"Похвала всех боголюбивых избранников проистекает, - по словам Корюна, - то от Бога, то от ангелов, но есть и что друг от друга (т. е. от людей - от самих себя), однако не ради хвастовства, а чтобы вызвать ревность друг в друге, чтобы поощряемые один другим, (стремились) достичь исполнения добра"41.
Отвечая на поставленный в самом начале предисловия вопрос о допустимости написания жития смертных, Корюн яркими ссылками на библейские книги, даже на слова Христа, обосновывает свое положительное отношение и "берет на себя смелость написать житие мужа праведного"- Маштоца. Он своим творением преследует одну цель, дидактическую цель, - примером жизни и деятельности великого Вардапета вдохновить "духовных сынов" его и всех тех, "кто будет учиться у них из поколения в поколение".
Эта дидактическая целеустремленность Корюна, видимо, вдохновлена великим Вардапетом, восторгаясь деятельностью которого, он неоднократно возвращается к этой идее, то углубляя ее, то новыми ссылками и цитатами из Библии подкрепляя их "духовные подвиги" и литературные творения. Так он повествует о том, что Саак, Маштоц и сподвижники их принялись "переводить, писать, обучать, особенно глядя на возвышенность повелений, возвещанных господом... Моисею о том, чтобы записывать в книге обо всех происшедших событиях, дабы сохранить (их) на грядущие времена"42. Такое же повеление было дано и другими пророками, на которых ссылается наш автор и даже цитирует их. Корюн вновь возвращается к вопросу о дидактической целеустремленности интеллектуального труда, когда он повествует о проповедях, написанных Маштоцем и оснащенных сходными случаями и примерами из земной жизни, "дабы были они легко воспринимаемы и понятны людям бестолковым и занятым телесными делами, чтобы пробудить и ободрить и основательно воодушевить их"43... Приходится отдать должное Корюну, отметив, как он чутко и глубоко познал психику учителя, который жил и трудился лишь для народа. Жить и трудиться для потомства - вот к чему сводятся мысли и Учителя и верного его ученика.
7
Доказав в предисловии правоту желания написать житие Маштоца, Корюн вплотную приступает к осуществлению поставленной перед собой задачи, которая ему представляется весьма тяжелой. трудоемкой, непосильной.
Он заверяет читателя, что повествует лишь подлинную историю, то, что достоверно происходило. Так, например, о кончине Саака и Маштоца он пишет: "написали (мы) не по стародавней молве. а лишь то, что сами мы воочию видели их облики, присутствовали при исполнении духовных деяний, слушали вдохновенное учение их, (были) прислужниками их, согласно евангельским повелениям"44. Чуть ниже приведенной цитаты Корюн снова касается своего modus ecrivendi, говоря: "Мы не в состоянии были терпеливо, доподлинно изложить все деяния каждого из них... Мы прошли мимо многочисленных заслуг, дабы, подробно исследуя, рассказать лишь важнейшие обстоятельства"45.
И Корюн в самом деле весьма добросовестно выполнил свое обещание, описав важнейшие события в жизни "отцов", в частности Маштоца, и в истории изобретения письменности для армян, иверов и агван.
Сжато изложить сжатое повествование Корюна в рамках настоящего Предисловия не представляется целесообразным. Читатель с особым интересом прочтет эту книжку. Это же обстоятельство не разрешает нам детально рассмотреть вопросы. связанные с анализом графического происхождения этих письмен, а также с хронологическими датами того или иного периода в "истории" изобретения алфавитов и зачатков письменности упомянутых трех народов. Мы здесь постараемся дать лишь перечень главнейших этапов деятельности Маштоца.
Маштоц - сын Вардана, родом из с. Хацекац Таронской области (Запад. Армении); завершив учение в греческой школе, он поступил в царский диван исполнять царские приказы. При дворе он предался изучению божественных писаний, вскоре отрекся от светской жизни, вступил в ряды отшельников и пошел в народ проповедовать и просвещать его. Темнота и невежество царила в стране. "Осаждаемый печальными заботами, как бы в западне, находился он (Маштоц) в пучине размышлений о том, какой бы найти выход из (создавшегося) положения"46. Маштоц поехал к католикосу Сааку, поделился с ним своими думами. Решили обратиться к царю Врамшапуху, которому было известно, что у сирийского епископа Даниэла имеются армянские письмена: отправил" за ними, привезли, подвергли испытанию их, но они оказались недостаточными, чтобы выразить силабы-слоги армянского языка.
