Товарищу Петровскому из Пскова приготовиться к выступлению, – бодрым голосом объявил Моисеев, глядя на присутствующих усталыми покрасневшими глазами. На секунду остановившись взглядом на Ирине, он кивнул ей как старой знакомой.
Она незаметно выскользнула из прокуренного фойе на улицу. "Отсюда до ресторана пешком минут двадцать. Успею", – с облегчением подумала она, отходя от здания, и вдруг услышала за спиной окликнувший ее голос.
– Мадам Зинаида! Какое замечательное собрание, не правда ли? – восторженно проговорил старичок Поль, выходя из тени, отбрасываемой на тротуар раскидистой сиренью. – Какие чудесные, искренние, убежденные люди, эти советские товарищи! Как прекрасно они говорят о светлом будущем человечества! Честное слово, когда я слушал их, мне кажется, что я становлюсь моложе и готов…
– Дорогой мсье Поль! – Ирина нетерпеливо прервала его тираду. – Мне очень жаль, что выступления не переводят на французский, потому что это не позволяет вам в полной мере насладиться несравненной глубиной и разнообразием тем, затронутых ораторами.
Лицо старичка расстроено вытянулось.
– Вы действительно считаете, что…
– Да, да, мсье, именно так я и считаю.
– Но мадам, может быть, все же мне удастся…
– Без сомнения, мсье, для людей с вашей энергией и жизнелюбием не существует нерешаемых задач. Но я вынуждена извиниться и покинуть вас, мсье, у меня очень важная встреча, на которую нельзя опоздать… – она одарила старичка очаровательной улыбкой, -…даже женщине. Такова жизнь!
– Удачи вам, мадам! – мсье Поль проводил ее задумчивым взглядом.
* * *
Без четверти семь, спустившись по ступенькам, она вошла в зал небольшого уютного ресторана и, быстро оглядевшись, направилась в дальний угол, где заметила несколько свободных столиков. На стенах, окрашенных в вишневый цвет, висели многочисленные фотографии и картинки с видами Парижа. Ирина в сопровождении подоспевшего круглолицего официанта подошла к столику, над которым висело изображение Эйфелевой башни. Справа огромный фикус в горшке грустно протягивал к ней свои пыльные листья. Это было, пожалуй, самое уютное место и отсюда хорошо просматривался вход…
Она взяла меню. Надо было выбрать какое-нибудь одно общее блюдо. Остальное пусть заказывают по желанию. Выбор был не велик. Она несколько раз пробежала глазами список. Пусть будет филе осетрины под ореховым соусом. Оторвав взгляд от меню и, не поворачивая головы, Ирина подала знак рукой, подзывая официанта, который, как ей казалось, находился неподалеку, за ее спиной, однако, обнаружив, что ее жест не привлек внимания, удивленно обернулась и обнаружила, что тот внимательно, словно в первый раз, изучает одну из фотографий на стене.
– Извините, голубчик, – попыталась она привлечь его внимание, – будьте любезны… – официант, неохотно оторвавшись от созерцания видов Парижа, хмуро повернулся и, тяжело вздохнув, медленно двинулся в ее сторону. – Скоро придут двое гостей. Очень важных. – Ирина многозначительно направила указательный палец вверх. – Очень… – повторила на всякий случай еще раз, заметив скептическое выражение на его круглом лице. – Как придут, проводите их сюда…
– А как я их узнаю? – недоуменно спросил он. – Народу сюда много всякого приходит.
Официант указал на полупустой зал.
– Я вижу, голубчик, – она начала раздражаться, – но все же не откажите в любезности…
– Угу, – промычал круглолицый неопределенно.
– А пока попрошу принести графин водки…
– Целый? – в его глазах мелькнуло уважение.
– …а мне, – повысив голос, продолжила Ирина, – бокал вина… – Уголки рта официанта презрительно опустились вниз. -…любого белого на ваш вкус… – Прищурившись, он поднял глаза к потолку, словно пытаясь вспомнить, осталась ли вообще в запасе хоть одна бутылка. – Ах, да, чуть не забыла, вот этой рыбы, – показала она в меню, – три порции и еще вот этот салат. А потом, они сами, как придут, скажут, чего еще хотят.
– Водку и все остальное сразу подавать прикажете? – равнодушно спросил официант.
– Куда ж сразу, голубчик? Никого же нет еще! – воскликнула Ирина, доставая из сумочки мундштук и портсигар.
– Но вы-то уже пришли… – пожав плечами, пробурчал круглолицый, поворачиваясь с явным намерением удалиться.
– Пришла! – Ирина, вставив папироску в мундштук, бросила портсигар на скатерть, – и, кстати, хочу заметить, – она указала мундштуком в сторону фикуса, – листья у дерева протирать надо. Хотя бы время от времени. Вы не в курсе?
