Хотя они были совершенно неопытны в таких делах, они тем не менее утверждали, что присутствие женщины, то есть меня, будет им только мешать. И вот вечером восьмого июля Дана Пауэлл, подружка Бена, и я сидели дома и поджидали наших грабителей.
Они появились в полвторого ночи. До того я даже не понимала, насколько я испугана. Но вот у двери послышался шум, и мы с Даной инстинктивно прижались друг к другу. Сэм, потом Бен, потом Скотт по очереди вошли в кухню. Я старалась выглядеть спокойной, даже улыбнуться. Я не смотрела на Дану, но чувствовала, что она тоже изо всех сил сдерживает волнение. Ребята поставили на пол огромные коробки.
- Мы решили встретиться в субботу и решить, куда это все спрятать, а пока здесь побудет, - сказал Сэм.
Стояла жуткая июльская жара, но зубы у него стучали.
Мы остались вдвоем. Сэм улыбнулся.
- Вот мы и сделали это, детка. Мы заполучили 150 динамитных шашек и пятьдесят взрывателей. Все сошло, как мы и думали. Когда сторож увидел пистолет, он даже и не подумал сопротивляться.
- Вы его не поранили?
- Да что ты! Мы связали его, но так слабо, что он, пожалуй, уже выпутался.
Я вздохнула с облегчением. А потом взглянула на ящики. На них большими черными буквами было написано: "Осторожно - взрывчатка".
Сэм открыл коробку. Внутри, аккуратно завернутые в бумагу, лежали брикеты динамита - совсем как пирожное от "Уайтмена". Только на каждой из этих бумажек было написано: "Нитроглицерин - легко воспламеняется". Интересно, хватит этого динамита, чтоб взорвать весь наш дом? Или здесь его хватит на целый квартал? На полгорода? Я думала о бомбах, падающих на Вьетнам, о бомбах, которые в прошлом месяце начали падать на Камбоджу. Я думала о Жане и Жаке и о тех "Черных пантерах", которых обвинили во взрыве полицейского участка в Бронксе. Я вспомнила рецепт зажигательной смеси, опубликованный в подпольной газете "Крыса".
Первую бомбу мы взорвали 26 июля в здании "Юнайтед фрут компани", в течение десятилетий сосавшей из Кубы все соки. Но взрыв был слишком слаб, он не причинил зданию почти никакого вреда. Двадцатого августа Сэм по собственной инициативе подложил бомбу в здание одного из банков. Взрывом были ранены семнадцать человек, и друзья Сэма, в том числе и я, были в шоке - мы-то считали, что взрывы наши должны сокрушать собственность, а не людей.
В три часа дня восемнадцатого сентября - как раз в то время,.когда Никсон объяснял в ООН, что Б-52 бомбят Вьетнам, Лаос и Камбоджу "ради мира на земле", - Сэм показывал Бену, Дане и нашим друзьям Фрэнку и Хейди бомбу с часовым механизмом, которую он сам собрал (он был единственным членом нашей группы, кто хоть как-то разбирался в этом деле). Бомбу упрятали в сумку, и я осторожно повесила ее на плечо. Ребята пожелали мне удачи. Я чувствовала себя как-то странно-торжественно: я прекрасно понимала, что могу больше не вернуться.
Я села в автобус до центра. Вышла у Фоули-Сквер и направилась к Дому правительственных учреждений - огромному пятидесятиэтажному зданию из стекла и стали. Всю неделю Сэм и я вечерами сидели напротив Дома, наблюдая, как покидают его служащие, как гаснут огни в офисах на тридцать девятом и сороковом этажах. И в этот вечер все было как обычно: из здания сплошным потоком шли клерки, секретарши, военные чиновники. В два часа ночи, когда взорвется бомба, холл будет пуст, а люди будут спокойно спать у себя дома. Я нашла нужный лифт и поднялась на сороковой этаж, где размещался армейский отдел.
Как я узнала из предыдущих посещений, на сороковом этаже было два места, куда можно спрятать бомбу: маленький чулан, где уборщики хранили свои причиндалы, и довольно большая комната, в которой находилось электронное оборудование. Я сразу же направилась к чулану. Но только я открыла дверь, как из соседней комнаты вышла женщина. Она глянула на меня, я глупо улыбнулась и направилась назад к лифту.
Вернуться к чулану я уже не могла: если женщина увидит меня еще раз, она наверняка вызовет охрану. Оставалась комната с вычислительными машинами. Прежде чем открыть дверь, я удостоверилась, нет ли кого-нибудь в коридоре, вошла в комнату и спрятала сумку за каким-то механизмом. Так же осторожно я выбралась, спустилась на лифте и влилась в толпу спешащих по домам служащих. У дверей стоял охранник. Заметил ли он, что я вошла с сумкой, а вышла без нее? Я отвернулась, чтобы он не мог рассмотреть лица.
