ПМ только прыгнул в ладонях и сухо щёлкнул. Патронов больше не было. Их вообще не было. Последний патрон Моржов грохнул ещё для трудных подростков.
Сергач убегал. Горела луна. Машина посерёдке шоссе растопырила дверки левого борта. Моржов с коленей вхолостую щёлкал по Сергачу. Алёнушка лежала на заднем сиденье на спине. Голова её свешивалась из машины. Мёртвое лицо с мокрыми, окровавленными губами было запрокинуто. Пышный хвост расстелился по асфальту. Июньское созвездие Девы, как «Волга» на дороге, загромоздило полнеба, словно гигантский проволочный каркас.
У Моржова не осталось ничего, чтобы наказать тех, кого он хотел наказать. Ни закона, ни оружия. И ПМ ему больше не сгодится. Сгодятся только голые руки и логика гнева.
– Лёнька-а! Лёнька-а!… - шёпотом орал Моржов и кидал мелкие камешки в окно второго этажа своей общаги.
Моржов стоял в диких кустах заднего двора. В небе над городом Ковязиным только-только расползались первые пятна рассвета. Всё вокруг было мертвенно-синее и мокрое.
Окно, дрогнув отражением облаков, открылось. Над карнизом показались взлохмаченная голова и голые плечи Ленчика.
– Ты хули тут?… - сонно и злобно спросил Лёнчик. - Мать разбудишь!… Полпятого же!… Хули надо?
– Выйди перепиздеть, - попросил Моржов.
– Иди на хуй… Я спать хочу… - ответил Ленчик. - Лёг час назад, а тут ты… Ты чего, бухой, что ли?
Зоркий Ленчик сразу разглядел, что с Моржовым не всё в порядке. Моржов был в трёхдневной щетине, как партизан. За три этих партизанских дня свои джинсы он явно не снимал ни разу. Мятая зелёная • майка светлела откровенно застиранным боком: похоже, здесь её Моржов заблевал и сполоснул. Правая ладонь Моржова была толсто и неумело замотана бурым бинтом.
– С бодуна я, - пояснил Моржов. - У тебя кусачки есть?
– Какие кусачки? - не понял Ленчик.
– Слесарные, бля, - ответил Моржов. - Чтобы кабель перекусить. А какие ещё кусачки бывают?
– Нету, - подумав, сообщил Ленчик. - Есть, но я тебе не дам ни хуя. Ты такой их проебёшь.
– Меняю! - предложил Моржов и достал из-за спины пистолет. - Кусачки на ствол, только без патронов.
Это было уже интересное бизнес-предложение. Ленчик поскрёб башку.
– Ладно, - согласился он. - Короче, сейчас спущусь.
Он не торопился. Когда он вывернул из-за угла общаги, Моржов бессильно сидел в сырой траве, скрестив ноги по-турецки, и курил. Рядом с ним стоял полиэтиленовый пакет с банками пива.
– Ёбнешь? - спросил Моржов, снизу вверх подавая Ленчику банку.
– А чего?… - задумчиво пробормотал Ленчик, покрутив банку перед глазами, и присел на корточки, чтобы не мочить штаны. - На. - Он бросил кусачки в траву рядом с коленями Моржова.
Моржов поднял кусачки и осмотрел.
– А покрупнее найдутся?
– Не найдутся.
Моржов вздохнул, сунул кусачки в пакет к банкам и протянул Ленчику ПМ. Ленчик проверил пистолет, спрятал за ремень брюк под майку и сразу расслабился.
– Хуёвый обмен - пистолет на кусачки, - заметил он.
Моржов беззаботно махнул рукой. Ленчик раскупорил банку.
– Со вчерашнего не проспался, - пояснил он про себя. - Хоть опохмелюсь… А ты с кем бухаешь?
– Да с бабами разными… - туманно ответил Моржов.
Белёсое небо проступило меж тяжёлых фиолетовых облаков кривыми размывами. В кустах чирикали птицы. Этот ранний час принадлежал им, только где-то далеко на мосту через Талку простучал поезд.
