ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Spellcheck: ТаКир
Аннотация
Юмористическая повесть, в которой нет ни капли юмора, а одна житейская правда, пересказанная на собачий манер. О мудрый мой Ол Рунк, я, как твой собутыльник, проще говоря, как твой винно-водочный товарищ, имею право здесь иметь свое мнение. Не обижайся, мы всегда были друзьями и когда «соображали на двоих», то ни о каком третьем даже и не помышляли. Будь здороф!
Олег РУБЕНОК
Олег Рубенок
Лечебная собака
Юмористическая повесть
Часть первая

* * *
ИБС, стенокардия… дальше по порядку идет инфаркт.
Моя жизнь висела, как принято об этом говорить, на волоске.
Мне было жаль себя. Естественное чувство, знакомое каждому больному, и которое не разделял кардиолог. Стоя у окна ко мне вполоборота, он равнодушно смотрел на улицу. И там ничто не занимало его.
Я сидел за белым столом, и мой взор туманился от слез. В душе я не упрекал врача за его равнодушие. Страдающий сентиментальной психикой в медики не пойдет, а здоровый больного не разумеет. С этим уж ничего не поделаешь — такова наша, человеческая, природа. И все же, несмотря на здравый смысл, заложенный в нашей человеческой природе, я изо всех сил старался разжалобить врача самыми что ни на есть страшными подробностями своей болезни.
В конце-концов, кажется, мне это удалось, и он спросил, какие лекарства я пью и глотаю.
И об этом я подробно ему рассказал.
Тогда он поинтересовался моим образом жизни…
Ну, какой у меня мог быть образ жизни? Человек-то я — больной! Естественно, не пью и не курю. На женщин, по-культурному говоря, не заглядываюсь… с тех пор, естественно, как не пью и не курю. В общем, веду теперь самый здоровый образ жизни.
А кардиологу этого мало. Он как бы между прочим советует:
— Заведите собаку.
—?
— Собака очень дисциплинирует человека.
Я надеюсь, что он шутит. Пытаюсь улыбнуться. Но рот пополз куда-то в сторону. А вот на его лице ни один мускул не дрогнул. Про такие бесстрастные морды в детстве мы говорили, что они кирпича просят. Ах, как давно я ушел из детства, а память о нем все еще жива… потому и рот — корытом.
— Доктор, а как же лекарства!? — хватаясь за больное сердце, жалобно простонал я.
И голос мой, и жест мой преследовали только одну цель: бессердечный кардиолог должен был понять, что мне нужны рецепты, а не собаки, что с моим сердцем уже опасно гонять собак.
А он не тронулся с места и даже не думал подойти к столу, за которым выписывают спасительные бумажки. Он равнодушно вдалбливал мне:
— Это и будет ваше лекарство… Но при одном условии: за своим питомцем вы должны так же ухаживать, как ухаживаете за любимой женщиной.
— Доктор! — мои глаза с мольбой устремляются на чудо медицинской безграмотности, упакованное в белые одежды. — Доктор, я уже забыл, как это делается! Возраст, понимаете?! Мне бы побольше таблеток… Да не каких-нибудь, что в каждой аптеке лежат, а импортных, дефицитных! Моя жена хоть черта с рогами достанет… вы только выпишите… Она у меня — пробивная!
— М-да… — он задумчиво склонил голову. — В таком случае всегда помните: собаке ваша любовь — дороже куска мяса, и баснями соловья не кормят…
И уже когда я выхожу из кабинета, он кричит мне в спину:
— Только не берите шавку!
— Это почему же? — хмуро роняю я, даже не поворачиваясь к нему.
— Терпеть не могу шавок.
Это аргумент. Хорошо, что предупредил. Мне у него лечиться и лечиться.
* * *
Идея кардиолога не привела в восторг и мою супругу.
— А как же я? — воскликнула она точно таким же голосом, каким кричал я, хватаясь за свое больное сердце: «А как же лекарства?!».
В отличие от бессердечного кардиолога оно у меня было, и я начал успокаивать жену. Неуспокоенная, она могла до того разойтись, что запросто довела бы меня до инфаркта. А тут образовывался какой-то просвет. Можно сказать, врач пытался форточку приоткрыть в наглухо зашторенном окне, если, конечно, рассуждать с житейских позиций, а не исходить только из требований медицины, и, похоже, супруга почувствовала это, и уж кто-кто, а она-то понимала, что свежий воздух запросто может вскружить мне голову… и по-своему болела за мое нормальное умственное состояние.
— А ты… как-нибудь, — ободряюще улыбнулся я. — Привыкнешь… Привыкла же ты ко мне.
— В моем возрасте только и менять привычки! — сердится она.
И я доволен. Значит, никуда не денется.
— Ну, понимаешь… — я кладу руку на свое больное сердце. — С собакой я, может быть, проживу еще одну собачью жизнь. Так что особо ты не огорчайся. Городские собаки, говорят, долго не живут.
— А со мной тебе уже и жить не хочется?! — запальчиво кричит жена. — Ну что ты мелешь! — искренне возражаю я. — Наоборот! Теперь ты нужна мне как никогда! Ведь кому-то надо будет ухаживать за бессловесным членом нашей семьи.
— Ну уж дудки! — гневно сверкнула глазами супруга. — Или я, или собака! Языка у нее нет — это точно, а зубки есть!
— Жаль, что я вот такой беззубый… вот и приходится глотать всякую бяку вместо того, чтобы жизни радоваться.
Я устремляю печальный взгляд на лекарства. Они разложены и расставлены на столике возле дивана. Грустное зрелище, хошь-не хошь, а вздохнешь.
— Ну что ты развздыхался! — волнуется жена. — В твоем ли возрасте собак гонять!? Подумай об этом и остепенись!
— Не моя идея — кардиолога.
— Он, что, светило медицинской науки?
— Светило-не светило, а говорит уверенно.
— Они, дилетанты, все так рассуждают. Их уверенность — от их невежества.
— Он убежден, что собака дисциплинирует человека.
— Не путай собаку с родной женой. Ему нужен подопытный кролик! Сначала пусть он сам заведет кабысдоха…
— У него здоровое сердце…
Моя законная оппонентка слегка приоткрыла рот, но слово так и не вылетело, вроде бы ей нечем стало крыть.
Я воспользовался паузой:
— Для чистоты эксперимента надо, чтобы кто-то расшатал его сердце.
Она машинально кивнула. Господи, иногда я прихожу в умиление от ее сговорчивости. Это был как раз тот самый случай.
— Для этого ему следовало бы жениться на тебе…
Я подхожу к столу и нервно заглатываю все подряд. Благодаря ее стараниям здесь большой набор лекарств.
— Может, скорую вызвать? — кричит она, словно у меня не с сердцем плохо, а со слухом.
— Ишь разошлась, — ворчу я и как подкошенный падаю на диван.
— А, черт с тобой! — сердито машет она рукой и уходит.
Я с благодарностью смотрю на вонючие пузырьки и картонные коробки. Вот он триумф нашей медицины, и уж теперь-то я точно буду с собакой. Человек имеет право на глоток свежего воздуха, и это особенно актуально звучит теперь, когда мы впервые заговорили о правах угнетенных меньшинств. Никто не любит так гулять по улицам, как наши городские собаки, я это знаю по злобным газетным публикациям и по тем штрафам, которые до сих пор приводят в бешенство моих знакомых собачников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30