Это была первая по-настоящему коллективная акция нашей группы. После того как я вызвалась подложить бомбу, Бен написал коммюнике, Хейди взялась отпечатать его. Дана - разослать в газеты, на радио и телевидение. В час ночи девятнадцатого сентября мы собрались на крыше дома Франка и Хейди. У Франка был маленький телескоп, и мы направили его на Дом правительственных учреждений. Его легко было выделить среди остальных небоскребов: на центральных этажах горел свет, а на крыше мигали предупредительные огни для самолетав.
Без двух минут два все огни погасли.
"Черт побери!" - прошептал Бен. Я говорить не могла. Я не знаю, что чувствовали остальные, но я чувствовала радость: я доказала Сэму, что ему незачем действовать в одиночку; я причинила серьезный ущерб армейскому аппарату США и, возможно, хоть на дюйм приблизила революцию. Через час радио подтвердило наш успех: взрыв был сильным, но никто из людей не пострадал. Я была счастлива.
В нашу организацию пробрался провокатор, и двенадцатого ноября Сэм, я и наш друг Нэт Ярроу были арестованы. Нас обвинили во взрывах бомб в призывном центре, в Доме правительственных учреждений, в здании уголовного суда, в помещениях банков "Чейз Манхэттен", "Мэрии Мидлэнд", в здании "Дженерал моторе" - пугающе точный список.
Сэму, который сразу же во всем признался, так никогда и не суждено было выйти из тюрьмы. Нэта и меня освободили под залог в двадцать тысяч долларов за каждого - деньги эти дали наши испуганные родители. Нас ждал суд, и я решила уйти в подполье. Я понимала, что родители мои будут очень страдать, что они теряют большие деньги, меня пугала неизвестность, но я все же решила стать "беглецом", чтобы продолжать бороться за свои идеалы. Мне помогли члены организации "Уэзермены", которые сами перешли на нелегальное положение в марте семидесятого, а также моя подруга Мод, у которой уже был опыт в подобных делах.
Перед тем как покинуть город, я послала моим защитникам письмо, в котором полностью признавалась в одном из пунктов предъявленных нам обвинений, этим я надеялась облегчить участь Сэма, которому грозило пожизненное заключение. Восьмого мая семидесятого года в поезд, идущий на юг, садился уже "полноценный нелегал".
Я попросила одну из моих подруг помочь мне хоть немного изменить внешность. Она вымыла мне волосы осветляющим шампунем, наложила грим и показала - сама она была когда-то актрисой, - как надо изменять голос и походку.
1 2 3 4 5 6
Они появились в полвторого ночи. До того я даже не понимала, насколько я испугана. Но вот у двери послышался шум, и мы с Даной инстинктивно прижались друг к другу. Сэм, потом Бен, потом Скотт по очереди вошли в кухню. Я старалась выглядеть спокойной, даже улыбнуться. Я не смотрела на Дану, но чувствовала, что она тоже изо всех сил сдерживает волнение. Ребята поставили на пол огромные коробки.
- Мы решили встретиться в субботу и решить, куда это все спрятать, а пока здесь побудет, - сказал Сэм.
Стояла жуткая июльская жара, но зубы у него стучали.
Мы остались вдвоем. Сэм улыбнулся.
- Вот мы и сделали это, детка. Мы заполучили 150 динамитных шашек и пятьдесят взрывателей. Все сошло, как мы и думали. Когда сторож увидел пистолет, он даже и не подумал сопротивляться.
- Вы его не поранили?
- Да что ты! Мы связали его, но так слабо, что он, пожалуй, уже выпутался.
Я вздохнула с облегчением. А потом взглянула на ящики. На них большими черными буквами было написано: "Осторожно - взрывчатка".
Сэм открыл коробку. Внутри, аккуратно завернутые в бумагу, лежали брикеты динамита - совсем как пирожное от "Уайтмена". Только на каждой из этих бумажек было написано: "Нитроглицерин - легко воспламеняется". Интересно, хватит этого динамита, чтоб взорвать весь наш дом? Или здесь его хватит на целый квартал? На полгорода? Я думала о бомбах, падающих на Вьетнам, о бомбах, которые в прошлом месяце начали падать на Камбоджу. Я думала о Жане и Жаке и о тех "Черных пантерах", которых обвинили во взрыве полицейского участка в Бронксе. Я вспомнила рецепт зажигательной смеси, опубликованный в подпольной газете "Крыса".
Первую бомбу мы взорвали 26 июля в здании "Юнайтед фрут компани", в течение десятилетий сосавшей из Кубы все соки. Но взрыв был слишком слаб, он не причинил зданию почти никакого вреда. Двадцатого августа Сэм по собственной инициативе подложил бомбу в здание одного из банков. Взрывом были ранены семнадцать человек, и друзья Сэма, в том числе и я, были в шоке - мы-то считали, что взрывы наши должны сокрушать собственность, а не людей.