– Сергача не видел? - спросил Ленчик.
– С той ночи - нет.
– Блядь, не могу его найти, - пожаловался Лёнчик. - Черти знакомые сказали, что он где-то третий день квасит. Где - хуй знает. Короче, вообще ничего не понимаю.
– А чего тебе понимать? - усмехнулся Моржов.
– Да чем там, короче, вся эта хуйня закончилась. - Ленчик хмыкнул. - Я ведь тогда пришёл на дорогу, как Сергач сказал, а Алёнки уже нет. Кто её забрал? Я покрутился да в город попиздовал. Сергача тоже нигде нет. До сих пор нет, короче. Куда он делся-то? Кто и куда трунак уволок? И вообще, на хуя всё это?
– Тебе не по хуй ли? - мрачно спросил Моржов.
– В общем - по хуй, - согласился Ленчик, допил пиво и швырнул банку за куст. - Чего у тебя с рукой?
Моржов поднял забинтованную руку и покрутил кистью.
– Штопор в ладонь воткнул. Перед бабами выёбывался - винищем угощал… Сейчас не знаю, как с кусачками справлюсь…
– А чего ты собрался перекусывать?
– Провод.
Ленчик покровительственно засмеялся.
– Чего, обеднел, художник хуев, да? - спросил он. - Картинки больше не продаёшь, провода пиздишь?
– Я, блядь, по пьянке карточку банкоматовскую потерял, - объяснил Моржов. - А деньги-то нужны.
– Где будешь снимать кабель?
– С котельной на Багдаде. Обещали за триста метров восемьсот рублей дать.
– Чего-то больно много, - усомнился Ленчик.
– Так пацаны-то свои. Не обидят. Только, бля, как я с такой рукой?… Уроню кусачки - слезай вниз, да? Я ж не Бэтмен…
– Ты их привяжи к руке, - посоветовал Ленчик.
– Лучше пошли со мной, а? - предложил Моржов. - Деньги пополам.
– Не, на хуй, я боюсь. Током ёбнет.
– Там тока нет. Котельную на лето от сети отрубают. Тока я и сам боюсь.
Ленчик задумался.
– Четыреста, говоришь? - переспросил он. - Четыреста мало… Резать, значит, буду я, и мне всего четыреста?… Давай, короче, хоть пятихатку.
– Иди в жопу, - не согласился Моржов. - За пятихатку я сам провод с током зубами перегрызу.
– Ну, четыреста пятьдесят, - сбавил Ленчик.
– Каликин, торгуйся со своим Сергачом, - сказал Моржов. - Ты и так у меня ствол за гроши берёшь, и ещё тут наебать надо?
– Да ладно, чего ты, - сразу сдался Ленчик. - Всё нормально, короче. Пошли тогда, что ли, пока все спят. Допьём по дороге.
…Они шагали по пустым улицам города Ковязин, напрямик пересекали дворы, пролезали под трубами теплотрасс. Уже рассвело, и город со всеми своими стенами и деревьями казался вышедшим из катакомб после ядерной зимы. День ещё не измазал его салом и копотью, и в нём можно было жить. Жара не обмяла тротуары и углы кирпичных кладок, солнце не высветило все подворотни и арки, вываливая городские кишки напоказ, будто на рыночном прилавке. Мир ещё не успел преобразиться в провинциальный супермаркет и оставался старинным, надёжным, крепким амбаром, запертым на висячий замок светила, восходящего за Колымагиными Горами.
Моржов и Ленчик добрались до Багдада. Котельная помещалась в старой церкви, где трубу кочегарки пропустили сквозь обезглавленную колокольню.
– А сторож тут как? - спросил Ленчик, осторожный, как крыса.
– У себя дома, - пояснил Моржов. - Он в семь вечера пост примет - и домой. В семь утра вернётся, пост сдаст и снова домой. Чего тут воровать-то? Колокольню?
