не слишком хвастаться. Я только намекал на некоторые вещи, а мои собеседники выпытывали у меня остальное. Я делал вид, что говорю об этом неохотно. На самом деле у моей семьи никогда не было фабрики бочек, и, сколько я себя помню, мы всегда были бедны, хотя никогда ни к кому не обращались за помощью, а мой дедушка был родом из Уэльса и там... ну, да бог с ним!
Так мы сидели на трибуне и болтали, точно знали друг друга уже много лет. Я продолжал врать и сказал, будто мой отец опасался, что этот самый Боб Френч поведет нечестную игру, и нарочно послал меня в Сендаску последить за ним. Мне удалось разузнать, добавил я, как пройдет первый заезд.
В этом первом заезде Бен Ахем будет плестись, как хромая корова, а зато потом покажет себя. В подтверждение своих слов я вытащил из кармана тридцать долларов, протянул их мистеру Уилберу Уэссену и попросил, если это его не затруднит, пойти после первого заезда в кассу и поставить эти деньга на Бен Ахема при любых встречных ставках. Сам я пойти не могу; не годится, чтобы меня увидел Боб Френч или кто-нибудь из конюхов.
Вскоре первый заезд окончился. Бен Ахем сбился на прямой, казалось, будто он не то болен, не то сделан из дерева, и пришел он последним. Тогда этот самый Уилбер Уэссен отправился к кассе под главной трибуной, а я остался один с обеими девушками, и когда мисс Вудбери на миг отвернулась, Люси Уэссен чуть-чуть тронула меня плечиком. Не думайте, что она так уж и толкнула меня. Но вы знаете, как делают девушки: придвигаются поближе, но все-таки воли себе не дают. Да вы, наверно, знаете! Ах ты, господи!
А потом они устроили мне сюрприз. Не знаю когда, но она договорились между собой решили, что Уилбер Уэссен поставит пятьдесят долларов на Бен Ахема, а каждая из девушек добавит по десятке из своих личных денег. Мне стало худо, когда я об этом узнал, но потом мне было еще хуже!
Насчет этого жеребца, Бен Ахема, и насчет их денег я ни капельки не беспокоился. Все прошло гладко. В следующих трех заездах Бен Ахем мчался так, точно он вез контрабанду мимо пограничной заставы, и Уилбер Уэссеи выиграл девять на два за свою ставку. Нет, меня мучило другое.
Уилбер вернулся из кассы и теперь почти все время занимал мисс Вудбери, а мы с Люси Уэссен словно остались одни на необитаемом острове.
Черт! Если бы только я не врал, или если бы я мог как-нибудь выпутаться из этой лжи! Никакого Уолтера Матерса, как я назвал себя ей и всем им, нет и не было, а если бы он и существовал, то, клянусь вам, я завтра же поехал бы в Мариетту, штата Огайо, и застрелил бы его!
Какой же я был простофиля! Бега скоро закончились, Уилбер опять пошел в кассу и получил наши выигрыши, а потом мы все отправились в город, и Уилбер закатил шикарный ужин в Уэст-хаусе, даже заказал бутылку шампанского.
Я сидел рядом с девушкой, и она почти ничего не говорила, и я тоже почти ничего не говорил. Но я знал одно: ее тянуло ко мне не потому, что я плел, будто у меня отец - богач, и все такое. Знаете, ведь это чувствуешь... Великий боже! Есть девушки, которых встречаешь один раз в жизни, и если вы не поспешите и не будете ковать железо, пока горячо, такая девушка ускользнет от вас навсегда, вы можете бросаться с моста в реку! Она смотрит на вас, и взгляд ее идет как бы из глубины души, и это не кокетство, нет, вам хочется, чтобы эта девушка стала вашей женой, и вам хочется, чтобы ее окружали красивые вещи - прекрасные цветы, красивые платья, и вам хочется, чтобы у нее и у вас были дети, и вам хочется, чтобы играла музыка, - хорошая, а не какие-нибудь джазы.
1 2 3 4