В три часа дня восемнадцатого сентября - как раз в то время,.когда Никсон объяснял в ООН, что Б-52 бомбят Вьетнам, Лаос и Камбоджу "ради мира на земле", - Сэм показывал Бену, Дане и нашим друзьям Фрэнку и Хейди бомбу с часовым механизмом, которую он сам собрал (он был единственным членом нашей группы, кто хоть как-то разбирался в этом деле). Бомбу упрятали в сумку, и я осторожно повесила ее на плечо. Ребята пожелали мне удачи. Я чувствовала себя как-то странно-торжественно: я прекрасно понимала, что могу больше не вернуться.
Я села в автобус до центра. Вышла у Фоули-Сквер и направилась к Дому правительственных учреждений - огромному пятидесятиэтажному зданию из стекла и стали. Всю неделю Сэм и я вечерами сидели напротив Дома, наблюдая, как покидают его служащие, как гаснут огни в офисах на тридцать девятом и сороковом этажах. И в этот вечер все было как обычно: из здания сплошным потоком шли клерки, секретарши, военные чиновники. В два часа ночи, когда взорвется бомба, холл будет пуст, а люди будут спокойно спать у себя дома. Я нашла нужный лифт и поднялась на сороковой этаж, где размещался армейский отдел.
Как я узнала из предыдущих посещений, на сороковом этаже было два места, куда можно спрятать бомбу: маленький чулан, где уборщики хранили свои причиндалы, и довольно большая комната, в которой находилось электронное оборудование. Я сразу же направилась к чулану. Но только я открыла дверь, как из соседней комнаты вышла женщина. Она глянула на меня, я глупо улыбнулась и направилась назад к лифту.
Вернуться к чулану я уже не могла: если женщина увидит меня еще раз, она наверняка вызовет охрану. Оставалась комната с вычислительными машинами. Прежде чем открыть дверь, я удостоверилась, нет ли кого-нибудь в коридоре, вошла в комнату и спрятала сумку за каким-то механизмом. Так же осторожно я выбралась, спустилась на лифте и влилась в толпу спешащих по домам служащих. У дверей стоял охранник. Заметил ли он, что я вошла с сумкой, а вышла без нее? Я отвернулась, чтобы он не мог рассмотреть лица.
Это была первая по-настоящему коллективная акция нашей группы. После того как я вызвалась подложить бомбу, Бен написал коммюнике, Хейди взялась отпечатать его. Дана - разослать в газеты, на радио и телевидение. В час ночи девятнадцатого сентября мы собрались на крыше дома Франка и Хейди. У Франка был маленький телескоп, и мы направили его на Дом правительственных учреждений. Его легко было выделить среди остальных небоскребов: на центральных этажах горел свет, а на крыше мигали предупредительные огни для самолетав.
Без двух минут два все огни погасли.
"Черт побери!" - прошептал Бен. Я говорить не могла. Я не знаю, что чувствовали остальные, но я чувствовала радость: я доказала Сэму, что ему незачем действовать в одиночку; я причинила серьезный ущерб армейскому аппарату США и, возможно, хоть на дюйм приблизила революцию. Через час радио подтвердило наш успех: взрыв был сильным, но никто из людей не пострадал. Я была счастлива.
В нашу организацию пробрался провокатор, и двенадцатого ноября Сэм, я и наш друг Нэт Ярроу были арестованы. Нас обвинили во взрывах бомб в призывном центре, в Доме правительственных учреждений, в здании уголовного суда, в помещениях банков "Чейз Манхэттен", "Мэрии Мидлэнд", в здании "Дженерал моторе" - пугающе точный список.
Сэму, который сразу же во всем признался, так никогда и не суждено было выйти из тюрьмы. Нэта и меня освободили под залог в двадцать тысяч долларов за каждого - деньги эти дали наши испуганные родители. Нас ждал суд, и я решила уйти в подполье. Я понимала, что родители мои будут очень страдать, что они теряют большие деньги, меня пугала неизвестность, но я все же решила стать "беглецом", чтобы продолжать бороться за свои идеалы. Мне помогли члены организации "Уэзермены", которые сами перешли на нелегальное положение в марте семидесятого, а также моя подруга Мод, у которой уже был опыт в подобных делах.
Перед тем как покинуть город, я послала моим защитникам письмо, в котором полностью признавалась в одном из пунктов предъявленных нам обвинений, этим я надеялась облегчить участь Сэма, которому грозило пожизненное заключение. Восьмого мая семидесятого года в поезд, идущий на юг, садился уже "полноценный нелегал".
Я попросила одну из моих подруг помочь мне хоть немного изменить внешность. Она вымыла мне волосы осветляющим шампунем, наложила грим и показала - сама она была когда-то актрисой, - как надо изменять голос и походку.
1 2 3 4 5 6