Забор вокруг церкви-кочегарки стоял лишь там, где был виден с улицы. Дальше он только подразумевался. Моржов и Ленчик перешагнули гнилые доски и брусья, заросшие бурьяном, и вышли на укатанный грузовиками двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Сергач убегал. Горела луна. Машина посерёдке шоссе растопырила дверки левого борта. Моржов с коленей вхолостую щёлкал по Сергачу. Алёнушка лежала на заднем сиденье на спине. Голова её свешивалась из машины. Мёртвое лицо с мокрыми, окровавленными губами было запрокинуто. Пышный хвост расстелился по асфальту. Июньское созвездие Девы, как «Волга» на дороге, загромоздило полнеба, словно гигантский проволочный каркас.
У Моржова не осталось ничего, чтобы наказать тех, кого он хотел наказать. Ни закона, ни оружия. И ПМ ему больше не сгодится. Сгодятся только голые руки и логика гнева.
– Лёнька-а! Лёнька-а!… - шёпотом орал Моржов и кидал мелкие камешки в окно второго этажа своей общаги.
Моржов стоял в диких кустах заднего двора. В небе над городом Ковязиным только-только расползались первые пятна рассвета. Всё вокруг было мертвенно-синее и мокрое.
Окно, дрогнув отражением облаков, открылось. Над карнизом показались взлохмаченная голова и голые плечи Ленчика.
– Ты хули тут?… - сонно и злобно спросил Лёнчик. - Мать разбудишь!… Полпятого же!… Хули надо?
– Выйди перепиздеть, - попросил Моржов.
– Иди на хуй… Я спать хочу… - ответил Ленчик. - Лёг час назад, а тут ты… Ты чего, бухой, что ли?
Зоркий Ленчик сразу разглядел, что с Моржовым не всё в порядке. Моржов был в трёхдневной щетине, как партизан. За три этих партизанских дня свои джинсы он явно не снимал ни разу. Мятая зелёная • майка светлела откровенно застиранным боком: похоже, здесь её Моржов заблевал и сполоснул. Правая ладонь Моржова была толсто и неумело замотана бурым бинтом.
– С бодуна я, - пояснил Моржов. - У тебя кусачки есть?
– Какие кусачки? - не понял Ленчик.
– Слесарные, бля, - ответил Моржов. - Чтобы кабель перекусить. А какие ещё кусачки бывают?
– Нету, - подумав, сообщил Ленчик. - Есть, но я тебе не дам ни хуя. Ты такой их проебёшь.
– Меняю! - предложил Моржов и достал из-за спины пистолет. - Кусачки на ствол, только без патронов.
Это было уже интересное бизнес-предложение. Ленчик поскрёб башку.
– Ладно, - согласился он. - Короче, сейчас спущусь.
Он не торопился. Когда он вывернул из-за угла общаги, Моржов бессильно сидел в сырой траве, скрестив ноги по-турецки, и курил. Рядом с ним стоял полиэтиленовый пакет с банками пива.
– Ёбнешь? - спросил Моржов, снизу вверх подавая Ленчику банку.
– А чего?… - задумчиво пробормотал Ленчик, покрутив банку перед глазами, и присел на корточки, чтобы не мочить штаны. - На. - Он бросил кусачки в траву рядом с коленями Моржова.
Моржов поднял кусачки и осмотрел.
– А покрупнее найдутся?
– Не найдутся.
Моржов вздохнул, сунул кусачки в пакет к банкам и протянул Ленчику ПМ. Ленчик проверил пистолет, спрятал за ремень брюк под майку и сразу расслабился.
– Хуёвый обмен - пистолет на кусачки, - заметил он.
Моржов беззаботно махнул рукой. Ленчик раскупорил банку.
– Со вчерашнего не проспался, - пояснил он про себя. - Хоть опохмелюсь… А ты с кем бухаешь?
– Да с бабами разными… - туманно ответил Моржов.
Белёсое небо проступило меж тяжёлых фиолетовых облаков кривыми размывами. В кустах чирикали птицы. Этот ранний час принадлежал им, только где-то далеко на мосту через Талку простучал поезд.
– Сергача не видел? - спросил Ленчик.
– С той ночи - нет.