– Зачем? – удивленное лицо официанта начало багроветь.
"Очевидно, от избыточного напряжения ума", – язвительно отметила про себя Ирина и продолжила, постукивая ногтями по портсигару:
– Чтоб на одежду клиентов пыль не сыпалась. Может, у моих гостей – аллергия? Астма, наконец. Понятно вам? – Круглолицый молча сопел, исподлобья глядя на привередливую дамочку. – У нас в… Нью-Йорке, – она чуть было не сказала "в Париже", – за такое безобразие уволили бы в два счета!
– У нас тут не там! – немного подумав, гордо произнес он. – Мы тут сами по себе хозяева! – Видимо, довольный ответом, он величественно поплыл в сторону кухни, громко бурча: "Фикус ей помешал. Чахоточные к ней придут. Резонанса она боится…"
"При чем здесь "резонанс?" – размышляла Ирина, наблюдая, как подросток в синей рубашке навыпуск переносит горшок с фикусом к соседнему столику и, не найдя ответа, не выдержала и снова подозвала ворчуна, и который всем своим видом показывал глубину обиды, нанесенной назойливой посетительницей.
– Простите, – Ирина, затянувшись папиросой, задумчиво посмотрела на подошедшего официанта.
– Да чего уж там, – примирительно проговорил тот, – с кем не бывает… – выжав из себя подобие улыбки, он повернулся, чтобы уйти. Ирина обомлела, с трудом сдерживая смех.
– Простите, милейший, но я еще не все сказала! Еще не все… – крикнула вдогонку.
– Да? – неторопливо возвращаясь и доставая из кармана блокнотик, лениво спросил он. – Тогда говорите.
Ирина смерила официанта изумленным взглядом. Его наглость вызывала восхищение.
– Хочу уточнить, видите ли, образование у меня маленькое… – она для наглядности показала кончиками пальцев размер своего образования, -…и не дает возможности понять слово "резонанс" в контексте нашего разговора.
Круглолицый, понимающе качнув головой, попытался наморщить лоснящийся лоб.
– В…тексте нашего разговора, – начал он поучительно, – выражение "резонанс" означает, что, когда человек болеет, то ему от всяких там причин может стать еще хуже…
– Я поняла! – сделав счастливое лицо, воскликнула Ирина. – Вы хотели сказать слово "кризис".
Круглолиций сурово насупил брови.
– Это у вас там, по заграницам, кризисы. А у нас – резонансы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Она незаметно выскользнула из прокуренного фойе на улицу. "Отсюда до ресторана пешком минут двадцать. Успею", – с облегчением подумала она, отходя от здания, и вдруг услышала за спиной окликнувший ее голос.
– Мадам Зинаида! Какое замечательное собрание, не правда ли? – восторженно проговорил старичок Поль, выходя из тени, отбрасываемой на тротуар раскидистой сиренью. – Какие чудесные, искренние, убежденные люди, эти советские товарищи! Как прекрасно они говорят о светлом будущем человечества! Честное слово, когда я слушал их, мне кажется, что я становлюсь моложе и готов…
– Дорогой мсье Поль! – Ирина нетерпеливо прервала его тираду. – Мне очень жаль, что выступления не переводят на французский, потому что это не позволяет вам в полной мере насладиться несравненной глубиной и разнообразием тем, затронутых ораторами.
Лицо старичка расстроено вытянулось.
– Вы действительно считаете, что…
– Да, да, мсье, именно так я и считаю.
– Но мадам, может быть, все же мне удастся…
– Без сомнения, мсье, для людей с вашей энергией и жизнелюбием не существует нерешаемых задач. Но я вынуждена извиниться и покинуть вас, мсье, у меня очень важная встреча, на которую нельзя опоздать… – она одарила старичка очаровательной улыбкой, -…даже женщине. Такова жизнь!
– Удачи вам, мадам! – мсье Поль проводил ее задумчивым взглядом.
* * *
Без четверти семь, спустившись по ступенькам, она вошла в зал небольшого уютного ресторана и, быстро оглядевшись, направилась в дальний угол, где заметила несколько свободных столиков. На стенах, окрашенных в вишневый цвет, висели многочисленные фотографии и картинки с видами Парижа. Ирина в сопровождении подоспевшего круглолицего официанта подошла к столику, над которым висело изображение Эйфелевой башни. Справа огромный фикус в горшке грустно протягивал к ней свои пыльные листья. Это было, пожалуй, самое уютное место и отсюда хорошо просматривался вход…
Она взяла меню. Надо было выбрать какое-нибудь одно общее блюдо. Остальное пусть заказывают по желанию. Выбор был не велик. Она несколько раз пробежала глазами список. Пусть будет филе осетрины под ореховым соусом. Оторвав взгляд от меню и, не поворачивая головы, Ирина подала знак рукой, подзывая официанта, который, как ей казалось, находился неподалеку, за ее спиной, однако, обнаружив, что ее жест не привлек внимания, удивленно обернулась и обнаружила, что тот внимательно, словно в первый раз, изучает одну из фотографий на стене.