Маштоц с группой учеников поехал в Сирию, где продолжал свои исследования. "Так претерпел он много лишений в (деле) оказания доброи помощи своему народу... Святой десницей своей он, как отец, породил новое и чудесное дитя - письмена армянского языка"47. Затем с помощью каллиграфа Ропаноса письмена окончательно были изображены; он же написал первые слова, переведенные Маштоцем на армянский язык: "Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"48Эти слова выражали действительно мудрую сентенцию, открывающую дверь в мир света, разума и просвещения. Выбором и переводом этой сентенции Маштоц поставил свою чудесную печать на развивающуюся культуру армянского народа на .вечные времена.
Маштоц с письменами возвращается на родину. Страна ликует. Начинается педагогическая, просветительская и литературно-общественная деятельность Маштоца.
"В то время, - торжествуя, продолжает свое повествование Корюн, несомненно, стала чудесной наша49желанная и благодатная Армения, куда внезапно, благодаря двум равным мужам, прибыли и стали говорить по-армянски законоучитель Моисей вместе с сонмом пророков и шествующий впереди Павел со всем отрядом апостолов...
И какая была там радость сердцам и какое зрелище, ласкающее глаз! Ибо страна, которая (раньше) ничего не знала о тех краях, где были сотворены все божественные чудеса, вскоре, за короткое время, была осведомлена обо всех совершившихся событиях... о том, что было до того и после того п вечности, о начале и о конце"50...
Внедрение письменности было подлинной культурной революцией в стране. Это вооружило жителей родной страны нержавеющим оружием в роковой схватке народа с поработителями и захватчиками, внешними и внутренними.
Маштоц ясно сознает необходимость и значение культурного возрождения народов. Просвещение армян не имело бы большого значения без просвещения иверов и агван. Ведь эти народы входили в одну церковную общину, обособленную и от греков и от сирийцев, посягавших на их церковную независимость. Иверы и агваны, по мыслям Маштоца, должны приобрести точно такое же "оружие", что и армяне. А потому он едет в Агванк и Иверию и содействует изобретению их письменности, открытию школ и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Отвечая на поставленный в самом начале предисловия вопрос о допустимости написания жития смертных, Корюн яркими ссылками на библейские книги, даже на слова Христа, обосновывает свое положительное отношение и "берет на себя смелость написать житие мужа праведного"- Маштоца. Он своим творением преследует одну цель, дидактическую цель, - примером жизни и деятельности великого Вардапета вдохновить "духовных сынов" его и всех тех, "кто будет учиться у них из поколения в поколение".
Эта дидактическая целеустремленность Корюна, видимо, вдохновлена великим Вардапетом, восторгаясь деятельностью которого, он неоднократно возвращается к этой идее, то углубляя ее, то новыми ссылками и цитатами из Библии подкрепляя их "духовные подвиги" и литературные творения. Так он повествует о том, что Саак, Маштоц и сподвижники их принялись "переводить, писать, обучать, особенно глядя на возвышенность повелений, возвещанных господом... Моисею о том, чтобы записывать в книге обо всех происшедших событиях, дабы сохранить (их) на грядущие времена"42. Такое же повеление было дано и другими пророками, на которых ссылается наш автор и даже цитирует их. Корюн вновь возвращается к вопросу о дидактической целеустремленности интеллектуального труда, когда он повествует о проповедях, написанных Маштоцем и оснащенных сходными случаями и примерами из земной жизни, "дабы были они легко воспринимаемы и понятны людям бестолковым и занятым телесными делами, чтобы пробудить и ободрить и основательно воодушевить их"43... Приходится отдать должное Корюну, отметив, как он чутко и глубоко познал психику учителя, который жил и трудился лишь для народа. Жить и трудиться для потомства - вот к чему сводятся мысли и Учителя и верного его ученика.
7
Доказав в предисловии правоту желания написать житие Маштоца, Корюн вплотную приступает к осуществлению поставленной перед собой задачи, которая ему представляется весьма тяжелой. трудоемкой, непосильной.