– Блядь, не могу его найти, - пожаловался Лёнчик. - Черти знакомые сказали, что он где-то третий день квасит. Где - хуй знает. Короче, вообще ничего не понимаю.
– А чего тебе понимать? - усмехнулся Моржов.
– Да чем там, короче, вся эта хуйня закончилась. - Ленчик хмыкнул. - Я ведь тогда пришёл на дорогу, как Сергач сказал, а Алёнки уже нет. Кто её забрал? Я покрутился да в город попиздовал. Сергача тоже нигде нет. До сих пор нет, короче. Куда он делся-то? Кто и куда трунак уволок? И вообще, на хуя всё это?
– Тебе не по хуй ли? - мрачно спросил Моржов.
– В общем - по хуй, - согласился Ленчик, допил пиво и швырнул банку за куст. - Чего у тебя с рукой?
Моржов поднял забинтованную руку и покрутил кистью.
– Штопор в ладонь воткнул. Перед бабами выёбывался - винищем угощал… Сейчас не знаю, как с кусачками справлюсь…
– А чего ты собрался перекусывать?
– Провод.
Ленчик покровительственно засмеялся.
– Чего, обеднел, художник хуев, да? - спросил он. - Картинки больше не продаёшь, провода пиздишь?
– Я, блядь, по пьянке карточку банкоматовскую потерял, - объяснил Моржов. - А деньги-то нужны.
– Где будешь снимать кабель?
– С котельной на Багдаде. Обещали за триста метров восемьсот рублей дать.
– Чего-то больно много, - усомнился Ленчик.
– Так пацаны-то свои. Не обидят. Только, бля, как я с такой рукой?… Уроню кусачки - слезай вниз, да? Я ж не Бэтмен…
– Ты их привяжи к руке, - посоветовал Ленчик.
– Лучше пошли со мной, а? - предложил Моржов. - Деньги пополам.
– Не, на хуй, я боюсь. Током ёбнет.
– Там тока нет. Котельную на лето от сети отрубают. Тока я и сам боюсь.
Ленчик задумался.
– Четыреста, говоришь? - переспросил он. - Четыреста мало… Резать, значит, буду я, и мне всего четыреста?… Давай, короче, хоть пятихатку.
– Иди в жопу, - не согласился Моржов. - За пятихатку я сам провод с током зубами перегрызу.
– Ну, четыреста пятьдесят, - сбавил Ленчик.
– Каликин, торгуйся со своим Сергачом, - сказал Моржов. - Ты и так у меня ствол за гроши берёшь, и ещё тут наебать надо?
– Да ладно, чего ты, - сразу сдался Ленчик. - Всё нормально, короче. Пошли тогда, что ли, пока все спят. Допьём по дороге.
…Они шагали по пустым улицам города Ковязин, напрямик пересекали дворы, пролезали под трубами теплотрасс. Уже рассвело, и город со всеми своими стенами и деревьями казался вышедшим из катакомб после ядерной зимы. День ещё не измазал его салом и копотью, и в нём можно было жить. Жара не обмяла тротуары и углы кирпичных кладок, солнце не высветило все подворотни и арки, вываливая городские кишки напоказ, будто на рыночном прилавке. Мир ещё не успел преобразиться в провинциальный супермаркет и оставался старинным, надёжным, крепким амбаром, запертым на висячий замок светила, восходящего за Колымагиными Горами.
Моржов и Ленчик добрались до Багдада. Котельная помещалась в старой церкви, где трубу кочегарки пропустили сквозь обезглавленную колокольню.
– А сторож тут как? - спросил Ленчик, осторожный, как крыса.
– У себя дома, - пояснил Моржов. - Он в семь вечера пост примет - и домой. В семь утра вернётся, пост сдаст и снова домой. Чего тут воровать-то? Колокольню?
Забор вокруг церкви-кочегарки стоял лишь там, где был виден с улицы. Дальше он только подразумевался. Моржов и Ленчик перешагнули гнилые доски и брусья, заросшие бурьяном, и вышли на укатанный грузовиками двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134