– Извините, голубчик, – попыталась она привлечь его внимание, – будьте любезны… – официант, неохотно оторвавшись от созерцания видов Парижа, хмуро повернулся и, тяжело вздохнув, медленно двинулся в ее сторону. – Скоро придут двое гостей. Очень важных. – Ирина многозначительно направила указательный палец вверх. – Очень… – повторила на всякий случай еще раз, заметив скептическое выражение на его круглом лице. – Как придут, проводите их сюда…
– А как я их узнаю? – недоуменно спросил он. – Народу сюда много всякого приходит.
Официант указал на полупустой зал.
– Я вижу, голубчик, – она начала раздражаться, – но все же не откажите в любезности…
– Угу, – промычал круглолицый неопределенно.
– А пока попрошу принести графин водки…
– Целый? – в его глазах мелькнуло уважение.
– …а мне, – повысив голос, продолжила Ирина, – бокал вина… – Уголки рта официанта презрительно опустились вниз. -…любого белого на ваш вкус… – Прищурившись, он поднял глаза к потолку, словно пытаясь вспомнить, осталась ли вообще в запасе хоть одна бутылка. – Ах, да, чуть не забыла, вот этой рыбы, – показала она в меню, – три порции и еще вот этот салат. А потом, они сами, как придут, скажут, чего еще хотят.
– Водку и все остальное сразу подавать прикажете? – равнодушно спросил официант.
– Куда ж сразу, голубчик? Никого же нет еще! – воскликнула Ирина, доставая из сумочки мундштук и портсигар.
– Но вы-то уже пришли… – пожав плечами, пробурчал круглолицый, поворачиваясь с явным намерением удалиться.
– Пришла! – Ирина, вставив папироску в мундштук, бросила портсигар на скатерть, – и, кстати, хочу заметить, – она указала мундштуком в сторону фикуса, – листья у дерева протирать надо. Хотя бы время от времени. Вы не в курсе?
– Зачем? – удивленное лицо официанта начало багроветь.
"Очевидно, от избыточного напряжения ума", – язвительно отметила про себя Ирина и продолжила, постукивая ногтями по портсигару:
– Чтоб на одежду клиентов пыль не сыпалась. Может, у моих гостей – аллергия? Астма, наконец. Понятно вам? – Круглолицый молча сопел, исподлобья глядя на привередливую дамочку. – У нас в… Нью-Йорке, – она чуть было не сказала "в Париже", – за такое безобразие уволили бы в два счета!
– У нас тут не там! – немного подумав, гордо произнес он. – Мы тут сами по себе хозяева! – Видимо, довольный ответом, он величественно поплыл в сторону кухни, громко бурча: "Фикус ей помешал. Чахоточные к ней придут. Резонанса она боится…"
"При чем здесь "резонанс?" – размышляла Ирина, наблюдая, как подросток в синей рубашке навыпуск переносит горшок с фикусом к соседнему столику и, не найдя ответа, не выдержала и снова подозвала ворчуна, и который всем своим видом показывал глубину обиды, нанесенной назойливой посетительницей.
– Простите, – Ирина, затянувшись папиросой, задумчиво посмотрела на подошедшего официанта.
– Да чего уж там, – примирительно проговорил тот, – с кем не бывает… – выжав из себя подобие улыбки, он повернулся, чтобы уйти. Ирина обомлела, с трудом сдерживая смех.
– Простите, милейший, но я еще не все сказала! Еще не все… – крикнула вдогонку.
– Да? – неторопливо возвращаясь и доставая из кармана блокнотик, лениво спросил он. – Тогда говорите.
Ирина смерила официанта изумленным взглядом. Его наглость вызывала восхищение.
– Хочу уточнить, видите ли, образование у меня маленькое… – она для наглядности показала кончиками пальцев размер своего образования, -…и не дает возможности понять слово "резонанс" в контексте нашего разговора.
Круглолицый, понимающе качнув головой, попытался наморщить лоснящийся лоб.
– В…тексте нашего разговора, – начал он поучительно, – выражение "резонанс" означает, что, когда человек болеет, то ему от всяких там причин может стать еще хуже…
– Я поняла! – сделав счастливое лицо, воскликнула Ирина. – Вы хотели сказать слово "кризис".
Круглолиций сурово насупил брови.
– Это у вас там, по заграницам, кризисы. А у нас – резонансы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75