Он заверяет читателя, что повествует лишь подлинную историю, то, что достоверно происходило. Так, например, о кончине Саака и Маштоца он пишет: "написали (мы) не по стародавней молве. а лишь то, что сами мы воочию видели их облики, присутствовали при исполнении духовных деяний, слушали вдохновенное учение их, (были) прислужниками их, согласно евангельским повелениям"44. Чуть ниже приведенной цитаты Корюн снова касается своего modus ecrivendi, говоря: "Мы не в состоянии были терпеливо, доподлинно изложить все деяния каждого из них... Мы прошли мимо многочисленных заслуг, дабы, подробно исследуя, рассказать лишь важнейшие обстоятельства"45.
И Корюн в самом деле весьма добросовестно выполнил свое обещание, описав важнейшие события в жизни "отцов", в частности Маштоца, и в истории изобретения письменности для армян, иверов и агван.
Сжато изложить сжатое повествование Корюна в рамках настоящего Предисловия не представляется целесообразным. Читатель с особым интересом прочтет эту книжку. Это же обстоятельство не разрешает нам детально рассмотреть вопросы. связанные с анализом графического происхождения этих письмен, а также с хронологическими датами того или иного периода в "истории" изобретения алфавитов и зачатков письменности упомянутых трех народов. Мы здесь постараемся дать лишь перечень главнейших этапов деятельности Маштоца.
Маштоц - сын Вардана, родом из с. Хацекац Таронской области (Запад. Армении); завершив учение в греческой школе, он поступил в царский диван исполнять царские приказы. При дворе он предался изучению божественных писаний, вскоре отрекся от светской жизни, вступил в ряды отшельников и пошел в народ проповедовать и просвещать его. Темнота и невежество царила в стране. "Осаждаемый печальными заботами, как бы в западне, находился он (Маштоц) в пучине размышлений о том, какой бы найти выход из (создавшегося) положения"46. Маштоц поехал к католикосу Сааку, поделился с ним своими думами. Решили обратиться к царю Врамшапуху, которому было известно, что у сирийского епископа Даниэла имеются армянские письмена: отправил" за ними, привезли, подвергли испытанию их, но они оказались недостаточными, чтобы выразить силабы-слоги армянского языка.
Маштоц с группой учеников поехал в Сирию, где продолжал свои исследования. "Так претерпел он много лишений в (деле) оказания доброи помощи своему народу... Святой десницей своей он, как отец, породил новое и чудесное дитя - письмена армянского языка"47. Затем с помощью каллиграфа Ропаноса письмена окончательно были изображены; он же написал первые слова, переведенные Маштоцем на армянский язык: "Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"48Эти слова выражали действительно мудрую сентенцию, открывающую дверь в мир света, разума и просвещения. Выбором и переводом этой сентенции Маштоц поставил свою чудесную печать на развивающуюся культуру армянского народа на .вечные времена.
Маштоц с письменами возвращается на родину. Страна ликует. Начинается педагогическая, просветительская и литературно-общественная деятельность Маштоца.
"В то время, - торжествуя, продолжает свое повествование Корюн, несомненно, стала чудесной наша49желанная и благодатная Армения, куда внезапно, благодаря двум равным мужам, прибыли и стали говорить по-армянски законоучитель Моисей вместе с сонмом пророков и шествующий впереди Павел со всем отрядом апостолов...
И какая была там радость сердцам и какое зрелище, ласкающее глаз! Ибо страна, которая (раньше) ничего не знала о тех краях, где были сотворены все божественные чудеса, вскоре, за короткое время, была осведомлена обо всех совершившихся событиях... о том, что было до того и после того п вечности, о начале и о конце"50...
Внедрение письменности было подлинной культурной революцией в стране. Это вооружило жителей родной страны нержавеющим оружием в роковой схватке народа с поработителями и захватчиками, внешними и внутренними.
Маштоц ясно сознает необходимость и значение культурного возрождения народов. Просвещение армян не имело бы большого значения без просвещения иверов и агван. Ведь эти народы входили в одну церковную общину, обособленную и от греков и от сирийцев, посягавших на их церковную независимость. Иверы и агваны, по мыслям Маштоца, должны приобрести точно такое же "оружие", что и армяне. А потому он едет в Агванк и Иверию и содействует изобретению их письменности, открытию школ и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27